Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова

там я должна встретиться с Мурао. Не знаю, куда мы пойдем, но он хочет переговорить со мной без тебя в уединенной обстановке.

Он положил объектив и поднял на меня взгляд.

– Я не понял, ты хвастаешься?

– Нет. Я боюсь.

Кадзуро подумал и сказал:

– Если тебе важно мое мнение, то я считаю Мурао трусливым и лицемерным, но не опасным. Но если тебе кажется иначе, почему ты все-таки идешь?

Я посмотрела на часы.

– Мне пора, поезд отходит через десять минут. Просто хочу, чтобы ты знал, куда я отправилась.

– Нет уж, подожди, я провожу тебя до станции, по дороге расскажешь мне все.

– Тогда пойдем скорее, – сказала я. Кадзуро вскочил, осторожно подхватил столик с техникой и занес в дом, а я зашагала к калитке.

Когда мы вышли на улицу, я начала рассказывать, как прошло мое утро.

– Я вспомнила, что мы не поговорили с садовником, и решила использовать для этого выходной. Твоя мама сказала, что ты уехал в Осаку, и я пошла туда одна. Ни Мурао, ни этого садовника я не увидела около дома, поэтому пошла в рекан пообедать. А он оставил мне там записку с просьбой позвонить – так мы и договорились о встрече. Но это не самое важное. Я нашла «Медовое пиво».

– Да что ты! Где же?

– Американцы произносят hanabira как honey beer.

Секунду Кадзуро соображал, а потом разразился хохотом.

– Вот это ловко! Значит, автор рукописи – одна из официанток?

– Возможно, но есть и совсем фантастическое предположение. Хозяйке рекана, госпоже Акаги, лет тридцать пять – примерно как Наоко. А почти всем официанткам – столько, столько могло бы быть ее дочери. И автором, выходит, могла быть сама Наоко, а принесла рукопись ее дочь.

Кадзуро задумался.

– Вряд ли. Как-то очень по-книжному закручено. Хотя с точки зрения логики почти безупречно.

Он снова задумался, видимо, пытаясь найти ошибки в моей гипотезе. Через пару минут сказал:

– Да нет же, не может быть…

– Я тоже мало верю в это. Но пока эту теорию ничто не может опровергнуть.

– Так ты думаешь, что Мурао заодно с Наоко?

– Нет, – ответила я. Мы подошли к станции, и я снова посмотрела на часы. – Я думала, что Мурао просто не узнал Наоко в облике хозяйки рекана. Как они могут быть заодно, если она, по сути, охотится на него и наша задача – найти ее и собрать доказательства ее вины?

Поезд подошел к станции, и я хотела попрощаться с Кадзуро, но он вдруг сказал:

– Я поеду с тобой, – и тоже зашел в вагон. – Не переживай, он меня не увидит. Если он уже там, я проеду дальше и вернусь. Если нет, сойду на Утано вместе с тобой и постараюсь следить за вами издалека.

Мне стало немного спокойнее.

– Спасибо, Кадзуро. А что ты говорил о том, что они могут быть заодно?

– Думаю, Мурао – достаточно умный человек, даже хитрый. Он может вести двойную игру. Если предположить, что мы чего-то не знаем об этом деле, то, возможно, они с Наоко каким-то образом на связи и у них есть какие-то свои договоренности.

– Утром я тоже думала примерно так. Но не в том смысле, что они «заодно», а… Я подумала, что Наоко могла связаться с ним, чтобы шантажировать и заставить его публично рассказать о деле, а служанку убила, чтобы показать серьезность своих намерений. То есть он будет вынужден испортить свою карьеру и, возможно, быть осужденным, но он останется живым.

– Примерно так. Но он не хочет выбирать. Он хочет остаться живым, известным и успешным. Пока он как-то сдерживает Наоко, возможно, кормит ее сказками о том, что вот-вот опубликует признание, и сам ищет ее адрес нашими руками. Они как бы заодно, но на самом деле он хочет обмануть ее.

– Если это так, то это точно не хозяйка рекана. Ее адрес Мурао, по крайней мере, знает, поскольку это место ее работы.

– Да, но почему рукопись пришла именно оттуда?

Поезд тронулся от Нарутаки. Мы замолчали – перед следующей станцией нужно было решить, выходит ли Кадзуро со мной или нет. Он вытягивал шею, стараясь увидеть, стоит ли на платформе Мурао, но, похоже, там никого не было.

Я вышла из вагона первой, быстро огляделась и поманила Кадзуро. Господина Мурао не было видно, но Кадзуро лучше было бы спрятаться как можно скорее. Не успела я и слова сказать, как он исчез так быстро, что казалось, его и не было вовсе, и я действительно приехала одна.

Может быть, тетя Кеико ошибается и Кадзуро действительно способен соперничать в ловкости с Акэти?

Глава шестая

Через несколько минут после того, как я сошла с поезда, к станции подошел господин Мурао. Он был одет в европейский костюм из бежевого сукна, а его гладко выбритое хмурое лицо выглядело непривычно. Мне больше нравилось видеть его в традиционной черной одежде, которая ему очень шла, – в уютной обстановке рекана или книжного клуба. Серьезный, напряженный мужчина, который подошел ко мне сейчас, казался незнакомым и неприятным – особенно в свете тайны, которой он окружил нашу встречу.

Однако, подойдя ближе, он сменил озабоченное выражение на приветливое и улыбнулся. Это немного развеяло мое беспокойство. Видимо, Кадзуро прав: хотя Мурао и лицемерен, он, скорее всего, не представляет опасности. Вряд ли он рискнет своей репутацией, вовлекаясь в новое преступление, которое может повредить ему еще сильнее старого.

– Я хочу показать вам свой старый дом, Эмико, – сказал он, внимательно посмотрев на меня.

Я догадалась:

– Тот самый, с которого началась эта история?

– Да, верно. Пойдемте.

Мы направились к старым кварталам, туда, где я проходила неделю назад, пытаясь угадать, где находится его старый дом.

– Не бойтесь, – вдруг сказал он.

– Почему вы думаете, что боюсь? Я вам доверяю, господин Мурао.

– Вы обычно гораздо приветливее. Хотя обычно мы и не видимся наедине. Я, честно говоря, рассчитывал на обратное. Что мне сделать, чтобы развеселить вас?

Я улыбнулась, не зная, как ответить, и вместо этого напомнила, что мы уже оставались наедине неделю назад, когда он провожал меня после первой встречи в рекане – и я была вполне приветлива.

– Действительно. Ну что ж, рад ошибаться. Кстати, мы пришли.

Я поняла, что угадала с кварталом, но Мурао привел меня не к тем домам, которые я рассматривала, а на соседнюю улицу. Она, правда, выглядела не лучше: невеселая и местами заброшенная.

– Я хотел продать этот дом, но передумал, – сказал он,