Рапсодия в тумане (ЛП) - МайГрид Нален

Я бы хотел заботиться о нем, пускай Ниррай называет это синдромом родителя, но я так чувствую, я просто не могу иначе. И он не может, он от заботы бежит как от огня. Как вообще вышло, что мы стали чуточку ближе? Во всем виноват Фредрикссон, за которым мы рванули, только ему уже спасибо не сказать, благодаря, похоже, кому-то из знакомых или родственников Ирсана.

А еще… Все вокруг видят во мне какого-то монстра. Как это произошло? Почему? Я ведь зла никому не делал, по сути. Ну да, с Муром не совсем хорошо вышло при встрече, но вот он как раз и не думает, что я плохой и замешан в чем-то ужасном. А вот Ирсан так думал. Да, он был невыспавшийся, но… С чего он это взял? Я ведь вел себя с ним вполне нормально, ну прикусил пальчик разок, но это не то, из-за чего меня теперь стоит считать не пойми кем.

Да и брат, по сути, не лучше: косится на меня, толкается. Он реально думает, что если передо мной будет полуголый парень, я на него накинусь?

К Муру я пошел сознательно. Нет, находясь еще в городе, я не думал, что обижульки моего брата доведут до секса втроем, но вот в той студии… Там было все ясно. Я мог уйти, меня никто не держал, не заставлял, и уж точно к Муру силой не тянул, но я сам сделал этот шаг. Потому что теперь, как бы сильно мне не хотелось обратно, как бы сильно мне не хотелось быть с Нирраем, я этого сделать не могу. Все. Черта проведена, есть до и после.

В любом случае, останься я там, меня бы либо убили, либо заставили делать то, чего Ниррай не хочет. Никто не вправе решать такой вопрос, не считаясь с его мнением, это неправильно.

Но как же хочется обратно! Я уже не претендую ни на что,  но просто побыть рядом, посмотреть издалека, проскользнуть мимо него незаметной тенью, еще разок уловить запах…

Не выдержав этих мыслей, я снова бегу, на этот раз не из города, а всего лишь из комнаты на кухню, где беру припрятанный в углу холодильника пакет и наливаю кровь в кружку. Немножко. Хочется-то гораздо большего, хочется его всего. И в этот раз не голод от исцеленных ран тому виной, точно не он.

Усевшись на подоконник, я смотрю н а розоватые лепестк и и дышу горьким шоколадом. Тут нет примесей в виде виски, тут нет запаха табака. Хотя последнее можно добавить и самому.

Закуриваю и, прикрыв глаза, пытаюсь представить его рядом с собой. Он бы сел на другой край подоконника, курил бы, возможно, молчал, думая о своем, или пытался мне доказать, что я не прав в чем-то. Но это пока не узнал бы про Мура. Тогда он, наверное, просто бы ушел. И правильно сделал. Я бы тоже от себя ушел. Особенно сейчас.

И сделать это несложно, я точно знаю где закопаны кусочки шкатулки, ведь сам прятал их по городу. Можно взять один и переплавить в пулю. Ствол к виску, нажать на спусковой крючок и все. Только в этом случае я оставлю брата справляться со всем в одиночку, а я обещал, что «вместе, несмотря ни на что».

Сигарета заканчивается слишком быстро, хоть я и пытался оттянуть этот момент, да и кровь выпивается в итоге, но я так и продолжаю сидеть, смотря куда-то в прошлое, туда, где еще не было никакой черты.

В себя меня приводят тихие шаги, но единственное, что делаю — открываю глаза, чтобы увидеть Ирсана. Взлохмаченные цветные волосы забавно топорщатся, а сам он зевает, прикрывая рот рукой, футболка слегка задирается, показывая край трусов. Надел все-таки, додумался. Как жил вообще этот юный соблазнитель? Почему одинок?

— А мне внушал о важности режима, — говорит обвинительно, проходя к раковине, чтобы налить себе воды.

Да я не прочь поспать, только не получается, мысли клюют, как голуби хлебушек.

— Не всегда все так, как нужно. Выспался? — спрашиваю, но на самом деле вообще не вижу смысла в этом разговоре. Зачем? Кому это надо?

Ирсан прислоняется к подоконнику, отпивает воды и спрашивает:

— Переживаешь? Из-за того, что вас ищут или за того парня?

— Все вместе…

Я переживаю, да, но думаю сейчас не о том, правда, и говорить об этом вслух кажется чем-то странным, несвойственным. И ощущение такое, словно ко мне в душу лезут, пытаясь ее выпотрошить. Знаю, это все оттого, что нужно поспать, что Ирсан не устраивает пытки для меня, но и открыться… Не могу.

— Я тоже. Ну, в смысле, не из-за Ниррая, но мысли покоя не дают. Колоколами бьют так, что, кажется, черепушка скоро от их звона разлетится.

— И что собираешься делать?

— Вернусь к начальной точке и продолжу. Как иначе? Звон сам не пройдет, покоя не даст. Я чувствую, что упускаю что-то важное, знать бы что…

— Главное, сам не потеряйся в процессе. Ирсан… Я тебя обидел чем-то?

— Что? — удивленно смотрит на меня своими глазами-звездочками. — Нет, конечно. Наоборот… Ко мне никто и никогда не относился так, как ты.

Да я и не делал ничего особенного, ну в морг сводил, но это и не свидание было, а так, что-то непонятное.

— Тогда почему ты так недоверчиво ко мне отнесся, когда я пришел?

Ирсан глубоко вздыхает и устремляет свой цветной взор в стакан с недопитой водой.

— Прости. Я запутался. Эта информация, что свалилась на меня… знаешь, в тот момент я мог бы и родную мать обвинить, если бы хоть что-то мне показалось подозрительным.

— Не кусайся больше, ладно? Это больно. А я не фанат подобного. И я не буду делать тебе ничего плохого. А то вдруг мы когда-нибудь еще встретимся, и ты, увлеченный, снова забьешь на сон...

С коротким тихим хохотком Ирсан легонько толкает меня плечом.

— Просто не надо срывать мои разработки. Ты меня на себя закинул, а Аш пошел к самому ценному на тот момент.

— Тебе нужно было поспать, а раз для тебя это важно, то и оставлять фото было нельзя.

— Я уже извинился, — Ирсан улыбается и снова на меня смотрит. — Спасибо.   Ты единственный, пытаешься понять.

— Ну… Мы теперь почти родственники, так что, придется смириться с твоей журналистской жилкой. Да и на самом-то деле я стараюсь принимать людей такими, какие они есть.

Возможно, на Ниррае произошел сбой, хотя не скажу, что хочу его перекрасить , просто хочу быть ближе и оберегать.

Ирсан прижимается к моему плечу и на этот раз взгляд снова отводит.

— Спасибо.

Я ему на это ничего не отвечаю, снова смотря на дерево в саду, и он молчит какое-то время.

— Мне кажется, Аш не прав, — говорит Ирсан, и я слышу в его голосе улыбку.

— В чем?

— Не давая тебе общаться с тем, к кому душа тянется. Ты же не успокоишься, пока лично не убедишься.

Не понял. Разве это так очевидно? У меня на лбу все написано, что ли?!

Я оборачиваюсь к Ирсану с вопросом:

— Это так заметно?

— Я не глухой и не слепой. Да и, пока работал в кофейне, научился видеть людей чуть лучше. Мы хоть алкоголь и не продаем, но поболтать любят многие.

— Но мне и правда лучше с ним не общаться, так что брат делает все правильно.

— Почему?

— Потому что не всегда все так, как нам хочется. И не все друг другу подходят…

Мы абсолютно разные пазлы и никаким боком не совпадаем, разве что насильно пообтешем себе все углы. Иногда одного желания недостаточно…

— Бред. Люди не пазлы и не детали от разных конструкторов. Но тебе, конечно, виднее… — Ирсан отстраняется, уходя к раковине, чтобы ополоснуть кружку.

— Если я вернусь, сделаю только хуже, — говорю, отворачиваясь обратно к саду, и закуриваю. — Да и теперь… Я уже все испортил.

— Даже разбитую кружку можно склеить. Ты слышал про искусство Кинцуги?

— Нет, — я выдыхаю дым, что прячется в пене розоватых цветов, скрываясь. Кружку, может, и удастся склеить, только все равно она будет в трещинах.

— Мастера использовали драгоценные металлы — золото и серебро, чтобы соединить части разбитой керамики. Но не пытались сделать так, чтобы трещин не было видно, наоборот, специально расширяли, заливая жидким золотом. В итоге кружка, ну или тарелка, приобретали иной, куда более изысканный вид. Каждое такое изделие уникально и неповторимо: ведь посуда всегда бьется по-разному, а значит, и узор всегда разный. Потрясающе выглядит. Загугли как-нибудь.