Испанская баллада - Лион Фейхтвангер

Сановники онемели. Знамена Кастилии и Толедо поникли на своих древках. Бледный Альфонсо с безграничным негодованием взирал на донью Леонор. Пока они беседовали наедине, она ни слова не проронила о Галиане; она с холодным расчетом дожидалась, пока соберется вся курия, чтобы здесь, перед его советниками, перед его ближайшими друзьями, перед его гордыми знаменами, швырнуть прямо в лицо все то оскорбительное, что она на самом деле о нем думала; она высказала это здесь и сейчас, умышленно и мстительно. Поистине, она достойная дочь своей необузданной матери!

Но донья Леонор не отвела свои большие зеленые глаза, не потупила их даже перед грозным заревом, которое светилось в очах Альфонсо, и даже легкая, неопределенная улыбка не сошла с ее безмятежного лица. Король с трудом подавил гнев. Не пристало ему браниться с женой в присутствии советников, к тому же он понимал, что все они – даже еврей – считают его, Альфонсо, перед ней неправым.

– Какого же возмещения требует Кастро? – спросил он охрипшим голосом.

Донья Леонор ответила вместо Манрике:

– Требования неприятные, но, по сути, вполне справедливые. Мы должны заплатить выкуп за пленников, взятых им в Куэнке, и вернуть ему толедский кастильо.

Опять воцарилось глубокое молчание, слышно было только прерывистое дыхание Альфонсо. Все взоры жадно устремились на Иегуду, хоть подобное любопытство и шло вразрез с приличиями.

Слово взял архиепископ, который намеренно уселся подальше от еврея и при начале совета даже не приветствовал его. Голос дона Мартина гулко отдавался в просторной зале:

– Он, ясное дело, задевает твою честь, государь. Однако священная война смоет многие унижения.

Донья Леонор с чрезвычайной любезностью обратилась к Иегуде.

– Что посоветуешь, дон эскривано? – спросила она.

– Сдается мне, – отвечал тот, – что строптивый барон слишком многого требует от нашего государя. Впрочем, я слабо разбираюсь в вопросах чести, а достопочтенный господин архиепископ утверждает, что высокая цель священной войны способна оправдать подобное унижение. Что до меня, то, конечно же, мне тяжело будет расстаться с дорогим моему сердцу домом моих предков, который мне по милости Господа Бога и нашего государя удалось выкупить, отдав немалую плату. Однако я готов пожертвовать собственным честолюбием и достоинством, когда речь идет о высоких целях короля, нашего повелителя. О государь, если от этого зависит заключение союза и весь крестовый поход, я без ропота верну в твои руки кастильо Ибн Эзра, включая все то, что я там понастроил внутри и снаружи. Притом всего лишь за половину цены, которую я некогда внес в твою казну. – Сию речь он подготовил заранее, но все-таки чуть заметно пришепетывал от волнения.

Никто из присутствующих не ожидал, что еврей так легко отступится от самого драгоценного своего достояния. Альфонсо с удивлением посмотрел на эскривано, и даже донье Леонор с трудом удалось сохранить любезное выражение лица, подобающее истинной даме. Какие злокозненные замыслы скрываются за этой внезапной уступчивостью?

Молодой Гарсеран де Лара первым опомнился от изумления.

– Стало быть, – радостно воскликнул он, – послезавтра можно отправляться в поход!

Однако Иегуда скромно добавил:

– Но ты, благородный дон Манрике, кажется, упомянул о том, что Арагон выставил еще и третье условие?

– Да, – ответил Манрике, – но это уже не столь важно. Арагон требует от нас уступок в давнем споре о пошлинах, о праве торговли, о налогах, взимаемых с городов, и о всяких прочих мелочах.

Иегуда ощущал с тайным ликованием, сколь сильное впечатление произвела его готовность вернуть кастильо. Да, он окружен врагами, жаждущими поскорее начать войну и сокрушить все, что он воздвиг благодаря собственному уму и помощи Божьей. Да только не дождутся они, эти болваны-рыцари, своей обожаемой войны, зато он свой кастильо все-таки сохранит. Он уже успел досконально продумать свой план и был уверен, что счастье его не покинет, ибо счастье – врожденное качество и ему оно даровано от Бога. Он чувствовал свое превосходство над всеми собравшимися, он поддразнивал их, как охотник дразнит собак.

– Нет ли у тебя перечня требуемых уступок, дон Манрике? – поинтересовался он.

Манрике протянул Иегуде пергамент. Тот пробежал его глазами.

– Однако, – заметил он, – эти девятнадцать пунктов отнюдь не так безобидны, как может показаться на первый взгляд. К примеру, нам предлагают отказаться от налогов, взимаемых с города Логроньо. Тем временем Логроньо стал центром нашей виноторговли. Мы на три года освободили от налогов Логроньо и всю местность Риоху, лишь бы виноделие развивалось.

– Если я верно понимаю еврея, – презрительно отозвался архиепископ, – он сетует на то, что доходы казны сократятся, когда мы вступим в священную войну. В этом он, возможно, прав. Но разве пристало тому, кто хочет завоевать Землю обетованную, страшиться пути через пустыню и проливать слезы о котлах с мясом в земле Египетской!

Иегуда ничего ему на это не возразил. Он обратился к королю:

– По части хозяйства, мой государь, мы за последние годы догнали Арагон. Многие из наших начинаний сулят большие выгоды в будущем. Однако сей договор, хитро составленный советниками дона Педро, подразумевает, что плодами нашей предприимчивости воспользуется королевство Арагон. Тебе предлагают опасную сделку, государь. Уступки по этим девятнадцати пунктам приведут к тому, что через несколько лет Арагон значительно опередит Кастилию. У короля Педро довольно-таки сметливый казначей. Нам будет не по плечу тягаться с Арагоном, если ты примешь сии условия.

На это никто не мог возразить по существу. Только дон Мартин пробурчал:

– Так что же нам остается – предать Христа, заботясь о виноторговле в Логроньо?

– Дон Педро не столь корыстен, – вставила словцо донья Леонор. – Если мы выполним главные его требования, он не станет препираться из-за мелкой выручки.

– Прости, о государыня, – почтительно отвечал дон Иегуда, – но дело здесь идет не о мелкой выручке, а о господстве на всем полуострове. То, что обе державы уже несколько десятков лет оспаривают друг у друга эти права, не объяснишь одной только сварливостью. Боюсь, что соглашения с Арагоном нам не достигнуть сегодня или завтра.

Сановники были в полной растерянности. В вопросах, о которых шла речь, они ровно ничего не смыслили. Быть может, Кастилию и в самом деле хотят лишить важных привилегий, однако еще вероятнее, что оба министра-еврея плетут интригу, дабы помешать священной войне.

Альфонсо был удивлен и растерян не меньше остальных. На самом деле он радовался, что нашлась веская причина уклониться от унижений, каким хотела его подвергнуть донья Леонор и этот арагонский щенок Педро. Какое счастье, что не нужно разлучаться с Ракелью! К тому же вполне вероятно, что еврей прав: согласись он, Альфонсо, уступить молокососу дону Педро все эти