Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

и Маньялай Сагана

выпнул из земли, как будто кочку.

И три хана шараблинских тут же

порешили, что такой воитель

им в боях с Гэсэром пригодится, —

оттого и радостными стали,

оттого решительными стали

и еще три дня пропировали.

37. Наказание шараблинских ханов

Слух прошел, что воинство Гэсэра

с луками и стрелами, верхами

приближается и скоро вступит

во владенья шараблинскнх ханов.

Ханы шараблинские поспешно

баторов собрали, Олзобою

знамя дали общевойсковое

и в передовой отряд послали.

А мальчишка вдруг исчез — он принял

прежний вид Гэсэра и возглавил

собственное воинство, и в битву

с шараблинцами вступил, но схватка

быстрою была: врагов он мигом

разметал и по степи рассеял,

словно пепел по ветру развеял.

Обратившись снова Олзобоем,

обернувшись мальчиком, пробрался

вновь Абай Гэсэр в расположенье

шараблинскнх ханов и сказал им:

“Все войска противника разбиты!”

Ханы шараблинские, ликуя,

стали собирать тридцатилетних

лучников — цвет собственного войска —

и, собрав, отдали под начало

своему любимцу Олзобою.

Выйдя с войском в степь, найденыш принял

облик мстителя — Абай Гэсэра

и врагов мгновенно уничтожил.

Вновь оборотившись Олзобоем,

доложил он шараблинским ханам:

“Все войска противника разбиты!”

Ханы шараблинские собрали

стариков, детей и всех увечных

и опять отдали Олзобою.

Став Абай Гэсэром, он и это

войско истребил, и, в Олзобоя

превратившись, шараблинским ханам

он сказал как должно после битвы:

“Все войска противника разбиты!”

И затем три шараблинских хана,

изумившись, как сметлив найденыш,

с ним послали Маньялай Сагана.

С батором был Олзобой учтивым:

“Ты иди вперед — веди, как старший!”

И когда силач прошел немного,

Олзобой поднял огромный камень,

что величиною с жеребенка,

и врагу обрушил на затылок.

Но и смертью Маньялай Сагана

не восполнил Олзобой утраты

справедливого Саргал нойона.

Вновь преобразился он в Гэсэра

и со всеми баторами, с войском

поскакал к трем шараблинским ханам

словно в гости, словно бы на свадьбу.

Клином войско вторглось во владенья

шараблинцев, как орудье мщенья.

Как вошел герой в жилище ханов,

как предстал не в виде Олзобоя,

а в обличии Абай Гэсэра,

то три хана шараблинских дружно

перед ним упали на колени

и взмолились: “Сохрани нам жизни

хоть на толщину шелковой нити!”

Но Абай Гэсэр их успокоил:

“Для чего мне ханов шараблинских

мучить и над ними издеваться?”

И с широких спин зловредных ханов

для вожжей ремни Гэсэр нарезал,

а с боков коварных жирных ханов

ремешки для тороков нарезал,

а с холеных щёк мордатых ханов

для унтов[158] подошвы он нарезал.

И к тому же каждому уменьшил

силы жизненные чуть не втрое.

И сказал: “Отныне и навечно

распри запрещаю разжигать,

войны запрещаю затевать!”

Взяв такую клятву с шараблннцев,

взял у них он и Урмай Гоохон

и в возке серебряно-зеркальном,

запряженном тройкой иноходцев,

в свой Хатан повез ее с почетом.

Хоть неблизок путь, а сокращают,

хоть глубок поток, а проезжают.

К берегу Машам далай доехав,

до своей дойдя долины Морэн,

к пастбищам долины Найджан выйдя,

прибыли они в Хатан родную.

И Гэсэр к Алма Мэргэн заехал,

и со свитой всей остановился

у жены своей в ее жилище.

Баторы Гэсэра порешили,

что пора хорошая настала,

и сложили стрелы боевые

с боевыми луками в колчаны,

и устроили великий праздник,

где еда напитками сменялась,

где толпа то пела, то смеялась,

где веселье долго не кончалось.

На десятый день Гэсэр очнулся,

наскоро собрал людей в дорогу

и поехал дальше по долине —

посреди Хатан остановился

около дворца Урмай Гоохон.

В золотой он барабан ударил —

северных созвал своих соседей,

в барабан серебряный ударил —

южных пригласил к себе на праздник.

Мяса вынес он едва ль не с гору,

выставил архи едва ль не с море.

Восемь дней тот праздник продолжался,

девять дней народ там веселился.

На десятый день Гэсэр очнулся

от веселья и еды и вместе

с женами и с баторами, с войском

и друзьями двинулся в дорогу.

Он поехал дальше по долине,

где в низовьях был дворец прекрасной

Яргалан, его супруги старшей,

мужа из похода ожидавшей.

Ярко там костры заполыхали.

Яргалан ворота всем открыла,

барабаны вынести велела.

В золотой ударив, пригласила

северных людей к себе на праздник,

в барабан серебряный ударив,

южных позвала, и вскоре мяса

вынесла гостям почти что гору,

нагнала архи почти что море.

И Гэсэр и воинство Гэсэра,

посчитав, что войны миновали,

все с себя оружье поснимали

и убрали, спрятали подальше.

И опять веселый пир продлился,

чтобы новых девять дней заполнить

песнями, едой-питьем, а также

состязаньями в борьбе и скачках.

На десятый день, поотрезвившись,

гости все разъехались, оставив

с женами его Абай Гэсэра,

чтобы с ними пожил он в согласье,

в сотрапезничанье, в соучастье,

в день испытывая по три счастья.

38. Беда Ганга Бурэда

В изначальное, как видно, время,

в дни покоя и как будто мира,

в раннюю счастливейшую пору

в Среднем замби и на середине

этого прекраснейшего мира

был рожден Ганга