Макароны по-флотски - Виктор Евгеньевич Рябинин

– Стыдно сказать: шило украли! – искренне негодовал командир. – Кому скажешь – мол, на корабле украли шило, – засмеют! Впредь спиртовое довольствие на корабле будут получать офицеры. Старпом, составьте график: ежемесячно по два офицера от каждой боевой части…

Праведное негодование продолжалось, но тут дверь кают-компании внезапно приоткрылась и в образовавшуюся щель пролезла стриженая голова молодого матроса Абдулхакова. На кораблях проекта 1826 поперечный коридор, где делали приборку молодые матросы, находится вблизи кают-компаний офицеров и мичманов.

– Эй! У меня снова мила прапал. Ты нэ брал? – не то пожаловался, не то с некоторой надеждой в голосе решил прояснить у командира этот важный вопрос молодой аварец.

От такой нежданной наглости и фривольного обращения командир сперва немного опешил, не сразу ответив на столь конкретную претензию. Абдулхаков расценил возникшую паузу по-своему и, уловив удивленный взгляд начальника, объяснил свой вопрос:

– Ты киричал: «Мила украли! Мила украли!»? Я думаль, ты мой мила нашел! Отдай!

После небольшой паузы раздался мощный взрыв смеха. Смеялись все: командир, старпом, офицеры. Хихикали даже вестовые, мывшие посуду перед накрытием столов.

– Евгений Константинович, – обратился командир к старпому, когда всеобщее веселье немного улеглось, – пожалуйста, разберитесь. Кто похитил мыло у этого бравого приборщика? Объясните ему, что я точно не брал его мыло. Переживания по поводу шила завершаем. Как говорится, меняем шило на мыло…

Об утраченном безвозвратно шиле никто больше не вспоминал. Абдулхаков со своим требованием к командиру вернуть мыло стал «гвоздем программы» и главной темой обсуждения…

32. «ЮНКЕРСЫ ЛЕТЯТ!»

Как известно, в древнегреческой мифологии одной из девяти муз являлась Мельпомена – покровительница и символ сценического искусства. И хотя эта капризная особа порой бывает высокопарной и надменной, при свете театральной рампы тайное частенько становится явным.

История, о которой пойдет речь, действительно произошла в одном из гарнизонов Северного флота. Изменена лишь фамилия главного героя…

– И не проси! – Кончики усов командира корабля слегка опустились вниз, явно указывая на легкое недовольство их хозяина. – Корабельного офицера три раза в неделю отпускать на репетицию спектакля?! Да надо мной весь флот смеяться будет! Тоже мне, великий актер нашелся… Этот… как его… … Немирович – Данченко. И кто вместо Филиппова наряды нести будет и тренировки с матросами проводить?

Все время, пока заместитель командира по воспитательной работе пытался убедить своего непосредственного начальника в целесообразности предоставить помощнику командира по снабжению Валерию Филиппову возможность участвовать в репетициях предстоящего спектакля, сам ПКС находился в коридоре напротив каюты командира. Затаив дыхание, он пытался уловить малейшие звуки, рождавшиеся за внушительной командирской дверью. Звуки оптимизма не придавали. По всему чувствовалось, что начальник зол.

Недовольство командира было легко объяснимо. Главное в жизни военного моряка – это служба. Все должно быть подчинено ее законам. Но ушлый ПКС рассчитал все верно и, чтобы увильнуть от корабельных нарядов, решил использовать единственную слабость своего начальника. Командир считался заядлым театралом и в отпуске чуть ли не ежедневно посещал питерские театры.

Расчет Филиппова оказался верным. Минут через двадцать дверь командирской каюты приоткрылась, и в проеме показалось довольное лицо зама, слегка кивнувшего Филиппову, мол, заходи. Четко доложив о прибытии, через несколько секунд капитан-лейтенант замер в позе почтительного внимания.

– Ну что, Филиппов, мне доложили, что вы хотите быть артистом? – с чуть заметной улыбкой вежливо спросил командир. Затем, обращаясь уже к заместителю, добавил: – Вот не разрешишь офицеру репетиции посещать, а после выяснится, что загубили великого артиста… Дело-то, в принципе, хорошее. А пьеса какая?

Филиппов доложил, уточнив, что в жизни у него всего два увлечения: корабельная служба и театр…. Командир лукаво улыбнулся, словно давая понять присутствующим, что для него вышеупомянутые понятия во многом тождественны, и, дав «добро», напоследок спросил:

–На премьеру-то хоть пригласите?

–Товарищ командир, да мы культпоход на спектакль организуем, – заверил довольный зам.

Самодеятельный коллектив при местном Доме офицеров флота готовил спектакль к новогоднему празднику. За месяц до этого, ссылаясь на разрешение командира, Филиппов добросовестно посещал все репетиции, сходя с трапа корабля в 18.00 и прибывая на службу в 7.30 следующих суток. На все вопросы отвечал таинственно: много и допоздна репетируем, сложная режиссура, объемный текст. Одним словом, он – ПКС – изо всех сил старается не ударить лицом в грязь.

А за неделю до генеральной репетиции самодеятельный актер и вовсе заявил, что ему якобы необходимо «войти в образ», поэтому несколько выходных были бы весьма кстати. Командир подумал, поморщился, но все-таки удовлетворил просьбу Филиппова.

Ажиотаж вокруг предстоящего спектакля стоял небывалый. Шутка ли, в нем будут принимать участие не какие-то заезжие гастролеры, а свои доморощенные актеры. Конечно, Филиппову молва отводила главную роль. Тот, скромно потупив глаза, отвечал сослуживцам с достоинством, мол, все увидите сами…

Зал с нетерпением ожидал начала действа. Командир искоса поглядывал в сторону комбрига, пришедшего на премьеру вместе с супругой, и тихо радовался, что успел накануне скромно доложить начальнику: в спектакле участвует и его офицер.

–Это кто такой? – поинтересовался комбриг.

–Капитан-лейтенант Филиппов. Говорят, талант! Целый месяц я отпускал его на репетиции.

–Молодцы! – похвалил командира комбриг. – Талантливый офицер – гордость корабля. Надо бы его поощрить…

Подняли занавес. На сцене меж картонных декораций все увидели фигуры партизан, среди которых Филиппова почему-то не оказалось. Партизаны готовились к рейду по фашистским тылам, высылали разведку, искали в своих рядах предателя. На том первый акт и завершился. Какую именно роль целый месяц репетировал «талантливый самодеятельный актер» Филиппов, не прояснил и второй акт спектакля. Слабая искорка надежды блеснула в середине третьего акта, когда командиру и комиссару партизанского отряда по сценарию необходимо было вылететь в Москву к Сталину.

– Может быть, Филиппову поручили сыграть главную роль – вождя? – с надеждой подумал командир корабля. – Роль, конечно, небольшая, но сложная: тут и акцент нужен, и осанка, и специфическая манера разговора.

Увы, возникшая было надежда разлетелась в пух и прах: по ходу пьесы самолет за партизанами из Москвы так и не прилетел.

Зато финальная сцена удалась на славу. Когда партизаны по рации слушали сводку Совинформбюро, где отмечались успешные действия их отряда, на сцену в треухе, ватнике и валенках на несколько секунд внезапно выкатилось до боли знакомое тело, завопившее что есть мочи: «Юнкерсы летят!!!». Это был Филиппов. Он исчез так же внезапно, как и появился. И хотя трагизм и напряженность действия не должны были вызвать даже улыбки, зрительный зал, на протяжении трех актов ожидавший появления своего «талантливого кумира», содрогнулся от хохота. Не смеялись лишь командир и его заместитель.

33.«ЯКОРЬ