Событие в аду - Рюноскэ Акутагава

Рассказ хоомэна

[Хоомэн – уголовный преступник, отбывший срок наказания и выпущенный из тюрьмы]

… Это которого связал-то я? А не иначе, как Тадзёомару – вор известный. Поймал я его, когда лежал он на каменном мосту Аватагучи, – лежит и стонет: о-ох, да о-ох. Должно быть, с коня свалился… Время какое? А вчера это было, часу в восьмом, поди. В прошедший раз, как улизнул он из моих рук, точь-в-точь такой же был на нем «суйкан» синий и меч за поясом боевой. А теперь, гляди-ка, еще и лук со стрелами… Вот оно что?! И у покойника такие же?.. Ну, значит, так оно и есть: его это рук дело, не иначе как его, смертоубивца Тадзёомару. Как же: лук, обмотан кожей; колчан черный, лаковый; семнадцать стрел боевых, соколиного оперенья – все его, покойника, вещи, никакого сомнения… Во-во, и лошадь та же, с подрезанной гривой, пегая. Видно, уж так ему на роду было написано животиной быть сброшену. Тут же и стояла она, поодаль от каменного моста. Поводья по земле волочатся, а сама травку зеленую по обочине щиплет. Из всех воров, что бродят по столице, этот Тадзёомару, сказать к слову, самым что ни на есть бабником слывет. Прошлый год осенью женщину нашли убитую, с девочкой-подросточком, на горе, за статуей Пинзуру [Имя одного из буддийских святых, называемого на санскрите Пиндола, покровитель браков; изображается седым старцем с длинными густыми бровями; статуй его ставится, обычно, за оградой храма], возле храма Торибэ. На поклонение, видно, пришла. Так говорят люди, – тоже его это рук дело. Коли это он убил мужчину, так теперь Бог знает, что сталось с женщиной, что ехала на пегом. Оно, конечно, наше дело сторона, а только надобно бы вам попытать его об этом тоже.

Рассказ старухи

– Покойничек-то? Мужем он моей дочке приходится… Не-е, батюшка, не из столичных он, – самураем состоял при губернском правлении в Вакаса… Имячко? Каназава-но-Такехиро. Двадцать шесть годков было ему, сердешному. Не-е-е, карахтером-то ласковый такой был, мягкий. Чтобы по злобе кто его, али из мести, – никак на это не похоже…

Доченьку-то? Масаго звать ее… Девятнадцати годочков, батюшка. С норовом девица, что сказать, мужчине другому не уступит. Только чтобы с кем путалась, нет не было за ней такого, батюшка окромя как своего Такехиро, ни-ни-ни, никого мужчин и знать не знала. С лица чернявенькая такая, родинка под левым глазком, личико продолговатое, что твоя дынюшка…

Вчера только они в Вакаса отправились, Такехиро-то с дочкой. И как же это приключилось, и что это за напасть за такая! Доченька моя! Что с ней-то сталось? Зятьку уж что, вечная ему память теперь, а доченька моя, она-то где, изныла я вся по ней! Отцы мои, примите просьбишку старухину, последнюю разыщите, куда девалась девонька моя, хоть траву-то перешарьте всю. У-у, злодей проклятущий, вор лютый, душегуб! Мало тебе зятя, так и дочку еще… (Слова старухи прервались плачем).

Признание Тадзёомару

Да, я убил этого человека. Но женщины нет, не убивал… Куда она делась? Я и сам не знаю… Подождите минуточку, к чему торопиться. Вы можете пытать меня, если угодно, но что же я скажу, раз на самом деле не знаю. Да и потом, чего же мне бояться теперь-то, чего скрывать в моем-то положении?…

Я встретил эту пару вчера немного спустя после полудня. Как раз тогда подул ветер и всколыхнул над женщиной шелковое покрывало. На мгновенье мелькнуло женское лицо. Только на одно мгновенье: мелькнуло и опять скрылось. Быть может, именно поэтому лицо женщины показалось мне божественно прекрасным. В один миг у меня созрело решение – похитить женщину, пусть даже пришлось бы убить для этого мужчину.

Что? Убить мужчину? Ну, это не так трудно, как вам кажется. И потом, когда требуется похитить женщину, мужчину нужно непременно убивать… А как же? Вся разница лишь в том, что я убиваю с помощью меча, а вы меча не употребляете: вы убиваете силой власти, убиваете деньгами, иногда, бывает, убиваете человека одним своим «отеческим внушением».

Положим, кровь при этом не льется, человек продолжает жить, а между тем он все-таки убит. И, если сравнить тяжесть нашего греха, то еще большой вопрос, кто окажется преступнее – вы или я. (Ироническая усмешка).

Ну-с, так вот. Я, собственно говоря, не имел бы ничего похитить женщину, не убивая мужчины, если бы к тому представилась возможность. Скажу больше, в тот момент я так, именно, и думал: похитить женщину, не прибегая к убийству мужчины. Но это было немыслимо сделать на тракте Ямасина. Нужно было найти способ как-то заманить супружескую пару в горы. Это тоже не составило для меня большого труда. Я попросил принять меня в компанию, чтобы продолжать путь вместе. Далее я завел разговор о том, что вот, мол, за той горой я раскопал древний курган и нашел в нем много старинных зеркал и мечей. Я закопал свою находку в укромном месте, в бамбуковой чаще за горою, и хотел бы продать любой из предметов кому-нибудь из знатоков по сходной цене.

Я заметил, как рассказ мой понемногу начинает интересовать моего спутника. И что бы вы думали? Какая страшная вещь людская алчность! Не прошло и получаса, как супружеская пара уже свернула за мною на горную дорогу. Мы подошли к зарослям бамбука. Я сказал, что сокровища зарыты там, и предложил пойти взглянуть. Мужчина, распаленный алчностью, разумеется, согласился с первого же слова. Но женщина, не слезая с лошади, сказала, что будет ожидать нас здесь. И действительно, достаточно было взглянуть на бамбуковую чащу, чтобы понять ее желание. А мне, кстати сказать, это было как раз на руку. Оставив женщину, мы вдвоем с мужчиной стали пробираться сквозь чащу.

Сначала нас окружал один бамбук, но когда мы прошли саженей двадцать пять, впереди показалась группа разбросанно растущих кедров. Не было места, более удобного для моей работы. Раздвигая руками бамбуковые кусты, я с самым правдоподобным видом сообщил моему спутнику, что сокровища спрятаны там, под кедрами. Подбодренный моими словами, он еще усерднее стал продираться сквозь кусты. Наконец, кустарник поредел, и нашему взору предстала группа кедровых деревьев. Лишь только мы дошли до них, как я схватил мужчину и повалил его на землю. Надо сказать, что силенки у него было порядочно, – недаром человек носил меч за поясом, но где же было устоять ему, застигнутому врасплох. Спустя минуту, он уже валялся под