Рапсодия в тумане (ЛП) - МайГрид Нален

Руслен тушуется как-то, словно поцелуй совсем-совсем не ожидался, а может, так оно и есть на самом деле.

— Ты же не скажешь сейчас, что это было ошибкой? — спрашиваю я, потираясь головой о мягкую шерстку сидящей у меня на плече белочки.

— Это было самым чудесным событием за последнее время, — улыбается он. — Ты наелся?

— Намек, что мне пора?

А мне и правда пора, а то брат заволнуется и искать начнет. Только так не хочется уходить…

— Нет, просто хочется быть гостеприимным, но я тут что-то совсем одичал. Не вышло, да?

— Мне все нравится. Но мне, и правда, пора, пока меня не потеряли. Можно, я еще приду? Когда-нибудь…

— Я был бы счастлив, — говорит и, нагнувшись, чмокает меня в щеку, отчего я улыбаюсь так, что даже лицо обалдевает от таких кривляний.

— Ты со мной? — спрашиваю, повернувшись к белочке, и протягиваю ей руку, ладонью вверх. Она перебирается, и я легонько прижимаю ее к груди. — Пока, Руслен.

Я взмахиваю крыльями, отрываясь от крыльца, и, разрешив себе лишь секундочку посмотреть на него, шустро улетаю. Пора домой, а сюда я обязательно вернусь.

Дома я знакомлю Амана со своей новой подружкой и рассказываю ему, где был. Устроив белочку на ночлег на одной из полок в своей комнате, я принимаю душ, забираюсь в кровать, где ложусь на живот и растягиваюсь звездочкой. Я уже почти засыпаю, когда ко мне в комнату припирается чудила и говорит:

— Я передумал насчет ванной.

И внаглую сдвигает мою ногу, залезая ко мне.

— Ты офонарел? — неверяще спрашиваю я у Цветного, что примостился на краю (моей!)  кровати, с половиной отжатого же (у меня!) одеяла. — Иди к Аману!

— Вот сам и иди, в чем проблема?

— Я хочу спать один, — пихаю его ногой. Зараза!

Чудила выдергивает у меня одеяло целиком, кутаясь в него. Да что за наглость-то такая?

— Вот и спи тогда один во дворе. Я при чем?

— Аман! — кричу я, хотя он и так все слышит. — Ты его сюда притащил, почему я должен страдать?!

А брат лежит ржет за стенкой! Это саботаж!

— Ты угомонишься, нет? Я обещал следить за своим графиком, а ты его сбиваешь!

— За что ты мне-то?.. — вздыхаю я.

— Сам сказал, я не в твоем вкусе. Значит, я сплю тут.

Замечательная логика!

Дергаю край одеяла и, прижавшись всем своим голым телом к чудиле, лезу к нему в трусы. Нет, я не домогаюсь, но хочу, чтобы он так подумал. Не хочу я с ним спать! Мне тут и одному тесно!

— Да ты охренел? — негодует Цветной, резко поворачиваюсь.

— Да! Именно! Все, давай трахаться!

Он явно выпал от таких заявлений, смотрит на меня и глазами хлопает. Шлеп-шлеп. В голос охота расхохотаться.

— Как?..

— Ты лег к голому мужику в кровать. Что ты хотел? — спрашиваю и трусы с него тяну.

— Выспаться! Извращенец, блин! — он оттягивает мои руки от своих труселей и ногой в меня упирается, отпихивая. Да че он не сваливает-то?! Пихаю его в ответ, пытаясь с кровати сбросить.

Разноцветный падать на пол не стремится, даже не подыгрывает, зато пихается в ответ. Толкая друг друга, мы так увлекаемся, что приходим в себя на полу, куда оба и рухнули. И я, голый, восседаю на чудиле, как на коне.   А он бедрами в меня толкается. Это еще что за намеки?!

— Баран упертый! — сообщает  он мне, а я на него сверху плюхаюсь.

— Кто б говорил! — и меж ребер его пальцем тыкаю.

Он дергается и за плечи меня хватает, перекидывая на пол и заваливаясь сверху.

— Твой брат, ты с ним и спи!

— А тебе что, девственность так дорога? — толкаю его в грудь.

— Тебе-то что до моей девственности?! Не всем же шалавами рождаться!

Значит, я был прав, у нас тут святая шизанутая невинность. Теперь понятно, чего он так к моей кровати прицепился.

— Это что за намеки?! — пихаю его. Да свали ты уже с меня!

— Если для тебя такое норма, это не значит, что все такие! — фыркает и, спрыгнув с меня, возвращается на кровать, где с забавно вздернутым носом, кутается в одеяло. Вовремя свалил, а то в этот самый нос  я б ему все-таки зарядил!

— А ты, смотрю, рядом стоял, раз все знаешь, — я тоже встаю и ложусь в кровать, дергая из-под него край одеяла.

— Я не стоял, я сделал выводы из твоих откровений. Некоторые люди так умеют, прикинь?

— Тяжело ж тебе будет, раз выводы так быстро делаешь.

Надеюсь, Аман с ним не сойдется, потому что я этого долго не вынесу.

— Разберусь без сопливых!

— Сказал человек на десять лет моложе меня, — закатываю глаза под закрытыми веками.

— Возраст — не показатель ума. Можно и в старости вести себя как… ты!

— Главное, чтоб не как ты.

Ну и фиг с ним, пусть спит тут. Надеюсь, его слабоумие не заразно.

— И вот что конкретно со мной не так?! — Цветной садится на кровати, и я чувствую, как он сверлит мой затылок, но на разговоры с ним не настроен. Деспот, мешающий мне спать, захватчик моей кровати, он реально решил, что я сейчас буду с ним светские беседы вести? Ну уж нет.

— Все.

— Все ясно. Очередное тявканье без смысловой нагрузки, — и снова ложится. Вот зачем он скачет? Только кровать трясет.

— Говорит человек, который не умеет нормально рассказывать,  не пускаясь в ненужную белиберду.

— Я не виноват, что у тебя не хватает мозгов понять всю смысловую нагрузку.

— Ты хоть школу-то закончил, одаренный ты наш?

Нет, я не стану сейчас ему доказывать, что я умнее. Но как же он меня раздражает…

— Нет.

А вот это меня реально удивляет. Молчи, Аш, молчи, ничего у него не спрашивай. Нет!

— Почему?

Да, блин…

— Работать пошел. Думал, потом экзамены отдельно сдам.

— Ты еще можешь. У тебя теперь очень много времени, чтобы добиться того, чего ты хочешь.

Ирсан молчит… Да, знаю я его имя, но принципиально, даже в мыслях, называю его не пойми как.

— Толку теперь, если то,  к чему стремился, по факту никому не надо?..

— Главное, чтобы это было нужно тебе. А уж заставлять ли людей с собой считаться, воспринимать серьезно или убедить их в том, что им что-то нужно, зависит только от тебя. Если бросить, даже не начав, ничего и не будет, однако сам ты всегда будешь помнить, что мог, но не сделал.

— А как же твое коронное: «не все надо рассказывать людям?» Какой вообще смысл в журналистике, если важную информацию необходимо скрывать и дозировать?

— Если тебя останавливает мнение одного, то что будет, когда тебя услышат сотни? Свое нужно отстаивать, а порой и сражаться. Главное, для себя решить, чего хочешь и к чему должен прийти. Я лишь высказал свое мнение, но тебе необязательно ему следовать. Да, ты мог послушать и сделать выводы или плюнуть и поступить по-своему. Как-то так.

— Да наплевать мне на мнение других. Всегда так было. Просто… Я всю жизнь знал, чего хочу и как правильно. А теперь… Херня теперь, — и ухо свое одеялом накрывает, прячась от меня.

— А теперь тебе нужно заново понять как правильно. Самому. А пока ты думаешь, я посплю. Не вертись.

Потянувшись, укладываюсь поудобнее и предпринимаю вторую попытку. На этот раз удачнее.

Глава 31. Все вокруг видят во мне какого-то монстра

Аман

Два копошунчика, что сначала пытались поделить кровать, а потом вели почти задушевные разговоры, наконец угомонились и задремали, что я понял по двойному сопению. И мне бы тоже не помешало вздремнуть: неясно, как сложится наш путь дальше и не факт, что вот такой мирный отдых, почти отпуск, еще предвидится. Но сон не идет, а стоит прикрыть веки, как мозг с особой изощренностью рисует картинку: я на крыше городского небоскреба, вокруг сероватые облака и ледяной ветер, что забирается под ветровку. И губы жаркие, до одури желанные. Как я теперь без них?.. Без него?

Да, знаю, я все перечеркнул, все испортил, но так будет правильнее. Мы и не должны были пересекаться никогда . Мы  из разных миров.   Он, который от макушки до кончиков пальцев вызывает либо обожание, либо раздражение.  Весь такой на вид безучастный, но при этом делающий столь многое. А я… я просто ученый, который на все забил, с этой всей кутерьмой вокруг. Наверное, не будь в этом мире ДС, все сложилось бы иначе, и мы бы так никогда и не познакомились.