Искра божья - Глазырина Елена

Светлый просторный зал на втором этаже был украшен красно-золотыми штандартами столицы, а мраморные колонны, поддерживающие кровлю, убраны гроздьями спелого винограда. Дубовые столы ломились от фазанов и перепелов, запечённых на вертеле, отварных каракатиц с гарниром из мелко нарубленной телячьей печёнки, жареных павлинов с фисташками и сладких пастилок из марципана. Молодое вино цвета пьянящих южных закатов, поданное в хрустальных кувшинах, наполняло зал лёгким ароматом осенних виноградников.

Сеньор Жиральдо, на правах хозяина дома сидевший одесную герцога, стрекотал, не умолкая, нахваливал праздник, своих поваров и погоду. Великий герцог кивал дону Федериче тяжёлой головой, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами с кардиналом Франциском, Аллесандро Боргезе и придворными из собственной свиты. Его жена, герцогиня Изабелла Фларийская, откровенно скучала, деликатно зевая в алый кружевной веер и временами поглядывая на массивные напольные часы работы швейзских мастеров. Бывшая королева Водии, её величество Маргарита вышивала, практически не притронувшись к еде. Леонардо — четырнадцатилетний сын и наследник Фридриха IX — многозначительно перемигивался с дочерью сеньора Жиральдо, одновременно пощипывая фрейлин герцогини за всевозможные приятные взору окружности. Младший сын Габриэль травил у камина мрассийских борзых, кидая им лакомые кусочки свинины, привязанные за верёвочку. Когда очередная жадная собака глотала мясо, мальчишка с радостью дёргал за бечеву и, смеясь, вытаскивал у неё из горла вожделенное угощение. Единственная дочь герцога Арабелла — девица на выданье — кокетничала с жерменским послом.

Когда начались танцы, в зале стало душно от сотен зажжённых свечей и разгорячённых вином и музыкой тел. Великая герцогиня покинула шумное собрание, сославшись на головные боли. Вслед за ней в сторону двери постепенно потянулись духовные лица, присутствовавшие на празднике.

Вскорости и сестра герцогини испросила у хозяина палаццо разрешения подышать воздухом во внутреннем дворике.

Выждав приличествующее время, Фридрих неторопливо поднялся с бархатного кресла и последовал за Маргаритой. Рядом с ним безмолвными тенями скользили два молчаливых телохранителя в парадных мундирах, кирасах и морионах.

Герцог не спеша спустился в подсвеченный масляными лампами миниатюрный парк, где на белых мраморных скамейках отдыхало несколько благородных компаний, разморённых духотой внутренних покоев. Высокие пинии, стройные кипарисы и несколько пальм создавали что-то вроде естественного шатра над туфовыми дорожками и мелодичным фонтанчиком в виде полуобнажённой Кипиды-Каллипиги[103]. Богиня изящно оборачивалась в сторону соблазнительно задранного со спины подола туники. На желтоватый мрамор её восхитительных полушарий, натёртых до блеска «случайными» касаниями множества рук, падала весёлая струя из пасти резвящегося дельфина.

У чаши фонтана, перебирая жемчужные чётки с гематитовым распятьем, сидела Маргарита Водийская. Рядом с ней, сложив руки на позолоченную трость, расположился швейзский посол в чёрном камзоле, расшитом золотой и серебряной нитью. На груди статного мужчины приглушённо блестела рубиновая звезда с алмазным крестом в центре. Тонкие усы и аккуратная бородка клинышком чуть касались накрахмаленного кружевного воротника-жёрнова. Лицо посла выражало искреннюю доброжелательность. На переносице её величества залегла тонкая складка.

Не желая привлекать внимания к своим намерениям, Фридрих заложил неспешный круг по дворику, остановился у статуи дискобола, чтобы перекинуться тройкой незначительных фраз с богатым негоциантом из княжества Тура, и только после этого направился к Маргарите.

— Я продолжаю настаивать, чтобы вы дали ответ моему сюзерену в ближайшее время. Решение данного щекотливого вопроса не терпит отлагательств, — тихие, вкрадчивые слова посла долетели до ушей герцога.

— Мы в трауре, сеньор Ва́лленберг, и траур наш продлится ещё полгода, — спокойно возразила Маргарита.

— Мне будет достаточно одного вашего слова, — заверил посол.

— Пока мы не можем вам ничем помочь, простите.

Заметив приближающегося герцога, сеньор Валленберг встал и склонился в почтительном поклоне:

— Добрый вечер, ваше высочество.

— Добрый, — согласился Фридрих.

Маргарита чуть улыбнулась и кивнула герцогу.

— Ваше величество, благополучно ли вы добрались в Конт? Всё ли спокойно было на дорогах? — вежливо поинтересовался тот.

— Хвала господу, дороги Истардии столь же прекрасны, как и в пору нашей юности, а верные кирасиры Сигизмунда — упокой господь его душу — служили нам надёжным щитом от лихих людей на протяжении всего путешествия.

— Рад, что неприятности обошли вас стороной, — заверил Фридрих, — но отчего же вы не предупредили нас заранее о вашем намерении посетить Конт. Я бы распорядился организовать встречу достойную вас.

— Пустая суета, ваше высочество, — королева поджала бледные губы, — наша фигура слишком малозначительна, чтобы расходовать на нас государственные средства.

— Ваше величество, вы себя недооцениваете, — воскликнул посол, — я уверен, что в ближайшие месяцы вашего драгоценного внимания станут добиваться самые влиятельные личности со всей ойкумены.

— О, не льстите нам, сеньор Валленберг. Карл III отлично обходится без нашего мнения по поводу судьбы многострадальной Водии. Его матримониальные планы на нас не распространяются.

— Я уверен, что святой престол не оставит вас в ваших притязаниях, — возразил сеньор Валленберг.

— Святой Престол делает только то, что выгодно святому Престолу, — Маргарита нахмурила бледный лоб.

— Вы ещё не встречались с Папой? — спросил Фридрих.

— Увы, Папа игнорирует все наши настойчивые просьбы о личной аудиенции. Прискорбно сознаваться в этом, но уже третий раз мы вынуждены покидать Папский дворец «не солоно хлебавши» — как изволит выражаться чернь. Понтифик слишком занят подготовкой к предстоящей свадьбе дочери. Нам остаётся только набраться терпения — одной из величайших добродетелей.

Последняя фраза была явна обращена к послу, который улыбнулся и сделал вид, что не понял намёка королевы.

— Безусловно, Иоанн по-своему прав, но промедление иногда подобно смерти, — не согласился сеньор Валленберг.

Женщина глубоко вздохнула и легонько похлопала ладонью по скамейке между собой и сеньором Валленбергом:

— Присаживайтесь, ваше высочество.

Герцог сделал короткий шаг и замер в нерешительности, так как места на лавочке для троих недоставало. Чтобы сгладить неловкость, послу пришлось раскланяться и отойти в сторону.

— Наконец-то я от него избавилась, — сказала Маргарита, проводив Валленберга глазами.

— Что он от вас хотел? — поинтересовался герцог.

— Сосватать мне своего короля. Подумать только, я и этот неоперившийся птенец на троне! — королева возмущённо вскинула тонкую бровь. — Надеюсь, Фриди, хотя бы ты не станешь навязывать мне Леонардо в качестве будущего мужа?

Это дерзкое предположение несколько поколебало самолюбие герцога, и в его бледных глазах под тяжёлыми веками зажегся странный огонёк.

— У меня и в мыслях такого не было, — пробормотал Фридрих, разведя мягкие ладони в стороны.

Маргарита пристально посмотрела ему в лицо и вдруг залилась звонким девичьим смехам, в одночасье сделавшим её похожей на сестру.

— Ах, Фриди, — сказала королева с ноткой теплоты и едва различимой грусти в голосе, — ты всё так же не понимаешь шуток.

Герцог улыбнулся и шумно выдохнул:

— Признаться, я не ожидал увидеть тебя в Конте. Думал, что к отцу переберёшься или снова выйдешь замуж.

— У отца мне делать нечего, — Маргарита посерьёзнела, — он сразу же начнёт искать мне женихов, а новая свадьба не входит в мои намерения.

— А что входит? — осторожно поинтересовался герцог.

— Молиться, друг мой. Молиться и носить траур, — королева быстро перекрестилась. — Какое-то время погощу у моей дражайшей сестрицы, пообщаюсь с племянниками. Мне показалось, что им не помешает присутствие в доме духовного наставника. Ты же не возражаешь?