В лесу - Тана Френч

спросил Дэмьен. – Она не сомневалась, что вокруг все в очередь выстраиваются за ее автографами.

– Вообще-то, – заметил Сэм, – у нее имелись все основания так считать. После того как для Кэти собрали деньги, к ней многие подходили за автографом.

Дэмьен моргнул.

– Что произошло, когда она пришла в сарай для находок? – вернулась к допросу Кэсси.

Он устало пожал плечами:

– Я же вам рассказывал. Я сказал ей, что медальон в коробке на полке у нее за спиной, и когда она обернулась, я… я взял камень и… Это была самозащита, как вы и сказали, то есть я защищал Розалинд, не знаю, как это называется…

– А совок? – хмуро перебил его Сэм. – Это тоже самозащита?

Дэмьен смахивал на зайца, ослепленного светом фар.

– Это… да. То есть я просто не мог… понимаете, – он сглотнул, – не мог с ней так. Она была… Мне до сих пор все это снится. Этого сделать я не мог. А потом я увидел совок и подумал…

– Предполагалось, что вы ее изнасилуете? – мягко спросила Кэсси и, когда лицо Дэмьена в ужасе исказилось, добавила: – Все в порядке. Мы вас прекрасно понимаем. Розалинд вы не навредите.

Дэмьен смотрел неуверенно, однако Кэсси глядела ему прямо в глаза.

– Да, наверное, – выдавил он, помедлив. Лицо снова покрылось зеленоватой бледностью. – Розалинд сказала, она просто расстроенная была, но она сказала, мол, несправедливо, если Кэти так и не узнает, что им с Джессикой приходилось выносить, поэтому в конце концов я сказал, что я… Простите, мне что-то нехорошо… – Дэмьена то ли затошнило, то ли у него запершило в горле.

– Вдохните глубже, – посоветовала Кэсси. – Все хорошо, вам просто надо водички попить.

Она забрала у него разорванный стаканчик, поставила перед ним новый и налила воды. Пока Дэмьен, стискивая стаканчик обеими руками и глубоко дыша, пил, Кэсси сжимала ему плечо.

– Ну вот, – сказала она, когда лицо у него слегка порозовело, – вы молодец. Итак, предполагалось, что вы изнасилуете Кэти, но вы вместо этого обошлись совком, да и то после ее смерти?

– Я сдрейфил, – тихо пробормотал он, уткнувшись в стаканчик, – она такие ужасные вещи творила, а я сдрейфил.

– И поэтому, – Сэм постучал пальцем по распечаткам звонков, – после смерти Кэти вы с Розалинд стали созваниваться реже? Два звонка во вторник, на следующий день после убийства, один – утром в среду, потом опять во вторник, а после ничего. Розалинд рассердилась, что ты ее не послушался?

– До сих пор не понимаю, как она узнала. Сам я побоялся ей говорить. Мы с ней заранее решили, что пару недель перезваниваться не будем, чтобы полицейские – то есть вы – не догадались, что мы связаны, но через неделю она написала мне сообщение. Сказала, что, наверное, нам лучше больше не общаться, ведь мне, по всей видимости, на нее плевать. Я позвонил ей узнать, в чем дело, и она, разумеется, разозлилась! – Голос у него снова срывался. – Мы, конечно, все уладим, но, господи, у нее есть все основания на меня злиться. Кэти обнаружили только в среду, потому что я запаниковал и тем самым поставил под угрозу ее алиби, и я не… я не… Она так верила мне, у нее больше никого нет, а я с одним-единственным заданием не справился, слабак.

Кэсси не ответила. Она села спиной ко мне, я смотрел на выпирающие позвонки, и горе, тяжелое и неумолимое, придавливало меня. Слушать это дальше не было сил. Слова о том, что Кэти занималась балетом только ради того, чтобы привлечь к себе внимание, выбили из меня весь гнев, оставив лишь пустоту. Хотелось спать, хотелось стереть все из памяти, и пускай меня разбудят, когда этот день закончится и все смоет дождем.

– Я вот что думаю, – говорил Дэмьен, когда я уходил, – мы с Розалинд пожениться собирались. Как только Джессика, ну, достаточно поправится и Розалинд сможет переехать. Наверное, у нас уже не получится, да?

* * *

Они провели с ним весь день. Я в большей или меньшей степени представлял себе, как все проходит: последовательность событий у них есть, и теперь они дополняют историю датами и подробностями, проверяя, не осталось ли несоответствий, пусть даже самых незначительных. Признание – это лишь начало. Дальше нужно обеспечить его достоверность, предугадать вопросы адвокатов и присяжных, удостовериться, что все записано, пока подозреваемый не прочь поговорить и не придумал других объяснений. Сэм въедливый, а значит, у них все получится.

В кабинет заходили Суини с О’Горманом – они принесли распечатки телефонных разговоров Розалинд, отчеты о дополнительных допросах Розалинд и Дэмьена. Я отправил их в допросную. Заглянувший в кабинет О’Келли подозрительно зыркнул на меня, но я сделал вид, будто занят горячей линией. Ближе к вечеру ко мне заявился Куигли – решил поделиться своими соображениями о нашем расследовании. То, что я не жаждал ни с кем говорить, – это еще полбеды. Намного хуже другое: у Куигли особый нюх на неудачников. За исключением неловких попыток втереться в доверие, он почти не лез к нам с Кэсси и досаждал в основном новичкам, тем, кто давно выгорел, и бедолагам, чья карьера вдруг пошла наперекосяк. Куигли придвинул стул поближе ко мне и принялся намекать, что преступника мы бы намного раньше поймали, прояви я должное уважение и обратись за советом к нему, Куигли. Он печально указал мне на мою психологическую ошибку, которую я допустил, позволив Сэму занять мое место на допросе, после чего поинтересовался распечатками разговоров Дэмьена и хитро намекнул, что тут наверняка замешана сестра убитой. Я совершенно забыл, как нужно избавляться от Куигли, и от этого его присутствие не просто раздражало, но казалось каким-то зловещим знаком. Он напоминал огромного самодовольного грифа, который с хриплым клекотом кружит надо мной.

В конце концов, точь-в-точь школьный задира, Куигли понял, что я чересчур измотан и толку от меня не добьешься, и, скорчив обиженную мину, вернулся к своим делам. Я прекратил притворяться, будто регистрирую звонки, и подошел к окну. Следующие несколько часов я смотрел на дождь и слушал знакомые звуки за спиной: смех Бернадетт, треньканье телефона, оживленный спор, прерванный хлопнувшей дверью.

В двадцать минут восьмого в коридоре наконец послышались шаги Кэсси и Сэма. Слов я не разобрал, но голоса узнал. Забавно, сколько всего замечаешь, когда смотришь на привычные предметы под иным углом. На низкий тембр голоса Сэма я обратил внимание, лишь услышав, как Сэм допрашивает Дэмьена.

– Домой хочу, – сказала Кэсси, когда они вошли в кабинет.

Она плюхнулась на стул и уронила голову на руки.

– Скоро закончится, – успокоил ее Сэм, но говорит