Легенды квилетов - Оливия Невельсон

сидит на плечах покрепче моей, потому как раньше времени она его к себе не подпустила, свадьбы ждала. А теперь под угрозой свадьба. А Мэтво… не знаешь ты, что он за человек, Козуми. Я это только потом поняла, но если он к женщине воспылает, спать не может, пока своего не добьется. Однако не только в этом дело: не радо племя его правлению, и старейшины не рады. Очень он рассчитывал на союз с отцом своей невесты, а тут ты.

Козуми вспомнил твердый взгляд Маконса, ощутил на плече тяжесть его руки и будто бы вновь услышал тихий, обстоятельный голос. Хорошо придумал Мэтво.

– А тут я… И что же вождь велел нам передать?

– Что изгоняет нас из племени. Если ребенок окажется его, назад примет. Если нет – совсем уйти попросит. А пока жить мы можем, где жили, вот только…

– Нет!

– Да, братец. Не ходить тебе больше по лесам с луком и не лакомиться мне олениной.

– Да я его!..

– Охолони, Козуми, и слушай дальше. Охотиться ты и впрямь больше не сможешь, а вот отобрать у тебя право рыбачить даже Мэтво не в силах.

Он задумался. Права была сестра, каждому в племени известно – река своей волей обладает, вода в ней не стоит, а всегда вперед бежит, как ее себе присвоить? Извилистая у них в лесах река, полноводная: один поток по землям квилетов бежит, другой – по территории макка. И ничего, живут племена, а если и враждуют, то не из-за реки же! Козуми еще отец объяснял: права могут быть только на земли, и не ловят рыбу в их части реки макка только потому, что земли им здесь не принадлежат.

– Права ты, сестрица, ну его. Я вам с матерью рыбы наловлю – до седин одной ею питаться будете, а если надо, тюленя поймаю.

– Не надо, – морщит нос Пета, – от него жир один. Хотя, конечно, рыбку в него макнуть… – Девушка мечтательно зажмурилась и неожиданно огрела брата по плечу. – Козуми! Я теперь только о тюленьем жире и думать буду!

– Понял, только за копьем домой сбегаю. Мама там сейчас?

– Конечно! Ждет сына-дурака. Ты же знаешь ее: она головой горячая, но долго злиться не умеет, а сейчас еще и переживает наверняка…

– Из-за меня?

– Из-за того что дочь ее, под брюхом ног не видящая, за братцем в лес сорвалась! Ну и из-за тебя немножко…

– Пета! Ты что, не предупредила маму?!

– Чтобы она меня к кровати привязала?

Юноша закатил глаза и рассмеялся. Сестра тоже хмыкнула, а потом притянула его к себе, уперлась подбородком в макушку и негромко сказала:

– Как же я ему поверила, Козуми? Вспоминаю и думаю – будто околдовали меня. Даже позови он меня сейчас замуж, не пошла бы, не хочу себе такого мужа, а ребенку – отца.

– А какого хочешь?

– Да никакого. Мама все мой живот щупает, надеется, будет мальчишка. А я девочку хочу, от вас одни печали.

* * *

Отведать тюленьего жира Пете не удалось: около океана Козуми ждали. Члены племени разговаривали с ним мягко и как будто бы даже сочувственно, но не настолько, чтобы нарушить свои обязательства перед вождем. Нет, на Великие Воды тот не претендовал, только на прибрежную линию.

Первым порывом юноши было запустить в кого-нибудь из них копьем, но это глупость, конечно. Кто такой Козуми, чтобы ради него нарываться на гнев вождя и ссоры со старейшинами?

Пета заверила его, что не расстроилась. Мать выругалась такими словами, каких Козуми и от отца не слышал.

– Значит, будет рыба, – подытожила сестра.

Рыба была недолго.

Не прошло и нескольких дней, как юноша стал замечать, что лосось поднимается по реке очень неохотно. Обычно солнце еще не доходило до середины неба, как сети наполнялись рыбой. Теперь он не проверял их до вечера и с каждым разом все сильнее ужасался скудости улова.

Матери с сестрой решил пока ничего не говорить.

Козуми никогда не забирал из сетей всю рыбу – троим людям столько просто не нужно. Даже готовясь к зиме, он опустошал сети только наполовину, этому его тоже научил отец. Лосось – добрая пища и требует к себе уважения.

Но вот настал день, когда в сети попались всего три рыбы. Козуми долго смотрел на них, а после взял одну и осторожно высвободил из сетей.

– Плыви и передай другим, что Козуми вам благодарен. Твои братья сегодня помогут накормить мою мать и сестру, которая ждет ребенка. Рыбки две, а человека, выходит, три.

Он улыбнулся лососю и аккуратно опустил его обратно в реку. Вместо того чтобы уплыть, рыба описала круг и замерла в воде боком к нему. Прозрачный глаз покосился на него сквозь толщу воды. Кажется, еще чуть-чуть, и заговорит.

Наконец лосось двинулся с места и стремительно затерялся на дне, взмахом плавников подняв с него тучи песка. Юноша пожал плечами – видимо, рыба до последнего не верила, что живой уйдет.

От ужина Козуми отказался, сославшись на то, что нажарил себе грибов. Сестра попеняла, что он не оставил парочку ей, мать посмотрела внимательно. Догадывалась Чумэни по лицу сына, что дело неладно, но при дочери заговаривать об этом не хотела.

Да и ему мысли матери были хорошо известны. Не дожидаясь, пока Пета уснет, он обмолвился, что выспался днем у реки и хочет прогуляться перед сном. Хорошая была ночь – лунная, ясная.

Мать только губы поджала. Козуми понимал, что бегать от нее глупо, но пересилить себя не мог. Они поговорят завтра, когда он придумает, что делать.

Днем прошел дождь, и освещенный лунным светом лес встретил его слабо мерцающими капельками на листьях деревьев и густым запахом влаги. Тускло светился мох на стволах елей, то и дело из высоких крон с шумом вспархивали птицы, поднимая в воздухе мелкую водяную пыль. Еще до его рождения по этой части леса прошел мощный ураган, много сосен тогда попадало. С годами сквозь них проросли новые деревья, пополам со временем размолов своих предшественников в труху. Корни, когда-то проросшие сквозь упавшие стволы, так и остались стоять над землей, во мраке ночи напоминая морских гадов с длинными щупальцами. В детстве Козуми боялся их до икоты, пока Пета не показала, как строить в них домики.

Вот и сейчас он медленно брел знакомой тропой и рассматривал места своих детских игр. На душе у него тоже была ночь, но не звездная и лунная, а заполненная тучами, громом и молниями.

Козуми сам не знал, куда идет,