Боги и смертные: Современное прочтение мифов Древней Греции - Сара Айлс-Джонстон

в горло не лез – я же помнил о своих товарищах, превращенных в свиней. Цирцея привела меня в свинарник и на моих глазах коснулась каждого из них своим жезлом. Свиная щетина исчезла – они предстали передо мной точно такими же, как прежде, даже моложе и крепче, и кинулись обнимать меня, а я залился слезами. Поспешив на корабль, я привел остальных – кроме Эврилоха, который наотрез отказался возвращаться в дом Цирцеи. Мы пробыли у нее год. Каждый день мы пировали, а ночью я ложился с ней в постель. Я мог бы оставаться там вечно, если бы в конце концов мои спутники не напомнили мне, что надо все-таки плыть домой.

Но когда я попросил Цирцею помочь нам вернуться на Итаку, она сказала такое, от чего у меня внутри все перевернулось. По велению богов, чтобы вернуться домой, мне нужно было сперва спуститься в Аид и поговорить с тенью фиванского прорицателя Тиресия.

{134}

Свидание с усопшими

Одиссей перевел дух и продолжил:

Как попасть в Аид, Цирцея мне объяснила:

– Подними парус и отдайся на волю ветра: Борей сам принесет тебя на край Океана, где в вечном тумане и мраке, забытые Гелиосом, живут киммерийцы. Рядом растет лес Персефоны, где ивы рождают невзрачные плоды и вздыхают высокие тополя. Наберись храбрости и спускайся в царство Аида. Вырой яму у подножия скалы рядом с подземной рекой, полей землю вокруг вином в память усопших, обещая, что принесешь им в жертву лучших своих коров на Итаке, а Тиресию – своего лучшего черного барана. Потом зарежь черную ярку и черного барана, только взгляд от них отведи, когда будешь резать. Пусть кровь стекает в яму. Туши освежуй, мясо сожги во славу Аида и Персефоны. К яме начнут слетаться орды призраков, чтобы напиться крови, но ты отгоняй их мечом, пока не явится Тиресий. Он расскажет тебе, как вернуться домой.

Я разбудил товарищей и велел им готовить корабль к отплытию. Лишь одного, самого младшего, Эльпенора, поднять уже не удалось. Он здорово перебрал накануне, а потом завалился спать на крыше дома Цирцеи, где было попрохладнее. Услышав, как я бужу остальных, он заторопился к нам, но спросонок забыл, где находится, с разбегу кинулся с крыши и свернул шею.

Когда мы взошли на корабль, оказалось, что Цирцея уже погрузила на него необходимых нам черных овец, – когда богам нужно, они легко проскальзывают мимо нас незамеченными. Итак, мы отплыли и сделали все, как научила Цирцея. Призраки, желающие отведать крови, не заставили себя ждать. Я видел новобрачных и юношей, умерших до срока, видел стариков, избавленных смертью от невыносимой муки, видел девственниц, чей цветок так никто и не сорвал, видел убитых воинов в окровавленных доспехах. От воплей призраков волосы вставали дыбом, я зеленел от страха, но все же мне хватило самообладания, чтобы выхватить меч и начать их разгонять. Хуже всего, что самым первым на меня наступал Эльпенор. Я спросил, как ему удалось оказаться в Аиде быстрее, чем нам.

– Все просто, Одиссей. Когда я с перепою сломал себе шею, моя душа прямиком слетела сюда. Но во имя всех, кто тебе дорог, умоляю, похорони меня, когда вернешься на Ээю, – иначе я обрушу на тебя проклятье богов! Сожги мое тело и насыпь над ним курган на берегу свинцово-серого моря. Воткни в этот курган мое весло – пусть люди знают, что жил на свете такой Эльпенор.

Я пообещал исполнить все в точности. Потом я увидел свою мать Антиклею, бездумно, как и остальные, влачившуюся к яме с кровью. Я зарыдал от горя, но и ей преградил путь. Но вот наконец явился Тиресий – его я пустил напиться.

– Одиссей, – возвестил он, утолив жажду, – ты думаешь, что возвращение домой будет сладким как мед, однако для тебя оно будет горьким как желчь. Посейдон гневается на тебя за то, что ты ослепил его сына, и он будет строить против тебя козни. Но ты все же сумеешь вернуться, если обуздаешь свои худшие порывы – и своих товарищей заодно. Самое главное – не трогай коров Гелиоса! Иначе придется тебе возвращаться одному и на чужом корабле. Дома ты найдешь наглецов, добивающихся руки твоей жены и разоряющих твое хозяйство. Не выдавай себя раньше времени, а потом истреби их силой и хитростью вкупе. Потом отправляйся в новое странствие – возьми весло и иди прочь от берегов, пока не найдешь народ, который не ест соли и не знает, что такое море. Когда кто-нибудь назовет твое весло лопатой для веяния, ты поймешь, что зашел достаточно далеко. Там воткни весло в землю и принеси жертву Посейдону. Когда ты состаришься и твой народ будет жить счастливо и благополучно, легкая смерть придет за тобой с моря.

Я выразил надежду, что все сбудется, как он говорит, а потом спросил, почему меня не узнала родная мать.

– Призрак, окончательно ушедший в Аид, сможет узнать тебя, только выпив крови, – ответил он и растворился в толпе теней.

Тогда я позволил матери напиться из ямы. Как она удивилась при виде меня! Объяснив, что я здесь делаю, я стал выведывать у нее, как она умерла и что ей известно о делах на Итаке.

– Пенелопа верна тебе. Дух ее крепок, хотя сердце рвется на части, – рассказала мать. – Телемах растет, с ним все хорошо. А вот отец твой Лаэрт тоскует и чахнет без тебя. Он совсем не заботится о себе и вскоре скончается. Поэтому же ушла из жизни и я, дорогой мой, – истаяла от тоски.

Я попытался ее обнять, но руки нащупывали одну пустоту. Острая боль пронзила мне сердце, и я зарыдал.

– Дитя мое, – проговорила мать ласково, – таков удел всех смертных. Тело умирает и сгорает в огне, оставляя лишь бесплотную душу. Помни это и расскажи Пенелопе.

С этими словами призрак матери тоже скрылся в толпе.

Тогда Персефона подослала ко мне тени прославленных женщин, и каждая рассказала свою историю. Среди них была и Антиопа, которую любил Зевс, и Алкмена, родившая от него Геракла, и Мегара, жена Геракла, и жена Эдипа Иокаста, она же его мать, и Леда, жена Тиндарея, и Эрифила, за подкуп отправившая мужа на смерть, и Федра, и Прокрида, и Ариадна, и многие другие. Следом за ними явился дух Агамемнона. А я ведь даже не знал, что он погиб! Напившись крови, он зарыдал. Я спросил его, как же он умер.

– Знай, Одиссей, меня убил этот подлец Эгисф – с помощью моей потаскухи жены. Так что будь начеку, даже такой хорошей жене, как Пенелопа, нельзя доверять полностью – и потом, она как-никак двоюродная сестра и Клитемнестре, и Елене. Не входи в дом в открытую! Прикинься кем-то другим, разведай сперва обстановку.

Потом он спросил меня о своем сыне, Оресте, но я о нем ничего сообщить не мог. Мы плакали вместе с Агамемноном, когда пришел призрак Ахилла.

– Ахилл! – воскликнул я. – Ты теперь, наверное, царь мертвых! Ты всегда был лучшим среди нас, мы все смотрели на тебя как на бога. Готов спорить, что ты и здесь, в Аиде, обладаешь огромной властью.

– Нет, Одиссей, – ответил он. – Здесь для всех все одинаково – никаких удовольствий, никакой радости. Я бы охотнее был рабом у самого бедного крестьянина там, наверху, на земле, чем царем под землей. Но расскажи мне, как там мой сын? И мой отец?

– Про Пелея ничего тебе сказать не могу, однако Неоптолемом под Троей ты мог бы гордиться – он показал себя отважным воином и отправился домой с богатой добычей.

Едва договорив, я заметил Аякса Теламонида. Я попытался заговорить и с ним, но он все еще злился, что доспехи Ахилла достались мне, а не ему, и с оскорбленным видом ушел прочь. Видел я тени и других знаменитых мужей. Видел Миноса, вершившего суд, видел Ориона, который и после смерти продолжал гоняться за дичью. Видел и тех, кого сурово наказали за содеянное на земле: распростертого на земле Тития, вопящего от боли, измученного жаждой