Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

и на самом деле лама-странник,

то сидеть останется на троне.

Ну, а если мангадхай, то сразу

с трона будет сброшен силой крика,

вот затем пойди и погляди-ка”.

Подошел Бунд» Улан к дацану,

поглядел из-за угла — и верно:

только прокричал Гэсэр, как силон

страшного драконового крика

сдуло притворившегося с трона, —

и Нундэ Улан увидел точно,

что сдувает это Лобсогоя.

Побежал Буйдэ Улан к Гэсэру,

но, пока бежал, ему коварный

Лобсогой успел язык от правды

повернуть к вранью, — и снова вышло

так, как было нужно Лобсогою.

“Это Лобсогой!” — сказать хотелось

батору, а он воскликнул: “Странник!”

Но Гэсэр засомневался: “Ну-ка,

снова подойди и погляди-ка!

Закричу опять, собравши в крике

десять тысяч голосов дракона.

Если усидит, то — это странник,

если же слетит, то это — недруг.

Может, это Лобсогой? — получше

наблюдай за всем, что там случится!”

Все и повторилось: крик услышал

и увидел батор, что в дацане

даяншу, как муху, с трона сдуло?

Но успел ему язык от правды

повернуть ко лжи фальшивый странник, —

и Буйдэ Улан сказал Гэсэру

то, чего он говорить не думал.

Батору Абай Гэсэр поверил,

в третий раз неправду не проверил.

И пошел Абай Гэсэр к дацану,

и попробовал разговориться

с новоявленным святым, поверив,

что пред ним не даянша, а недруг:

“Наши тэнгри западною неба

и бурхан великий пятикнижный,

и всесильный Шутэгтэ, и наша

бабушка Маша и Гурмэ на землю

никого бы не послали, прежде

не спросивши у меня совета.

Что ответить сможешь ты на это?”

Даянша был и учтив, и вежлив,

Даже больше, чем учтив и вежлив:

выслушал Гэсэра терпеливо

и притворно-ласково ответил:

"Абай Гэсэр, ты трех красавиц

взял в жены и живешь счастливо,

но перестал своим уменьем

ты воскрешать людей умерших

и бедным возвращать богатство, —

вот почему не могут жены

родить наследника супругу.

Ты сомневаешься, что послан

к тебе я западными тэнгри?

Но вот Манзан Гурмэ самою

дана мне жертвенная чаша,

чтобы тебя с Урман Гоохон

благословил я на зачатье

наследника, — взгляни на чашу!” —

и обманщик подлый чашу вынул,

так показывать се принялся,

чтобы отблеск бил в глаза Гэсэру.

И признал Абаи Гэсэр в подделке

чашу, что Манзан Гурмэ когда-то

жертвенною влагой наполняла

и перед богами выставляла.

Поспешил домой Гэсэр, поднялся

по реке Хатан к Урмай Гоохон

и признался ей великодушно:

“С западного неба к нам пришел

даянша и выстроил дацан.

К нам бурханом пятикнижным он

и самим великим Шутэгтэ,

и, конечно же, Манзан Гурмэ

послан, чтобы доброе творить.

Бабушка Манзан Гурмэ ему

чашу, гнутую из серебра,

для благословения дала.

В этом точно убедился я,

эту чашу точно видел я!

Так давай пойдем скорей в дацан

и попросим, чтоб на этот раз

сыном одарило Небо нас!”

Посадил Гэсэр жену в подушки,

подстегнул коней — и покатился

по дороге к мнимому дацану

их возок серебряно-зеркальный,

где Урмай Гоохон восседала

рядом со своим Абай Гэсэром.

И до Элисте молчали оба,

о высоком говорить готовясь.

Вот вошли они в дацан и стали,

как положено, богам молиться.

Даянша там восседал на троне

и читал им вслух святую книгу.

Но едва лишь в поясном поклоне

перед ним Абай Гэсэр склонился,

Лобсогой серебряную чашу,

что сестрица Енхобой слепила

из чулка с ноги, с проклятьем бросил

через голову Гэсэра — мигом

сам Гэсэр, доверчивый, беспечный,

оказался пленником злодейства:

человеком быть он перестал —

в чужеродном облике предстал.

50. Гэсэр в облике осла

Не успела чаша опуститься,

не успела зазвенеть, упавши,

как Гэсэр был осквернен подделкой

из чулка с ноги зловредной бабы

мангадхайки Енхобой — и тотчас

в серого осла[193] преобразился.

Лобсогой мгновенно спрыгнул с трона

и осла связал стальною цепью,

путами железными опутал

ноги и серебряной уздою

зауздал, а сверху недоуздок

из витого черного железа

наложил, — и стал искать подмогу,

чтобы справиться с ослом могучим.

Двух летучих баторов спустил он

с поднебесья, также двух ходячих

из-под трех слоев земли он вызвал.

И все вместе, напрягая силы,

повлекли они Урмай Гоохон,

а за ней на поводах железных

и осла, — так медленно и тайно

к дому Лобсогоя пробирались

под землей, чтоб их не смог учуять

колонок, чтоб их не смог унюхать

горностай: возмездия  боялись —

баторов Гэсэра опасались.

Вот страны Xонин Хото достигли»

вот в краю пустынь и духов-ветров

спрятались в жилище на равнине,

что долиной Трех Дибе[194] зовется,

и решили дома жить негромко,

а осла не выпускать на волю.

Лобсогой, чтоб избежать погони,

двух летучих баторов заставил

к поднебесью, в облака, подняться,

двух ходячих баторов отправил

затаиться под землей, — велел им

наблюдать, что происходит в мире.

Вкруг долины Трех Дибе он чащу

вырастил — такую, чтобы змеи

не смогли извне сюда проникнуть,

а повдоль границы он устроил

загородку из кипящей лавы,

а внутри того кольца заставил

волнами Шара далай плескаться,—

сделал всё он, чтоб отгородиться

от любого чужака-пришельца.

И, довольный, Лобсогой воскликнул:

“Если баторы