Гадюка - Джон Вердон

— У меня встреча с одним типом в Харбейне, в два, у мэрии — с тем, кто утверждает, что у него инсайд по убийству Лермана. Назвал это «покушением на Лермана».

— Что ты вообще о нём знаешь?

— Ничего.

— Беспокоят его намерения?

— Меня беспокоит его равнодушие. Слишком расслабленный тон.

Хардвик откашлялся своим мерзким баском:

— Мне к полудню скажут, нужен ли я клиенту. Если нет — двинусь в Харбейн. Кстати, я проверил того парня, о котором спрашивал ты.

— Бруно Ланка?

— Владелец продуктовой лавки в убогом пригороде Олбани. Судимостей нет. Хочешь, съезжу, позадаю вопросы?

— Пока не надо. Надеюсь увидеться с тобой днём.

Взгляд Гурни вернулся к снегу, медленно ложившемуся на высокогорное пастбище, но он его почти не видел. Мысли были в Харбейне. Грустное место. Дома вдоль главной улицы старше века — показывают дряхлость без очарования. И среди этой облупленности — по непонятной прихоти — прекрасный вьетнамский ресторан, где он с Мадлен ужинали трижды за год.

Вспоминая первый визит, он вспомнил и причину выбора: неподалёку был городок, где они собирались на камерный концерт. Из самого концерта запомнились лишь драматические движения молодого азиатского виолончелиста — и это вдруг напомнило: надо привезти Мадлен виолончель. Оптимально было бы заехать в Харбейн, а уже потом — в клинику. К тому же, так у него оставалось больше времени покопаться в деле до выезда.

Разложив всё по порядку, он вернулся к стенограмме интервью Скотта Дерлика с начальником Лермана из «Пивного Монстра».

Он всё ещё топтался на первой из шести страниц, когда пришло звуковое уведомление о письме от Кайры Барстоу. Он отложил стенограмму и открыл письмо.

Без сопроводительного текста — два вложения. Первое — выписка по Visa Ленни Лермана за прошлый ноябрь. Он пробежал глазами. Кроме упомянутых транзакций на заправке и в автомагазине — ничего любопытного.

Второе — распечатка его звонков за октябрь—ноябрь. Он насчитал двенадцать исходящих и десять входящих. Барстоу отметила галочками шесть входящих — все с одного номера. Внизу приписка рукой: «Номер принадлежал анонимному предоплаченному телефону, использовался исключительно для шести звонков Лерману. Первый — 23 октября, последний — 23 ноября, в день смерти».

Тот факт, что кто-то купил «одноразовый» телефон единственно для связи с Лерманом — да ещё именно в период разработки шантажа, — намекал: они могли быть сообщниками в схеме.

Гурни перерывал стол, пока не нашёл копию краткого дневника Лермана — рукописных заметок о ключевых моментах за те пять недель. Сверив даты записей с датами звонков «анонима», он отметил несколько совпадений.

За первым звонком 23 октября последовала запись от 24-го: «Вчера столкнулся с Джинго в “Монстре”. Не могу выкинуть из головы то, что он сказал. Вопрос 1: это правда? Думаю, конечно, почему нет? Зико и Салли Боунс. Понимаю, как такое могло случиться. Вопрос 2: сколько это стоит? Сто тысяч? Миллион?»

Утром 2 ноября — второй звонок. Вечером запись: «Отвёл Эдриен и Сонни в “Лейкшор”. Пожал руку Поли Бэтсу в баре». И дальше: «Большой Поли! Никто не связывается с Поли Бэтсом!! Объяснил план Эдриен и Сонни. Эйди, как всегда, волнуется. А что если? А что если? А что если? Как её мать. Сонни молчалив. Но Сонни любит деньги. Теперь у нас будут деньги. Серьёзные деньги!»

Вечером 4 ноября — третий звонок, а 5-го — запись: «Достал номер Зико и позвонил. Этот придурок взял трубку. Спросил, сколько стоит, чтобы я “забыл” всё о Салли Боунс. Сказал ему — подумай. Пусть поволнуется, ублюдок».

6 ноября — увольнение из «Пивного Монстра», зафиксированное в дневнике.

Вечером 12 ноября — четвёртый звонок. 13-го — запись: «Снова звонил Зико. Сказал, что миллион — подходящая цена, чтобы спасти его гнилую задницу. В подержанных двадцатках. Этот нытик сказал, что это как два чемодана. Я ему: “Ну и что, никчёмный ты ублюдок? Мне-то какая, разница до чемоданов?” У тебя десять дней, — говорю ему».

Рано утром 23 ноября — пятый звонок. В тот же вечер, в свой последний, он оставил запись: «Позвонил Зико, сказал, что его время вышло — пусть готовит миллион. Он: “Хорошо”. Я велел приготовиться к вечеру и быть одному. “Я приду за деньгами, а иначе весь чёртов мир узнает о Салли Боунс”».

В дневнике — ни слова о шести звонках с предоплаченного номера. Почему Лерман исключил этот элемент из записей, которые в остальном выглядели как подробное признание преступного умысла?

Гурни подумал: не столь ли это упущение важно для дела, как и обезглавливание.

29.

Он пристегнул виолончель Мадлен на заднем сиденье автомобиля и в половине первого выехал на встречу. До Харбейна — меньше пятидесяти миль, но дорога — холмистая, снег валит, в любой момент можно попасть под снегоочиститель.

Широкая долина западнее Уолнат-Кроссинга была безлюдна. Движения почти не было. Редкие стада коров, что обычно попадались ему по дороге в Аттику, скрылись — наверняка в ветхих амбарах. Пейзаж, покрытый снегом, выглядел безжизненным, как побелённый камень. К концу долины он свернул на дорогу через гору Блэкмор, в соседний округ.

Большую часть пути он прокручивал возможное участие второго человека в шантаже и возвращался к факту: звонки с «одноразового» начались за день до того, как Джинго рассказал то, что сделало заговор возможным. Как это увязать?

Если только… схема шантажа Слэйда была придумана не самим Лерманом, а кем-то другим. Скажем, владельцем предоплаченного телефона. Возможно, этот человек и Джинго использовали Лермана как ширму, минимизируя собственное участие.

Он подумал, приходило ли это в голову Кайре Барстоу. Съехал на обочину и набрал её.

— Привет, Дэвид. По кролику?

— Посложнее.

— Обожаю сложности.

— Я пересматривал звонки Лермана с мистером Анонимом.

— Или мисс Аноним.

— Справедливо. Кстати, в своей приписке вы отметили, что «одноразовый» использовался только для контактов с Лерманом. Само по себе странно. Но что скажете насчёт того, что промежуток звонков ограничен периодом перед поездкой в домик Слэйда?

— У Лермана мог быть помощник — как минимум на этапе разработки шантажа.

— Вы заметили и временные совпадения между некоторыми из этих звонков и событиями, которые он затем записал в дневнике?

— Да.

— Сообщали об этом Кэм Страйкер?

— Да.

— Обсуждала?

— Она использует меня и отдел иначе. Чётко давала понять: мы для ответов на её вопросы, а не для навязывания гипотез. Думаю,