Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь

после того, как закончится пальба и откроют вторые ворота. Слышите! Вот еще три выстрела – «восемнадцать архатов»![464]

– Это значит, что если все мы выдержали, то должно быть сорок пять выстрелов? – волновалась Вань-жу. – Если бы я знала, что это доставит мне столько мучений, ни за что не согласилась бы. Ведь мы бы теперь уже знали, кто эти восемнадцать выдержавших. А так жди и гадай, кто выдержал, кто нет и кто на каком месте… А сердце от всего этого то безумно бьется, то совсем останавливается… Вот еще! Раз… два… шесть выстрелов – «двадцать четыре смены весенних цветов» [465].

– Еще четыре, – воскликнула Шунь-ин. – Все «двадцать восемь полководцев башни „Юньтай“» [466].

– И никто даже не выходит из комнат, – заметила Сяо-чунь. – Наверно, так же как и мы, сидят, считают по пальцам и ждут сорок пятого выстрела, чтобы выскочить из комнаты… Ага! Вот еще два выстрела. Это уже «когда обоим по пятнадцать».

– Как это понимать? – спросила Сю-ин.

– Ты такая начитанная и не знаешь этого? – удивилась Сяо-чунь. – Слова эти принадлежат одному талантливому молодому ученому, которому на экзаменах попалась тема: «Лишь к тридцати человек становится на ноги» [467]. И он начал свое сочинение тем, что написал: «Но когда обоим всего лишь по пятнадцать, на пустую скамью сесть рядом никак не решаются». Ой, стреляют опять! – воскликнула Сяо-чунь. Девушки с волнением стали считать выстрелы, насчитали их еще семь, и вдруг пальба прекратилась. Увлеченная счетом, Сяо-чунь все повторяла: «Во… во…», но «восемь» ей так и не пришлось произнести. Снаружи теперь не доносилось ни шума, ни голосов, и кругом все было тихо.

Первой нарушила молчание Сю-ин.

– В чем дело? – проговорила она, недоумевая. – Почти без перерыва дали тридцать семь выстрелов, а тут вдруг остановились. Ничего не понимаю!

– Что же это такое! – сказала немного погодя Шунь-ин. – Осталось еще восемь выстрелов. Неужели больше не будут стрелять?

– Пропали тогда, – прошептала Вань-жу.

Начало светать. Все девушки были уже на ногах и прислушивались к каждому шороху снаружи. Но выстрелов не было, не слышно было и людей, являвшихся с радостными вестями; казалось, даже воробьи и сороки и те приумолкли. Внезапно наступившая тишина повергла всех в тревожное сомнение. Сю-ин и Шунь-ин уже успели подняться с постели и умыться. Когда они причесывались, к ним явились служанки с приглашением на завтрак и сказали, что все остальные барышни уже собрались в зале. Сю-ин и Шунь-ин быстро закончили свой туалет.

– Ну, пойдемте, – сказали они, обратившись к Сяо-чунь и Вань-жу, и только тут заметили, что те, бледные и совершенно выбившиеся из сил, понуро сидели на постели, и слезы так и лились у них из глаз. Это навело Сю-ин и Шунь-ин на мысль о том, что, может быть, и они оказались в числе тех восьми, о которых не возвестили выстрелами, и слезы подступили у них к горлу. Взяв под руки Сяо-чунь и Вань-жу, они вместе направились в зал. Там все уже были в сборе и ждали только их, чтобы приступить к завтраку. За столом никто ни о чем не спрашивал, каждая сидела молча, поглядывая на бледные лица других.

Подали завтрак, но к завтраку на этот раз никто даже и не притронулся.

Но о том, кто выдержал экзамен, кто нет, известно будет в следующей главе.

Глава 67

С поклоном к благородному наставнику

спешат девицы прямо из дворца.

С прошеньем к государыне является

посланник от заморского царя.

Давно уже пора было расходиться после завтрака, но девушки все еще сидели в зале и ждали. Солнце стояло уже высоко, но ни одного выстрела больше не последовало, и было ясно, что восьмерым из них, как говорится, достались места после Сунь Шаня. Но кому именно – этого никто не знал. Каждая из них все больше и больше поддавалась чувству тревоги и растерянности, каждая переживала возможную неудачу, и волнение девиц выдавали не только их бледные лица, но и слезы, которые были у многих на глазах. Глядя на то, что творилось с подругами, у Сяо-чунь и Вань-жу мороз пробегал по коже при мысли об их собственных сочинениях, которые – они знали – не могли идти ни в какое сравнение с сочинениями других.

– Нет, не могу больше, – проговорила Вань-жу, вся трясясь.

– Я тоже… – прошептала Сяо-чунь, у которой зуб на зуб не попадал от волнения.

Гуй-чэнь тяжело вздохнула.

– Да, выстрелов больше нет, – сказала она. – Как видно, восьмерым из нас не быть все-таки в списке. Я бы уже давно открыла двери, если бы все не возражали. Но теперь-то уж вряд ли стоит еще ждать.

– Да, ничего не поделаешь, – отозвалась в ответ на это Жо-хуа. – Хотя ты в свое время и говорила, что, судя по надписи на яшмовой плите, все мы сорок пять человек должны выдержать экзамены, но сейчас ясно, что восьмерых из нас постигла неудача. Да и как можно заранее что-то предсказывать, когда пути небесные действительно неисповедимы, когда судьба всегда творит с человеком то, что ей угодно. А двери открыть так или иначе придется. Только давайте сначала спросим у До Цзю гуна, достал ли он перечень выдержавших. Мне помнится, что Вань-жу и Сяо-чунь просили его вчера об этом. Если окажется, что в перечне будет только тридцать семь, а не сорок пять, то сидеть взаперти больше ни к чему. Да и тем, кто выдержал, скоро надо будет отправляться ко двору благодарить государыню.

– Да, ты права, – сказала Гуй-чэнь и тут же послала служанку за До Цзю гуном. Но оказалось, что До Цзю гун еще не вернулся.

– Странно, – удивилась Гуй-чэнь. – Ведь еще вчера в Палате говорили, что список будет вывешен сегодня ранним утром, а сейчас уже…

– Нет, тут что-то не то. – перебила ее Сю-ин. – Если список уже вывешен, то почему нет до сих пор Цзю гуна? А если список еще не объявляли, то как же могло случиться, что нас уже возвестили выстрелами о тридцати семи выдержавших?.

В это время снаружи донесся шум и послышались голоса быстро приближавшихся людей. Служанки сообщили, что вернулся До Цзю гун. Гуй-чэнь немедленно дала служанкам ключи и вместе с подругами кинулась к выходу навстречу До Цзю гуну. Но До Цзю гун был уже в зале. Он вытирал вспотевшее лицо и никак не мог отдышаться.

– По… По… – начал было он, но так и не