Макароны по-флотски - Виктор Евгеньевич Рябинин

лет. Нет необходимости перечислять и конкретизировать всю палитру того взаимного «обмена опытом», заострим внимание читателей на системе двух экипажей атомных субмарин. На некоторых флотах мира это называется «экипаж правого борта» и «экипаж левого борта». У американцев это звучит более экзотично – «золотой экипаж» и «голубой экипаж». У нас они назывались наиболее просто – первый и второй экипажи.

Система двух экипажей в советском, а позже и российском флоте существовала только на ракетных подводных крейсерах стратегического назначения и сумела продержаться до сравнительно недавнего времени. Но в прежние времена два экипажа, сменяющие друг друга, на один корпус атомохода считалось вполне логичным и нормальным. Был еще технический экипаж, обслуживавший атомоход при стоянке в базе, но, как говорится, это уже совсем иная история. Так вот, американцы пошли дальше и принялись дорабатывать и совершенствовать данную систему. Они затеяли смену экипажей своих атомоходов после автономного плавания прямо в море. На деле это выглядело так.

Предположим, в море находится «золотой экипаж». Он выполнил задачи и нуждается в отдыхе. В назначенное время в условную точку Мирового океана подходило надводное судно, на котором находился «голубой экипаж», а также жены, дети и близкие родственники членов «золотого экипажа». В этой же точке рандеву всплывала субмарина, после чего несколько дней «золотой экипаж» передавал дела и технику «голубому». После смены моряки из «золотого экипажа» перебирались на судно и вместе с женами и детьми радостно шли в родную базу, а атомоход с «голубым экипажем» погружался и шел по намеченному плану.

Данное военно-морское «ноу-хау» того времени заинтересовало и советских подводных начальников. Особо не афишируя подробности, было принято решение провести на Тихоокеанском флоте аналогичный эксперимент. Как любое нововведение, данная акция поначалу давалась с трудом. Особенно сложной задачей оказалось собрать жен и детей членов первого экипажа, находящегося в море. Но справились, погрузились на борт и вместе с экипажем номер два судно отправилось в точку рандеву.

До сих пор доподлинно неизвестно,кто из начальников тогда опростоволосился, дал маху и все перепутал. Допускаю, что всему виной стала повышенная секретность в вопросе использования стратегических сил страны, недостаточная координация совместных действий или служебная необходимость что-то изменить уже в ходе самого эксперимента. Так нередко случается на военной службе. Во всяком случае, мой коллега по академии, принимавший непосредственное участие в данном мероприятии, с определенной долей сарказма рассказывал: когда атомоход всплыл, то оказалось, что большинство членов сменяющегося экипажа к доставленным женам и детям не имеют ровным счетом никакого отношения. Поскольку в той ситуации ничего уже изменить или откорректировать было невозможно, членам первого экипажа пришлось радоваться успешному завершению боевой службы в обществе чужих жен и детей. Как все это происходило конкретно, история тактично умалчивает, но, по словам рассказчика, «сначала все стеснялись, а потом до самого возвращения в базу было весело и интересно…».

Данное организационное фиаско постарались замолчать и быстренько забыть, а подобных экспериментов решено было больше не проводить.

Словом, все в очередной раз получилось, как в знаменитом отечественном высказывании, так полюбившемся россиянам: «Хотели как лучше, а получилось как всегда…»

30.ШАМАН

Профессиональные праздники для того и придумали, чтобы их отмечать. Бесспорность данного утверждения, впрочем, как и чрезмерная опасность этого торжественного процесса, периодически ощущают на своей шкуре наиболее отчаянные представители самых разных сфер деятельности. Щедрый на всевозможные праздники месяц май данное утверждение лишь подтвердил. Как оказалось, в соответствии с календарем памятных дат, 5 мая все прогрессивное человечество торжественно отмечает не только Международный день борьбы за права инвалидов, День печати, Международный день акушерки, но и День шифровальщика. По этой веской причине специалист СПС атомного подводного крейсера мичман Иван Сапрыкин посчитал своим профессиональным долгом надраться до поросячьего визга. Общественность в лице гарнизонного патруля с радостью приняла напраздновавшегося до чертиков профессионала в свои объятия и разместила в одиночной камере гарнизонной гауптвахты. Ванька буянил всю ночь и с пьяных глаз требовал адвоката. Наутро об этом доложили командиру дивизии АПЛ, и тот с ходу принял кадровое решение.

– Лучше иметь дочь проститутку, чем шифровальщика пьяницу, – очевидно руководствуясь личным опытом, высказался в сердцах комдив и приказал: – Начальник штаба, лодка готовится к многомесячному океанскому походу, поэтому проштрафившегося специалиста СПС заменить и назначить на атомоход серьезного специалиста. Это не та должность, где можно безоглядно лакать шило и получать прощение.

Комдив был прав. Без опытного шифровальщика, которого на флоте принято называть шаманом, на любом корабле никак не обойтись. Все, кто служил на флоте, это могут подтвердить. А незабвенный и до сих пор читаемо-почитаемый Валентин Савич Пикуль в своем романе «Из тупика» так охарактеризовал шифровальщика Самокина с крейсера «Аскольд»: «Этот немолодой шифровальщик, живущий по соседству с салоном (полуофицер, полуматрос), казалось, не подлежал карам уставным, а только небесным: случись «Аскольду» гибель, и Самокин, обняв свинцовые книги кодов, должен с ними тонуть и тонуть, пока не коснется грунта. И – ляжет, вместе с книгами, мертвый. Таков закон! Потому-то надо уважать человека, который каждую минуту готов к трудной и добровольной смерти на глубине. На той самой глубине, куда из года в год уносится пепел его секретных шифровок».

Более чем за сотню лет в службе корабельного шифровальщика мало что изменилось. В его каюте за бронированной дверью, куда имел доступ лишь командир, хранились шифркоды и иные совершенно секретные документы и аппаратура. В непредвиденных случаях все это должно было быть моментально сожжено и уничтожено в первую очередь. Для этого в каюте на правах обязательного атрибута хранилась даже специальная кувалда, с помощью которой необходимо было разбить вдребезги все, что разбивалось. И если говорится, мол, командир покидает гибнущий корабль последним, то шифровальщик может это сделать только перед ним – предпоследним. И никак не иначе.

Через три дня на лодке появился новый специалист СПС старший мичман по фамилии Халимов. Полненький, аккуратный, средних лет, он держался обособленно и, в отличие от списанного с лодки коммуникабельного предшественника, всем своим видом как бы подчеркивал: он подчиняется лишь командиру атомохода, все остальные сослуживцы его мало интересуют. Из отсека в отсек по лодке поползла молва, мол, этот парень блатной, до этого служил на берегу, на атомоход попал по протекции своего прежнего начальника, чтобы при увольнении получить хорошую пенсию. К «позвоночным» – людям, добившимся желаемого при помощи телефонного звонка высокого покровителя, на флоте, как и везде, относятся негативно и настороженно. По этой причине фамилия старшего мичмана Халимова тотчас приобрела приставку «под», и иначе, как Подхалимов, за глаза его никто не