Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

чтоб великую увидеть битву

и на стороне Гэсэра биться!”

А потом подумал и добавил:

“Был, как гость, женой твоею принят,

хорошо накормлен, спать уложен.

Но Алма Мэргэн твоя, плутовка,

уложивши спать меня, средь ночи

выкрала запас моих волшебных

снадобий, что выручали в битве

или же в несчастье помогали.

С вами во дворец поеду снова,

накажу Алма Мэргэн сурово,

и, уж если дал, сдержу я слово!”

Присоединясь к Абай Гэсэру,

присоседившись к его обозу,

припустил Саган Мэргэн обратно.

И вошло все воинство в долину,

и вдоль речки потекло к жилищу.

И Алма Мэргэн узнала сердцем,

всей душой почувствовала: едет

муж ее домой с Заса Мэргэном,

с баторами, с войском и с огромной

новою военною добычей.

И Алма Мэргэн Абай Гэсэру

начала готовить праздник встречи.

В золотой свой барабан ударив,

с севера соседей пригласила,

в барабан серебряный ударив,

с юга созвала на пир соседей.

Рассадила всех гостей, как надо:

стариков в кружок со стариками,

молодых, конечно, с молодыми,

девушек и женщин — всех отдельно,

воинов и юношей — поодаль,

а детей — и вовсе в отдаленье.

Мерой с озеро архи там было,

мерой с гору мяса было, — гости

скакунов усталых расседлали,

всех у коновязей привязали

и справлять победный праздник стали.

“Вот войду, Гэсэр, в твое жилище,

вороватую жену примерно

накажу!” — Саган Мэргэн грозился,

даже приготовил кнут ременный

в восемнадцать жестких разветвлений.

Но вошел и увидал, как славно

всех Алма Мэргэн порассадила,

как уставила столы едою

и питьем, — и на питье с едою

навалился, и с народом вместе

веселился, и забыл, что должен

наказать Алма Мэргэн за кражу.

А Гэсэр и воинство Гэсэра

порешили, что настало время

мира и довольства, и убрали

луки, стрелы, сабли и доспехи.

Праздновали восемь дней усердно,

девять дней беспечно веселились,

на десятый день, опохмелившись,

стали расходиться, разъезжаться.

И Гэсэр тогда Саган Мэргэна

проводил в обратную дорогу,

как положено, с большим почетом,

и остался во дворце, чтоб жизнью

без войны и крови насладиться,

чтобы с женами побыть в согласье,

в сотрапезничанье, в соучастье,

в день испытывая по три счастья.

48. Лобсогой

В давнее блистательное время,

в пору благодати и расцвета,

в изобильной местности родился

Лобсогой[186], средь прочих мангадхаев

самый сильный, ездящий на страшном

скакуне железно-синей масти.

Он в Хонин Хото обосновался,

и в пустыни было где резвиться

скакуну железно-синей масти.

Было три сестры у Лобсогоя,

вес они одно носили имя:

Енхобой — их называл он Старшей,

Средней или Младшею сестрою.

Баторы у Лобсогоя были:

первых два — летучие, как птицы,

два вторых — ходячие, как звери,

пятый батор — мангадхай Ашурай[187],

рыжий, злой, пятнадцатиголовый.

И собрался Лобсогой поехать

в гости к сестрам: выпить, угоститься,

и, как он любил, повеселиться.

Вот он к старшей Енхобой заехал,

вволю и напился, и наелся,

а потом, припомнив, что он холост,

гневаться и жаловаться начал:

“Плохо мне, обижен я Гэсэром:

он грех жен-красавиц обнимает,

у меня же ни одной уродки.

Книга Судеб говорит, что в мире

нет прекрасней, чем жена Гэсэра —

солнцеликая Урмай Гоохон.

А еще написано в той Книге,

что я нынче для Урмай Гоохон

и спаситель, и жених, и друг,

да и лучше, чем Гэсэр, супруг…”

Старшая из Енхобой, подумав,

стала брату говорить, что делать:

“Твоя обида справедлива,

а речь твоя, мой брат, разумна.

Трех жен завел Гэсэр и начал

жить всем соперникам на зависть.

Ты в путь, не мешкая, отправься,

тогда с удачей возвратишься.

Вот я чулок с ноги снимаю —

его в серебряную чашу[188]

преображу: ее как будто

Манзан Гурмэ нам подарила

для жертвенного возлиянья.

Трех жен завел Гэсэр, забывши,

что должен оживлять умерших

и осчастливливать беднейших, —

живет, потомков не имея.

Кого прижать к груди он может?

Кто сможет род его продолжить?

Ты к Элнстэ пойди, под нею

построй дацан[189] и поселись там,

как даянша[190], а прихожанам

скажи, что западные тэнгри

и Шутэгтэ, и пятикнижный

бурхан, и бабушка небесных

богов Манзан Гурмэ послали

тебя, чтоб ты своей молитвой

помог бездетному Гэсэру

родить, потомка — род продолжить

и сыну передать наследство.

Когда Гэсэр с Урмай Гоохон

придут, чтоб вымолить у Неба

наследника, ты эту чашу

серебряную, что, как  видишь,

я из чулка соорудила,

им покажи — Урман Гоохон

так заколдуй, чтоб ей приснился

сон: будто бы не силам Неба,

а к даянше в дацан смиренно

в сопровождении Гэсэра

ей надобно придти молиться…

Когда ей сон такой приснится,

ты сам увидишь, что случится”.

Среднюю из Енхобой проведав,

с речью Лобсогой к ней обратился:

“Плохо мне, меня тройной обидой —

троеженством и семейным счастьем

навсегда Абай Гэсэр обидел.

А ведь Книга Судеб говорит мне,

что с Урмай Гоохон я достоин

сочетаться браком, и супруге

стать бы наилучшим человеком[191].

Старшая сестра, мне помогая,

свой чулок с ноги преобразила

в гнутую серебряную чашу,

будто бы пода репную свыше

бабушкой Манзан Гурмэ небесной.

Старшая сестра еще велела,

как придет Гэсэр с Урмай Гоохон