Дневник смерти. Фортуна - Нокс Ойлин

Яна до боли поджала губы и не стала больше слушать отвратительный монолог Нины. Сорвавшись с места, она понеслась куда глаза глядят. Было неважно, мальчишки там или нет, ненавистный Серый или добрый Никита. Девочка смотрела только под ноги, правда, слезы мешали обзору.

Фотография незаметно выскользнула из рук. Лишь споткнувшись и упав на больное колено, девочка заскулила и обнаружила пропажу. Оглянувшись, она задрожала и поползла назад, не обращая внимание на очередное испачканное платье. Мама точно придет в ужас, станет кричать и ругаться. А отец просто молча закатит глаза, не станет даже говорить, какая она неряха. Яна вернулась назад, блуждая ладонями по земле и запуская руки в высокую траву. Мелкие камешки неприятно царапали кожу, большие сдирали ее в кровь, но Новикова не останавливалась, лихорадочно ища напоминание о матери. Она так сильно соскучилась по ее теплым, ласковым глазам и рукам, что готова была до утра искать фотографию.

Увлекшись, она не заметила, как наткнулась на одуванчики. Яркие, желтые, солнечные, они немного прояснили сознание, и Новикова выдохнула. Надо было все же найти Никиту и задать ему вопросы, а не вестись на провокацию Нины. Может быть, той стало обидно, что симпатичный мальчик заступился за толстую Яну?

«Глупости…»

Яна вдохнула аромат одуванчиков и поднялась на ноги. Решила не тратить время на очередное переодевание и попробовать найти мальчика так. Ей-то всего лишь нужно было задать два-три вопроса, а потом можно и искупаться. Поэтому, ведомая каким-то шумом вдалеке, она осторожно и неторопливо направилась обратно в сердце лагеря, надеясь, что ни Серый, ни Нина ей не помешают.

Ник

– Ты или смелый, или придурок, – раздался за спиной голос Серого. – Но я больше склоняюсь к последнему.

Ребята загоготали. Никиту нагнали, едва он успел дойти до домика наказаний. Парой резких шагов Серый подошел ближе и с силой толкнул обернувшегося мальчишку к деревянной стене, схватив за горло.

– Думал, тебе сойдет это с рук, прыщавый? – На посиневшем от недавних побоев лице появился мрачный оскал. – Я предупреждал: выбирай друзей правильно. Ты сделал свой выбор. И он неверный.

Стало тяжело дышать. Ник вцепился в руку обидчика, чтобы освободить горло и сделать вдох, но тот оказался сильнее. Мальчик тщетно пытался вдохнуть, пока в глазах не начало темнеть. Он обессиленно махал руками и ногами, но дотянуться до Серого не получалось. Двое других ребят не вмешивались. Не пытались помочь.

– Отпусти, – еле слышно прошептал Ник, но хватка лишь стала сильнее.

Ник чувствовал, как кончается воздух в легких, как горло сдавило спазмом, как тело начало обмякать. Он начал проваливаться в темноту, ощущая, что летит в пропасть. Стало легко. Слишком легко. Он больше не чувствовал свое тело и теперь бесформенным облаком улетал все дальше от лагеря. Но вскоре темнота начала растворяться, вернулись ощущения. Тело стало таким тяжелым, что невозможно было поднять голову или пошевелить пальцами.

– Костян, подойди! – крикнул Серый где-то рядом.

Ник открыл глаза – перед ним возникло лицо Серого, а за ним еще двоих: Тима и Кости. Они смотрели на Никиту, хмуря брови и нервно осматриваясь по сторонам.

– Перестарался, блин, Серый, – нервно выпалил Костя, почесывая затылок.

– Очнулся, не гони, – процедил Серый сквозь зубы. – Пацаны, проследите, чтобы нас не увидели. Мне надо серьезно поговорить с прыщавым.

Мальчишки разошлись в разные стороны, а Серый склонился над Ником. Не дожидаясь, пока Никита поднимется с влажной травы, Серый начал наносить удары один за другим. Ребра горели огнем. От каждого нового удара мальчишку скручивало болью. Он обнял себя руками и молча молился, чтобы Серый поскорее наигрался, – давать отпор не было сил. Он стонал от боли, стонал от унижения, но сделать ничего не мог. Отвратительное ощущение собственной слабости.

Скорчившись на траве, Ник думал о Яне. Неужели ей приходилось настолько несладко все эти дни? Неужели этот малолетний монстр издевался над бедной, ни в чем не повинной девочкой? А что, если детские забавы были совсем не детскими? Что, если он посмел тронуть Яну? Что, если он позволил себе лишнего в отношении ее…

– Нет! – выкрикнул Ник, собирая последние силы в кулак.

Резким ударом он попал противнику прямо в нос. Серый взвыл от боли и упал на траву. Ник распластался рядом, тяжело дыша. По лицу текла кровь. Он вытер ее опухшими пальцами и посмотрел на Серого: парень катался по земле, крича от боли.

– Что. Здесь. Происходит?! – Над мальчишками, тяжело дыша, нависла вожатая. – Новинкин! – Последнее слово она крикнула почти фальцетом.

Ник не сразу понял, что вожатая обращается к нему, но, осознав, мысленно чертыхнулся. Теперь ему точно несдобровать. Миссия провалена. Серый продолжал валяться на траве и держаться за лицо, Никита же наслаждался возможностью свободно дышать.

– Оба! За мной! – прорычала вожатая. – Сейчас же!

Собрав волю в кулак, Ник поднялся, стирая кровь с лица. Понять источник кровотечения было невозможно: болело все, каждая клеточка. Идти было тяжело, ребра жгло огнем, дыхание сбивалось, горло саднило. Лицо пульсировало и жгло горячей густой жидкостью. Поначалу Ник пытался сдерживать кровь, но вскоре бросил эту затею и просто поплелся следом за вожатой, оставляя за собой кровавую дорожку. Где-то за ними шел и Серый, извергая ругательства.

– Валентина Петровна, – позвала вожатая, едва раскрыв дверь медкабинета, – нам нужна ваша помощь.

– Батюшки мои. – Медсестра схватилась за сердце. – Это как же вас так угораздило?!

– Лучше не спрашивайте. – Василиса Сергеевна злобно посмотрела на мальчиков. – Справитесь?

– Конечно, милая, не переживай, – Валентина Петровна махнула рукой. – Через полчаса будут как новенькие.

Едва вожатая вышла из комнаты, медсестра начала порхать над мальчишками, крутя в руках перекись, зеленку, бинты. Краем глаза Ник видел Серого – тот сидел в другом конце комнаты и время от времени поглядывал на него. Веки противника начали заплывать, нос распух, под глазами растеклись бордовые тени. Он шмыгал носом, но дышать не получалось, поэтому Серый приоткрыл рот и шумно вдыхал теплый воздух, задрав голову вверх.

– Придется зашивать, – резюмировала медсестра, внимательно осмотрев и промыв лицо Ника. – Посиди немного, сейчас со вторым мальчиком закончу.

Она подошла к Серому, аккуратно взяла его голову двумя руками и осмотрела нос. Никита не стал отводить взгляд. На какое-то мгновение ему стало стыдно, что он сотворил такое с несчастным ребенком. Но вспомнив, ради чего, а точнее, кого это затевалось, Ник успокоился. Ничего страшного с Серым не случилось. Жить будет.

– Перелом. – Валентина Петровна кивнула самой себе. – Ох, милый мальчик, – она покачала головой, – здесь тебе поможет только холодный компресс по пятнадцать минут каждые полчаса. Хотя бы в ближайшее время. И старайся не наклоняться.

На этих словах Валентина Петровна отпустила Серого, а сама взялась за Никиту. Мальчик слышал, как слишком громко хлопнула дверь, как вылетело несколько проклятий в его адрес. Кажется, ему удалось нажить себе врага. Внутри боролись два чувства – жалость к нему и сильнейшая ненависть. И Ник не мог понять, какое из этих ощущений сильнее. Ему было важно защитить сестру, а Серый был главной угрозой. Мальчишка сам виноват. Но Никита оценил его умение постоять за себя. Возможно, в глубине души Серый был не таким уж и мерзким.

– Сейчас я сделаю тебе местную анестезию, – Валентина Петровна держала в руках шприц, – и буду зашивать. – Она кивнула на инструменты. – Аллергии на лекарства нет?

Ник отрицательно помотал головой. Несколько больных зубов, аппендицит и перелом руки были этому доказательством. Сейчас бы он не отказался и от общей анестезии, чтобы не чувствовать свое тело: любое, даже самое незначительное движение отдавалось дикой болью. Ник надеялся, что ребра не сломаны, а причиной боли являются простые ушибы.