Однажды в лесу - Бибхутибхушон Бондопаддхай

помню, Бханумоти? А зеркальце ты не получила? — ласково напомнил я ей.

Лицо Бханумоти просияло.

— О, бабу-джи, чудесное зеркальце! Совсем забыла сказать вам об этом.

К тому моменту, когда мы добрались до кладбища под тем баньяновым деревом, день уже, можно сказать, сменился вечером, и красное солнце спряталось за цепью холмов вдалеке. Это место словно безмолвно ожидало, пока на небе взойдет тонкий серп луны и развеет беспокойные тени и вечерние сумерки, стремительно опускающиеся на дерево.

Я попросил Бханумоти нарвать немного лесных цветов, чтобы разбросать их по каменной плите царя Добру Панны. Люди этого края не знали такого обычая, немного поколебавшись, она всё же выполнила мою просьбу и принесла несколько веток ночного жасмина, сорванных с дерева рядом. После этого мы вместе разбросали их по могиле царя.

И ровно в этот момент стая уток, быстро взмахнув крыльями и громко гогоча, улетела прочь с вершины баньяна — словно души всех забытых и угнетенных предков Бханумоти и царя Добру Панны, довольные моим поступком, в один голос заговорили: «Славно! Славно!», потому что, возможно, это был первый раз, когда потомок ариев отдал дань уважения могилам этого дикого племени.

Глава 15

1

Однажды мне пришлось прийти к ростовщику Дхаоталу Шаху с протянутой рукой. В тот год доходы поместья были совсем небольшими, а нам предстояло выплатить десять тысяч рупий в качестве обязательной минимальной прибыли с земель. Сборщик налогов Боноварилал посоветовал мне одолжить недостающую сумму у Дхаотала Шаху, уверяя, что мне-то он уж точно не откажет. Дхаоталу Шаху не имел никакого отношения к нашему поместью и жил на государственном участке. Мы не были связаны никакими взаимными обязательствами, и именно поэтому я сомневался, захочет ли мужчина просто так, руководствуясь только личным знакомством, дать мне около трех тысяч рупий.

Но нужда закона не знает, поэтому однажды мы с Боноварилалом тайком отправились в дом Дхаотала Шаху. Мне не хотелось, чтобы кто-либо в конторе узнал, что мне пришлось занимать деньги.

Дхаотал Шаху жил в плотнонаселенной деревушке в округе Пошоди́я. Во дворе большой хижины с соломенной крышей стояли несколько чарпаи. Когда мы приехали, хозяин дома пропалывал мотыгой небольшой участок, засеянный табаком. Увидев нас, он заметался по двору, не зная, что делать и где нас посадить, и, казалось, был совсем сбит с толку.

— Вот уж не ожидал! Господин управляющий посетил мое скромное жилище, проходите-проходите, пожалуйста. Садитесь. Вы тоже садитесь, господин сборщик налогов.

Я не увидел никаких слуг в доме Дхаотала Шаху. У него был внук по имени Рамло́кхия, довольно упитанный мальчик. Он то и дело бегал туда-сюда, заботясь о нашем удобстве. Глядя на хижину и ее убранство, никто бы не сказал, что это дом состоятельного ростовщика.

Рамлокхия снял седло с моей лошади и привязал ее в тени. Затем принес нам воды, чтобы мы могли омыть ноги. Дхаотал Шаху лично начал обмахивать нас веером из пальмовых листьев, а его внучка поспешила свернуть для нас сигареты. Мне стало неловко от их хлопот.

— Шаху-джи, нет никакой нужды так суетиться. Табак тоже не нужен, у меня есть сигары, — обратился к нему я.

Несмотря на его теплый и радушный прием, я всё никак не мог начать разговор об истинной цели нашего визита.

— Господин управляющий приехал сюда поохотиться на птиц? — спросил Дхаотал Шаху.

— Нет, я приехал к тебе, Шаху-джи.

— Ко мне? В чем дело?

— Доходы нашего поместья упали, а нам очень нужны три с половиной тысячи рупий, из-за этого я к тебе и приехал, — выпалил я на одном дыхании. Какой смысл ходить вокруг да около, если всё равно придется сказать правду?

— На этот счет можете не беспокоиться, господин. Сейчас всё организуем. Только вот вам совсем не обязательно было утруждать себя поездкой сюда. Достаточно просто послать записку через господина сборщика налогов, и ваше распоряжение было бы выполнено, — ответил Дхаотал Шаху, даже не задумываясь.

Я подумал, что пришло время сказать ему, что я хочу взять займы на свое имя, потому что у меня нет полномочий делать это от имени заминдара. Будет ли он после этого по-прежнему готов одолжить мне деньги? Не местный, никакой собственности здесь у меня нет, чтобы я мог взять столько денег под ее залог. Я осторожно сказал ему об этом.

— Шаху-джи, записывать всё придется на мое имя, не на поместье.

— Какие записи? Вы приехали ко мне из-за такой пустяковой суммы. Даже этого делать не стоило, вы бы только отдали распоряжение, и я тут же послал бы деньги. Ну и раз уж вы здесь, зачем эти записи? Спокойно возвращайтесь домой, а когда доходы поместья вырастут, просто отправите мне одолженные деньги.

— Я напишу расписку, у меня также есть с собой квитанция. Или давай распишусь в твоей расчетной книге.

— Помилуйте, господин. Не обижайте меня всеми этими предложениями. Нет никакой нужды в записях, вы можете просто взять деньги и вернуться домой.

Дхаотал остался глух ко всем моим настоятельным просьбам. Он принес из хижины пачку денег, отдал ее мне и сказал:

— Господин, только у меня есть одна просьба.

— Какая?

— Не уезжайте от нас, не пообедав. Я сейчас всё принесу, чтобы вы смогли приготовить еду.

Я снова запротестовал, но это не возымело никакого эффекта.

— Боноварилал, ты можешь сам приготовить? Я точно не справлюсь, — обратился я к сборщику налогов.

— Нет, так не пойдет, господин. Вам самому придется. Если съедите приготовленное мною, о вас здесь пойдёт дурная слава. Я вам всё покажу, не волнуйтесь.

Внучка Дхаотала Шаху принесла большой горшок для готовки, и все вместе — и дедушка, и внуки — они помогали мне приготовить еду, давая советы и наставления.

В отсутствие дедушки девочка сказала:

— Видите, какой у меня дедушка, бабу-джи? Мы из-за него всего лишимся. Он дает людям деньги в долг без процентов, без залога, без расписки и не хочет собирать долги. Всем доверяет, а его уже сколько раз обманывали. Даже сам разносит одолженные у него деньги по домам людей.

Вместе с нами сидел один человек из его деревни, он добавил: «Как какая-то беда случится, все бегут к нему с протянутой рукой, но я никогда не видел, чтобы они потом возвращали долг. Он человек старых взглядов. Такой большой ростовщик, а никогда не подавал ни на кого в суд. Даже приближаться к нему боится. Робкий и порядочный человек».

Мне потребовалось почти полгода, чтобы вернуть Дхаоталу Шаху одолженные в тот день деньги, и всё это