Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

потекла и Леною продлилась.

Каменная рать не шевелилась.

После этого, скрепивши сердце,

подошел Гэсэр к большому камню,

бывшему воителем при жизни,

и, потрогав камень, осквернился,

и упал бы, если б этот камень

не оборотился бы медведем

и не поддержал Абай Гэсэра.

Сэнгэлэн из бороды надергал

волосков, поджег — и едким дымом

окурил медведем ставший камень.

И медведь опять преобразился —

оживленным батором явился.

Тридцать два воителя Гэсэра,

триста храбрых лучников Гэсэра

и трехтысячное войско вскоре

с помощью волшебных воскурений

были все оживлены и встали

пред Гэсэром, изготовясь к битвам.

Но Абай Гэсэр домой повел

чтобы напитались и окрепли.

Баторы Гэсэра, разобравшись,

кто и для чего их подло предал,

начали искать Хара Сотона,

чтобы покарать его за подлость.

Но Хара Сотой сбежал и долго

прятался по разным закоулкам

и, конечно, избежал погони.

А когда злодея обложили,

он пробрался в дом Абай Гэсэра

и неузнанным забился в щелку —

и таился, словно мышь, в пыли,

и молился, чтобы не нашли.

Баторы к Гэсэру прискакали,

баторы к Гэсэру подступили:

“Где-то здесь Хара Сотой укрылся!

Выдай дядю своего, племянник!"

Баторам Абай Гэсэр ответил:

“Не видал я здесь Хара Сотона!”

Баторы вскричали: “Нет, ты спрятал!"

Им Гэсэр ответил: “Нет, не прятал!”

Рассердились баторы: “Не выдашь

нечестивого Хара Сотона,

самого тебя мы с ним изрубим!”

И тогда Гэсэр сказал: “Я дядю '

не скрывал, не прятал. Сам укрылся

он в моей руке — рубите руку!”

И когда Гэсэр расправил пальцы,

то на кончике его мизинца

разглядели все Хара Сотона:

нечестивый дядя притаился,

словно тень гэсэровского пальца.

Баторы клинками помахали,

но Абай Гэсэру не посмели

отрубить мизинец: поорали,

побранились да и ускакали.

34. Хитрости Хара Сотона

Прокатился слух, что вроде умер

прохиндей Хара Сотон — расстался,

подлый, с черною своей душою.

И Гэсэр пришел к Хара Сотону,

чтобы отнести его до места,

где умерших родичи хоронят.

Увидал Гэсэр, что мертвый дядя

у стены лежит, закрывши правый

глаз, а левым смотрит, не мигая.

“Плохо умер дядя, очень плохо.

Если у покойника бывает

глаз открытым, то грозят несчастья

родственникам и его потомкам.

Надо чем-то глаз прикрыть бедняге…”

так сказал Абай Гэсэр и дяде

вознамерился его открытый

глаз присыпать черною золой —

и пошарил в очаге рукой.

Тут Хара Сотой пошевелился,

тут закрыл открытый глаз, но руку

правую согнул — лежит, не дышит.

“Худо помер дядя, очень худо.

Если у покойника бывает

согнута рука, то станет плохо

родственникам и его потомкам.

Надо жилы на руке подрезать…" —

так сказал Абай Гзсэр и дяде

вознамерился ножом булатным

перерезать согнутую руку.

Тут Хара Сотон зашевелился,

обе руки выпрямил, a ногу

правую согнул — и вновь не дышит.

“Надо жилки на ноге подрезать,

чтоб родню избавить от несчастий!" —

так сказал Гэсэр, и хитрый дядя

выпрямился и лежал как мертвый.

“Наконец-то умер он как должно:

не плохою, а хорошей смертью!" —

так сказав, Гэсэр без промедленья

стал готовить все для погребенья.

Он поймал коня Хара Сотона,

он повез на старой волокуше

онемевшего в притворстве дядю

хоронить подальше от живущих.

В дальнюю тайгу доставил дядю,

на высокий холм завез и тело

на помост вознес, потом дровами

обложил и вздул огонь и пламя

погребального костра взметнулось

мощным красно-языкастым всплеском

с клубом дыма, с искрами и треском.

Жарко стало на холме высоком,

жарче сделалось Хара Сотону.

Стал поджариваться он и с криком:

“Ой-ёй-ёй!" — вдруг соскочил с помоста

и от пламени спастись пытался.

“Ежели покойник оживает,

то его родне придется плохо!” —

так сказал Гэсэр и бросил дядю

снова в разгоревшееся пламя.

“Ой-ой-ой!”— вновь завопил покойник

и скатился с жаркого помоста.

“Ежели покойник не сгорает,

то его родне грозят несчастья!” —

так сказал Абай Гэсэр и снова,

не взирая на мольбы и стоны,

в третий раз карая неуклонно,

зашвырнул в костер Хара Сотона.

Опаленный, чуть ли не сожженный,

обожженный, чуть ли не сгоревший,

обезумевший от боли дядя

выполз из огня, но был отловлен

и поник в руках Абай Гэсэра.

И, как перед смертью, он взмолился:

“Больше никогда не причиню я

бед и зла ни ближним и ни дальним!”

Пожалел Гэсэр Хара Сотона:

“Ну, уж если вправду ты не станешь,

если впрямь вредить не будешь больше,

то придется отпустить на волю!”

Так сказав, Гэсэр его оставил

и от муки огненной[155] избавил,

и домой ожившего отправил.

35. Поездка к шараблинским ханам

После битвы с Абарга Сэсэном

погнала стада домой, а также

повезла всю прочую добычу

Яргалан и вскоре очутилась

на верховьях собственной долины.

Повстречал Абай Гэсэр супругу,

но, встречая, о другой подумал:

“Не пристало взрослому мужчине

хвастаться военною добычей;

не годится женщине прекрасной

пребывать во вражеской неволе!” —

и готовиться к поездке начал,

чтоб освободить Урмай Гоохон.

Сам он в старика преобразился,