Время тьмы - Майкл Коннелли

должны — дебиторская задолженность.

— Хорошо, я поняла.

— Так вот что сделал Альберт Ли. Только это займы под высокие проценты, это граничит с ростовщичеством, но не переходит грань дозволенного. Это законно, и Альберт пошел по этому пути. Он взял три разных кредита на общую сумму в сто тысяч, все перевернулось с ног на голову, и он не смог их выплатить, потому что его судебные иски все откладывались и откладывались. Итак, вскоре его специалист по займам берет бизнес в свои руки. Он оставляет Альберта за главного и управляет заведением, он платит ему зарплату и, и вот в чем дело, он заставляет его оформить страховой полис для ключевых персон на случай, если с ним что-то случится.

— О, черт. Сколько?

— Миллион.

— Итак, Альберта замочили, а кредитору заплатили.

— Точно.

— Но вы не смогли возбудить дело.

— Не смогли добиться этого.

Босх указал на стопку документов на столе.

— Например, вот это. Я догадываюсь, кто это сделал, но не могу довести дело до конца. Но в отличие от этой семьи, Альберт пошел по пути своего убийцы. Для некоторых людей волк врывается в дом. А такие, как Альберт, сами приглашают волка в дом.

— Так что никакой симпатии к парню, который приглашает волка войти. Как это согласуется с "все имеют значение или никто не имеет значения"?

— Парень, который открывает дверь, по-прежнему имеет значение. Но невинные на первом месте. Когда я раскрою все эти дела, мы сможем поговорить о следующей волне. Все по-прежнему имеют значение. В сутках не так много часов, а дней в году не так много.

— И вот почему парень, убивший целую семью, находится на вершине твоей кучи.

— Ты поняла.

Бэллард кивнула, когда переварила мнение Босха о том, что нужно, чтобы либо увлечься делом, либо поставить его в конец очереди.

— Итак, — наконец сказала она. — В деле Альберта Ли кто был решающим фактором?

— Это был врач, — сказал Босх. — Вообще-то, дантист. Его звали Джон Уильям Джеймс. Его офис находился в Марине, и я думаю, он заработал столько денег на установке зубных пломб, что начал заниматься факторингом.

— Ты сказал "был" и что "его звали Джон Уильям Джеймс".

— Да, с твоим делом это будет проблемой. Джон Уильям Джеймс мертв. Через пару лет после убийства Альберта Ли Джеймса тоже замочили. Он сидел в своем Мерседесе на стоянке возле своего офиса, когда кто-то всадил и ему в голову пулю 22-го калибра.

— Черт.

— Вот и твоя зацепка, да?

— Возможно. Но я все равно хотела бы посмотреть, сможешь ли ты найти хронологию по делу и все остальное, что у тебя есть.

— Конечно. Оно либо в кладовке под навесом для машины, либо под домом.

— Под?

— Да, я построил там кладовку после того, как вышел на пенсию. Там довольно мило. У меня даже есть скамейка, когда я спускаюсь и просматриваю дела.

— Что, я уверена, ты часто делаешь.

Босх не ответил, что она восприняла как подтверждение.

— Кстати, — сказала Бэллард. — Как у тебя дела со всем... что связано с радиацией?

Она заколебалась, не произнося слово лейкемия.

— Очевидно, я все еще на ногах, — сказал Босх. —Я принимаю таблетки, и, похоже, они помогают мне держать себя в руках. Это может вернуться, но пока у меня нет никаких претензий.

— Приятно слышать, — сказала Бэллард. — Так ты не против поискать этот хронометр сейчас?

— Конечно, я сейчас вернусь. Это может занять некоторое время.

Хочешь, я снова включу музыку?

— Все в порядке, но я собиралась спросить, что это у тебя играло, когда я подъехала? В ней был ритм.

— "Compared to What". Некоторые говорят, что это была первая джазовая песня протеста: "Никто не дает нам ни рифмы, ни причины. Если есть сомнения, они называют это изменой".

— Хорошо, включи это снова. Кто это?

Босх встал и подошел к стереосистеме, чтобы нажать кнопку воспроизведения. Затем он уменьшил громкость.

— Изначально Эдди Харрис и Лес МакКанн, но в этой версии Джон Ледженд и The Roots.

Бэллард расхохоталась. Босх снова нажал на кнопку.

— Что? — спросил он.

— Ты меня удивляешь, Гарри, вот и все, — сказала Бэллард. — Я не думала, что ты слушаешь что-либо, записанное в этом столетии.

— Это больно, Бэллард.

— Прости.

— Я сейчас вернусь.

9

Бэллард была в гараже своего кондоминиума, доставала из багажника сумку с инструментами, держа под мышкой распечатки от Босха, когда к ней подошел мужчина. Она напряглась, осматривая гараж, но больше никого вокруг не увидела. В сумке с инструментами был ее пистолет.

— Привет, соседка, — сказал мужчина. — Я просто хотел представиться.

Ты двадцать третья, верно?

Она поняла, что он имеет в виду номер ее квартиры. Она прожила в этом здании всего несколько месяцев, и, хотя в нем было всего двадцать пять квартир, она еще не познакомилась со всеми своими соседями.

— Да, привет, — сказала она. — Рене. Они столкнулись локтями.

— Я Нейт из тринадцатой, прямо под тобой, — сказал он. — С Новым годом!

— И тебя с Новым годом, — ответила Бэллард.

— Моего компаньона зовут Роберт. Он сказал, что встретил тебя, когда ты перевозила вещи.

— О, точно, да, я познакомилась с Робертом. Он помог мне затащить столик в лифт.

— И он сказал, что ты коп.

— Да.

— Думаю, в наши дни не лучшее время быть копом.

— В этом есть свои моменты. Не все хорошо, не все плохо.

— Просто, чтобы ты знала, я присоединился к протесту "Жизни черных имеют значение". Не держи на меня зла.

— Я не буду. И я согласна, что жизни черных имеют значение.

Бэллард заметила, что у него был шлем и велосипедная экипировка, в том числе обтягивающие велосипедные шорты с подкладкой на ягодицах, которые выглядят неловко, когда вы слезаете с велосипеда.

Она хотела сменить тему, не нагрубив соседу.

— Ты катаешься? — спросила она.

Это был глупый вопрос, но лучшее, что она смогла придумать.

— Я использую любую возможность, — ответил Нейт. — Но я уверен, что у тебя другое хобби.

Он указал на доски, которые Бэллард прислонила к стене гаража перед своим "Дефендером". Одна была ее доской для гребли в спокойные дни, другая - ржавым мини-танкером для серфинга на закате. Остальные ее доски лежали в кладовке кондоминиума, но ее шкаф был полон, и она знала, что, оставляя свои наиболее используемые доски в гараже, рискует тем, что они могут быть украдены. Рене надеялась, что камеры