«Аристократ» из Вапнярки - Олег Фёдорович Чорногуз

— Ну что, ребята, — приговаривал Дмитрий Афанасьевич, пожимая каждому руку. — Замочим вашу, как ее… амфибию — и по рукам?

— А теперь знакомьтесь. Ивана Андреевича вы уже знаете… Впрочем, его только знает Евмен, — вспомнил Чудлло. — А вы, Сидалковский, незнакомы. Это наш глава колхоза…

— Зеркальный, — подал рыхлую и большую руку упитанный человек, у которого шея в диаметре равнялась голове.

"При таких данных галстук необязательно завязывать на шее", — подумал о нем Сидалковский, пожимая мягкую, как резинка, руку Зеркального.

— Никита Прокофьевич Роздобудько, — запищал сухой человечек, который, кажется, всю жизнь бегал и никогда ни на что не садился.

«Видимо, и спит стоя», — пожимая тоненькую, как бирка на матросских клешах, руку, отметил Седалковский.

— Молодцы, которые повесили транспаранты, — похвалил их Зеркальный. — Теперь сюда никто не сунется. Разве что прокурор района. Но, может, глава райвика. Это их изобретение. Они всегда такие лозунги выбрасывают. Вот мы у них и позаимствовали опыт. Надежная штука, скажу вам…

Сидалковский, кажется, впервые в жизни не нашёл, что сказать. Лозунга он уважал и любил, как идеи. Наверное, именно поэтому в душе было глубоко убеждено, что это изобретение должно принадлежать ему, а не тем неизвестным, хотя еще не забытым в районе, авторам.

— Так что, замочим вашу Мегацету? Хорошая машинерия! Нам бы такую в деревню. Ею можно косить камыш и рубить лозу на болотах. «Искра» совсем угасает, — продолжал Зеркальный. — Так как, в свою группу, товарищи, примете? Мы не с пустыми руками. Мы тоже с хлебом-солью. И к хлебу что-нибудь найдется, — многозначительно закончил он. — Не так ли, Прокофьевич? — вернулся к Роздобудьку.

— А чего же, — ответил председатель потребительской кооперации. — Выкладывай, Карп, что там у нас.

Вытащили из машины вчетверо сложенный брезент, тогда какое-то универсальное сиденье, растягивающееся, как скамья, и одновременно заменявшее стол.

— Это чудо техники, наверное, в Сельхозтехнике было сделано? — кивнул головой Сидалковский.

— Угадали, — довольно кивнул тяжелой головой Зеркальный.

Импровизированный стол сервировали Роздобудько и Карпо. Дмитрий Афанасьевич брал бутылки и опускал их легонько, как детей, в лесную ямку-источник, из которой била родниковая вода. Грак пытался помочь им. Дед Трифон тем временем принес ведра. В одном из них уже была очищена и вымыта у реки рыба, в другом — свежие помидоры и огурцы.

Не спуская глаз с батареи бутылок коньяка, Сидалковский взвешивал свои возможности. «Ставлю две бутылки сухого вина против этой роскоши… Позор!» Даже Граку и потому стало стыдно, хотя он не знал, что такое стыд.

— Мы можем ответить вам только мастерством, — сказал наконец. — Евмен Николаевич Грак на международных конкурсах в княжестве Лихтенштейн получал самые высокие призы за сорок сортов потребительской и калорийной ухи, приготовленной в полевых условиях. Имеет дипломы и медали. Правда, скромность не позволяет ему возить их с собой. Не так ли, Евмен Николаевич?

Грак так мигнул на Сидалковского, что на какой-то момент показалось, что перед ним не Грак, а Филарет Карлович.

— Правда, приз и золотую пальмовую вить за вкусовые качества ухи вручили, к сожалению, другому кулинару. Из Лихтенштейна. У них, оказывается, совсем другие вкусы.

— Понятно, — лукаво прищурив глаза, сказал Зеркальный. — В нашем районе такой ухи, как мой Карп, никто не готовит.

Шофер благодарно улыбнулся своему голове.

— Ну, чего вы стоите? Разливайте. Первое за знакомство, — предложил Иван Андреевич.

Выпили. Дед Трифон, крякнув и понюхав корку хлеба, подошел к Граку.

— Вот вам специи.

Евмен растерялся, зачем-то засучил рукава. Сидалковскому показалось, что он даже чем-то недоволен.

— Простите, дедушка, — вырвалось у Грака. — Но я ухи варить не умею.

— Как?! — поднялся Сидалковский. Все захохотали. — Слушайте, Евмен Николаевич. Вы ведь проходили практику. Вам профсоюз предоставил такую возможность. Вы же самому Стратону Стратоновичу сдавали экзамены!

— Я не прошел по конкурсу, — усмехнулся Грак, цитируя Сидалковского.

Тот забронзов.

— Я предлагаю тост за женщин, — вдруг вырвалось у Грака.

— Но не пенсионного возраста, — добавил Сидалковский, уже придя в себя.

Потом пили за то, чтобы наша судьба нас не сторонилась и, конечно, чтобы не по последней.

— Все равно что-то грустно, товарищи. Может, еще по одной, чтобы языки развязались? — предложил Чудлло.

Предложение было поддержано единогласно. Удержался только Карпо.

— Берите, товарищи, балышек. Угощайтесь, — запищал наконец Роздобудько.

— Угощайтесь, Грак, вы теперь аристократ, — скривился Сидалковский. — Но не забывайте обо мне. У балочка теперь будущее такое, как у динозавра. Их даже на выставках уже не показывают. В музеях, тем более.

— Вы бы, ребята, анекдота какого-нибудь рассказали. А? — попросил Зеркальный. — Вы там возле столицы крутитесь. Ближе, чем мы.

— На анекдоты у нас художник только Грак…

— Тоже участвует в конкурсах?

— Обязательно. Ну ладно. В этот раз нарушим субординацию: первый анекдот расскажу я, — взял в свои руки инициативу Сидалковского. — В поезде едут двое. Ты знаешь, — говорит один, — меня на этой станции собирались избивать. "А откуда ты знаешь, что собирались?" — спрашивает другой. «Ну, если бы не собирались, не били бы».

Эффект был внезапным. Почти никто не засмеялся. «Еще не анекдотная пора», — подумал Сидалковский и решил попытаться вызвать смех.

— А вот еще один старый анекдот, — начал было он. — Мне его рассказал Филарет Карлович Чудловский…

— Кто, кто? — вдруг перебил его Дмитрий Афанасьевич. — Вы знаете Филарета Карловича?

— Евмен Николаевич Грак-Чудловский находится с ним в ближайших родовых отношениях. Он его зять.

— О ребята, так мы с вами родственники, — обрадовался Дмитрий Афанасьевич.

— Только с ним, — указал Сидалковский на Грака. — Я с Филаретом Карловичем в других отношениях.

— Ты слышал, Иван Андреевич? — обратился Чудлло к Зеркальному. — Филарет Карлович. Так Филько уже себя так величает. По-городски, значит. А по паспорту он, товарищи, Филимон Карпович. Значит, вы, — он вернулся в Грак. — Прости, Евмен, на радостях даже забыл, что мы с тобой уже давно знакомы. На охоту ходили вместе. Ондатр этим чудовищем ослепляли…

— Это уже не по-родичански, — обиделся Грак.

— Прости, дорогой. Машина в общем-то хорошая, но разноцветная какая-то… Итак, ты Тези человек? Ну и ну! Это встреча. Значит, и ты уже Чудловский? По женщине?

— Грак Чудловский, — поправил Евмен.

— Ну и попал ты в семейку! Как тебе там, не скучно?

— Напротив: весело. А вы что, недовольны мной как своим родственником?

— Ну что ты! Тобой я доволен, — обнимал его Чудлло. — А вот твой тесть, а мой брат… Даже генералом себя величает. А он такой генерал, как я генеральный прокурор. Фильку всю жизнь швейцаром в ресторане делал. Забыл, как ресторан называется. Словом, чудак, да и только…

Грач от неожиданности встал и