Дом разделенный - Перл С. Бак

Шэн засмеялся и сказал дразнящим тоном:

– Юань, я взревновал бы, если б думал, что она умеет относиться к чему-то серьезно!

Девушка, не дослушав, повернулась к Юаню и продолжала страстно изливать ему душу, и все ее тело тоже говорило: круглые голые плечики вздрагивали, нежные пухлые ручки летали по воздуху.

– О, как мне все здесь опротивело! Вам тоже? Уехать за границу я не могу, отец больше не дает денег… Говорит, что и так потратил на меня очень много… А эти его наложницы с утра до ночи проигрывают деньги! Ненавижу! Они говорят про меня гадости, потому что я встречаюсь с мужчинами…

Юаню совсем не понравилась эта девушка: ее полуобнаженная грудь, заграничное платье и чересчур алые губы были ему неприятны. Но все же он почувствовал, что она говорит от чистого сердца, и искренне пожалел ее.

– Почему бы вам не найти себе работу? – спросил он участливо.

– А что я могу делать? – ответила она вопросом на вопрос. – Знаете, какую специальность я получила за рубежом? Художник-оформитель интерьера! Интерьера для западных домов, понимаете? Я оформила свою комнату и еще одну сделала для подруги – бесплатно. Кому здесь нужны мои знания? Я хочу жить здесь, это моя страна, но я слишком долго жила за рубежом. У меня больше нет родины… Нет дома…

К этому времени Юань окончательно забыл, что пришел сюда веселиться, так глубоко его тронула беда этой девушки. Она сидела рядом, а он сочувственно глядел на нее, несчастную, в глупом блестящем платье и с накрашенными глазами, полными слез.

Однако утешить ее он не успел: опять подошел Шэн. На сей раз отказа он не принял. Не замечая ее слез, он обхватил девушку за талию и, смеясь, закружил в танце. Юань остался один.

Танцевать почему-то расхотелось. Из шумного зала словно высосали все веселье. Когда в очередной раз в объятьях Юаня оказалась та девушка, лицо ее опять было счастливым и пустым, словно она и не рассказывала ему о своих горестях. Юань погрузился в задумчивость и долго сидел один, пока прислужник вновь и вновь наполнял ему стакан.

Когда веселье закончилось, и они с мужем Ай Лан отправились домой, Юань шел твердой поступью, хотя внутри у него все горело огнем от вина. И все же он держался лучше мужа Ай Лан, которому пришлось опереться на него, потому что на ногах не стоял. Лицо у него побагровело от выпитого, и он не говорил, а лепетал, как неразумное дитя.

Когда Юань ударил кулаком в дверь, чтобы их впустили, дверь резко распахнулась, и рядом со служанкой на пороге стояла Мэй Лин. Увидев ее, пьяный в стельку муж Ай Лан как будто о чем-то вспомнил и, еле ворочая языком, закричал:

– Тебе… надо было пойти с ним… Там была… одна красотка… соперница… Ни на шаг не отходила от Юаня… Берегись!.. – И он глупо захихикал.

Мэй Лин ничего не сказала. Увидев эту парочку, она холодно скомандовала служанке:

– Проводи господина моей сестры в спальню, раз он так напился!

Стоило им уйти, как она пылающим от ярости взглядом пригвоздила Юаня к месту. Так они наконец-то остались вдвоем, и разъяренный взгляд Мэй Лин тотчас протрезвил Юаня – словно ледяной северный ветер выдул из него весь пьяный дурман. Жар внутри мгновенно погас, и Юань даже испугался: такая Мэй Лин была высокая, прямая и злая. От потрясения он потерял дар речи.

Зато Мэй Лин не потеряла. Если за минувшие две недели она едва перемолвилась с ним словечком, то теперь слова хлынули из нее бурным потоком:

– Ты такой же, как остальные, Юань! Как все остальные праздные дураки из семейства Ванов! А я, дура, поверила… Я говорила себе: «Юань не такой, как они, он – не разряженный хлыщ в заграничном платье, который тратит свои лучшие годы на выпивку и танцы!» Но нет, ты именно такой! Взгляни на себя! Взгляни на свое дурацкое заграничное платье… От тебя несет вином… Ты тоже пьян!

Юань оскорбился, надул губы, как обиженный мальчишка, и пробормотал:

– Ты на меня даже не смотрела… Я так ждал встречи, а что получил?.. Ты лишь придумывала отговорки, снова и снова…

– Неправда! – вскричала Мэй Лин и, выйдя из себя, топнула ногой, а потом подскочила к Юаню и отвесила ему оплеуху, как расшалившемуся ребенку. – Ты видел, сколько у меня дел… С кем ты связался, о ком он говорил?!.. А ведь это твой последний вечер дома… Я надеялась… Ох, как я тебя ненавижу!

Тут она разрыдалась и в слезах убежала прочь, а Юань, раздавленный, остался стоять на улице, ничего не понимая кроме того, что Мэй Лин теперь его ненавидит.

На следующий день Юань вернулся на работу, и в поезде он был один, потому что Мэну пришлось уехать раньше. Зарядили дожди поздней зимы; поезд мчал сквозь серую хмарь, и по окнам струилась вода, так что Юань почти не видел мокрых полей. В каждом городе на улицах стояла жидкая грязь, и перроны были почти пусты, если не считать нескольких дрожащих от холода людей, которым пришлось куда-то ехать по рабочим делам. Юань, вспомнив, что опять не смог повидаться с Мэй Лин перед отъездом, потому что вышел из дома чуть свет, когда она еще спала, говорил себе, что это самый унылый час в его жизни…

Наконец ему надоело смотреть на дождь и унывать, и он достал из сумки книгу стихов, подаренную Шэном еще в первый вечер, открыть которую Юань удосужился только сейчас. Переворачивая плотные листы цвета слоновой кости, он сперва просто бегал глазами по строчкам, почти не вчитываясь, и любовался чистыми черными словами на светлой бумаге. На каждой странице было всего несколько слов или строк, на первый взгляд показавшихся Юаню изящными и безупречными. В конце концов чтение его затянуло, и он, забыв о всех печалях, прочел каждый стих внимательнее, и тогда понял, что все стихи Шэна – лишь пустые оболочки. Хорошенькие, очень красивые, но пустые внутри, все как один изящные и полые, несмотря на внешнюю отточенность и звучность. Сперва Юань восхищался их формой, не замечая внутренней пустоты, но потом осознал, что в них нет никакого смысла.

Он закрыл маленькую книжицу с серебристом обрезом, надел на нее обложку и отложил в сторону… За окнами мелькали деревни, темные скопления хижин под дождем. Стоявшие в дверях люди угрюмо вглядывались в дождевые струи, насквозь пробивавшие соломенные кровли их жилищ. В солнечные дни эти люди могли жить под открытым небом, как звери, и даже