Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

— Что? — подошла Анна и присела рядом с мужем, — мои украшения? Сынок, ты успел забрать мои украшения?

Она крепко обняла сына и поцеловала сына.

— Умница, расскажи, где ты их взял? Откуда они у тебя взялись?

— Простите нас, мамочка, папочка, — виновато опустил голову Энтони, — мы с Констанцей вчера играли в пиратов и это были наши сокровища. Я положил их себе в куртку и думал незаметно подложить обратно к тебе в шкатулку, мама. Но забыл. А утром пришли солдаты…

— Стоп! — остановил его рассказ Джон и посмотрел на жену, — думаю, что мы прощаем им все шалости на год вперёд! Правда, Анна?

— Правда, — кивнула в ответ Анна и снова обняла Энтони, а другой рукой прижала к себе Констанцу.

— Это настоящие пиратские сокровища, сынок, — улыбнулся Джон глядя на украшения, — вы спасли нас от разорения, дети.

Джон обратно завернул их в свёрток и посмотрел на жену.

— Что думаешь, Анна?

— Я их всё равно никогда не одевала, — ответила Анна, — наших детей надо похвалить. Через них нам помог Бог. И первое, что мы сделаем, пошлём старших мальчиков к ростовщику. Пусть он всё это купит по той цене, по которой захочет. И сегодня же уедем отсюда. Я не хочу тут оставаться ни дня. И девочки со мной согласны.

— И куда же мы? — вздохнул Джон.

— В Лондон, — решительно ответила Анна, — туда куда ты не хотел ехать, потому что не слушал меня! Видишь, что получилось из-за твоего упрямства, Джон? Думаю, что мой брат ещё не продал домик тётушки Розалии? И англичане пусть они понимают, что мы им не враги. А в Лондоне всегда можно найти работу, хотя бы временную. А потом уберёмся подальше из этой проклятой страны. Твои племянники уже давно в Нью-Йорке! И нас звали, а ты упёрся и не поехал! Неужели непонятно, что тут ничего хорошего не будет?

— Не слышал, чтобы Лондон нуждался в пивоварах и пекарях, — усмехнулся Джон в ответ жене, — а тем более Нью-Йорк!

— Зато там всегда нужны швеи, — улыбнулась Анна, — а тебе, мой супруг, пора бы привыкать сидеть дома, чтобы потом нянчить внуков и не думать о работе. Хватит, наработались уже с тобой.

— Внуков? — удивился Джон.

— Наши дети выросли, Джон, если ты не заметил, — ответила Анна…

Глава 3

— И что ты умеешь делать, молодой человек? — смотрел на Чарли старый мастер сверху вниз.

Чарли смутился и опустил глаза. Это был его первый рабочий день не только на этом заводе, но и вообще в жизни. Раньше он никогда не нанимался на работу и не нанялся бы и сейчас, если бы семье не нужны были деньги. Вся жизнь Чарли до отъезда из Мелкшама составляла — дом, школа, опять дом, уроки и маленькая компания лучших друзей. Но друзья остались позади, о школе пришлось забыть и после недолгих поисков мальчика пропустили через проходную этого шумного и пыльного завода на окраине городка.

— Понятно, — вздохнул мастер, — не красней, юноша! Все мы приходим сюда от мамкиной юбки ради куска хлеба и кое-кто даже выбивается тут в люди, а кое-кто остаётся тут навсегда, чтобы учить других таких искателей заработка!

Мастер перекрикивал шум станков и перебивающийся ударами сотен молотков. В цеху стояли невыносимый гул и раздражающий слух гам.

— Ты работал раньше хоть где-то? — спросил мастер.

— Нет, сэр, — ответил Чарли, — я учился в школе, окончил шесть классов…

— Окончил? — переспросил мастер.

— Не совсем, — смутился Чарли и снова опустил глаза.

— Ладно, ладно, — успокоил его мастер, — читать и писать умеешь?

— Умею, сэр, — обрадовался Чарли.

— Хорошо, — позвал его за собой мастер, — иди за мной и постарайся не потеряться тут.

Он провёл его через весь цех и завёл в дальнюю коптёрку, в углу которой стоял огромный дубовый стол, за которым виднелся серый, узкий сейф и пахло бумагой и мазутом.

Когда мастер закрыл за собой дверь, тишина как будто ударила по голове.

Усатый рабочий, сидевший на скамейке перед большим раскрытым ящиком в котором лежали готовые блестящие болты, глянул на Чарли и мастера сквозь очки и кивком головы поздоровался.

— Джек, — окликнул мастер рабочего, — парнишка грамотный и совершенно не подходит для цеха. Думаю, тебе он будет сподручнее чем токарям?

— А что я могу ему предложить? — указал Джек на Чарли.

Он окинул Чарли оценивающим взглядом с ног до головы так, что Чарли даже покраснел.

— Не знаю, — ответил мастер, — но мне он нравится. От него не будет проблем, как я думаю. Поручи ему подписывать бирки и выписывать накладные, под твою диктовку. И ещё пусть займётся маркировкой ящиков.

Мастер глянул на Чарли и похлопал его по плечу.

— Добро пожаловать на завод, мистер учётчик. И в конце рабочего дня не забудь зайти ко мне за оплатой. Иначе может получиться, что день потратишь в пустую.

— Понял, сэр, — кивнул Чарли.

Мастер оставил их вдвоём и хлопнув дверью вышел.

Джек вздохнул, молча указал на табурет возле стола и положив перед Чарли пачку бланков и перо постучал пальцем возле чернильницы.

— Мне не интересно кто ты и что ты, и что ты ел сегодня на завтрак, — произнёс равнодушно Джек, — тем более мне это не интересно в рабочее время. После работы можем поговорить о чём угодно. А сейчас — меньше болтай и больше пиши что тебе я скажу. И пиши без ошибок и разборчиво. Каждая ошибка стоит одну маленькую монетку, которая могла бы оказаться у тебя в кармане, а окажется у кого-нибудь другого.

— Я понимаю, сэр, — ответил Чарли глядя на Джека.

— Меня зовут Джек Томпсон, — усмехнулся Джек, — кто такой мистер «сэр» я не знаю. Тут тебе не школа, мальчик. Привыкай к тому что с тобой будут разговаривать хамски и на «ты». Поэтому имей чувство юмора и острый язык. И сам говори на «ты». Но никогда не хами. Иначе ты никогда тут не станешь своим.

Чарли молча кивнул, продолжая глядеть на Джека.

— Вот и хорошо, — ответил Джек, — теперь, порядок такой: я говорю, а ты записываешь, всё что я тебе говорю, вот в эти бланки. Они называются у нас бирками, а правильно — техническими паспортами изделия. В них нельзя делать помарок, ошибок и исправлений. Одна такая, никому не нужная, бумажка стоит один пенни! Понял, сынок?

— Да, с… Джек, — приготовился писать Чарли и окунул перо в чернильницу.

…Пролетела осень. Как-то незаметно и быстро. Следом, так же незаметно и быстро наступила зима и приближалось Рождество. И маленький дом на улице Вернон преобразился, украсился гирляндами и свечами на камине, на подоконниках, на столиках, у зеркал, ангелочками и звёздочками то тут то там. Но свечи ещё нельзя было зажигать и Гарольд поэтому только поглядывал на них, мечтая о том, что завтра именно ему разрешат зажечь эти маленькие огоньки в прозрачных красных, синих, жёлтых, зелёных скляночках и окунуть дом и всю его большую семью в праздничное, волнующее чудо Рождества.

Джесси вполне разделяла мечты младшего брата и тихонько шушукалась с ним про то кто начнёт первым, и какие свечи будут чьими. Дети пытались угадать что мама завтра поставит на стол и будет ли их любимый яблочный пирог, и вообще как начнётся праздник. Тогда можно будет долго не спать, загадывать желания и прислушиваться к каждому шороху на крыше, и даже ни чуть не бояться этих шорохов, ожидая Святого Николая.

А вот Уильям был равнодушен. По крайней мере он казался таким. Не потому, что не верил в Рождество, а потому что знал, что подарки тайком положит папа, а мама будет отвлекать всех их, троих, уведёт под любым предлогом подальше от камина. И Уильям даже знал кому что подарят в этом году на Рождество, потому что подарки уже были спрятаны в шкафу у мамы, куда никто не лазил.

Он делал вид, что ему совершенно всё равно о чём там шепчутся Гарольд и Джесси между собой и Уильям незаметно подглядывал за ними, делая вид что усердно пишет письмо Святому Николаю.

Гарольд верил, что это письмо непременно доставят куда-то далеко-далеко и его прочитает сам Святой Николай. Поэтому он старался не мешать брату. Джесси тоже старалась не мешать. И даже Лилли, проходя мимо детской остановилась и тихонечко прошла мимо, не поздоровавшись громко, как это делала всегда, а махнув брату и сестре рукой, просто приветливо улыбнулась.