Дневник смерти. Фортуна - Нокс Ойлин

– Это все нервы, – повторила она шепотом слова матери, которая иногда любила немного драматизировать.

Старшая Новикова любой свой стресс или громкий голос оправдывала нервами, а потом обнимала и утешала дочь, которая ненароком могла попасть под горячую материнскую руку. Но сейчас Яна была точно уверена: это все нервы.

Никаких окровавленных женщин, привязанных к стулу, она не видела. В комнате находился один только Никита, сидевший на краю кровати. Продолжая пыхтеть, девочка с большим трудом подтянулась и влезла в окно, толкнув раму.

Мальчишка резко подскочил, на его лице отразились все оттенки изумления. Яна выдохнула и почти скатилась на пол, так и оставаясь там сидеть. Силы оставили ее, уйдя на героический поступок в виде покорения небольшого Эвереста.

– Привет, – смущенно произнесла девочка. Она как-то не подумала, что ей придется разговаривать с совершенно чужим ей человеком, который еще только утром проснулся в ее постели, потом подарил любимые цветы, а после заступился за нее перед всем лагерем. О таком можно было только мечтать.

Яна все еще пребывала в состоянии шока и понятия не имела, с чего стоило начинать разговор. С банального «спасибо» или разумного вопроса «какого черта?». Никогда раньше она не оказывалась в подобной ситуации, а мама не учила ее реагировать на рыцарские поступки мальчиков.

– Спасибо… – начала Новикова, смущенно поднимая глаза на Никиту. – Спасибо, что заступился. – Произнося это, девочка почувствовала себя ужасно неловко. Раньше ей не доводилось благодарить кого-либо за спасение, и сейчас это звучало странно. Странно и необычно. – Обычно никто не одергивает Серого, – продолжила Яна, вновь опуская взгляд в пол. – Он привык, что все сходит ему с рук. А тут ты… – Сперва голос девочки звучал грустно, но в конце заметно потеплел. Она слабо улыбнулась, с опаской поглядывая на Никиту.

Ей было неловко сидеть на полу, но и вставать не хотелось. Боялась, что неудачно повернется или заденет что-нибудь и продемонстрирует всю прелесть отсутствующей грации, которая способна разнести дом. Не хотела казаться огромной, несуразной. Но подняться все же пришлось, чтобы не выглядеть глупо. Отряхнувшись от пыли, девочка неуверенно переступила с ноги на ногу.

– Прости, если вопрос прозвучит по-идиотски. – Яна запнулась, подбирая слова, чтобы совсем не опозориться перед мальчиком. – Но зачем ты это сделал? И как ты узнал про день рождения? А цветы? – Девочка даже не заметила, как с ее губ сорвались все эти волнующие вопросы. Резко вдохнув, Яна едва не втянула голову в плечи, опасаясь, что Никита рассердится и прогонит ее. Или обвинит в проблемах, которые она создала своим существованием.

Никита. Так же звали и ее младшего брата, который вечно ныл, требовал внимания к себе, а сейчас нежился где-то на солнышке вместе с родителями. Пока Яна страдала здесь, в этом проклятом лагере. Но, возможно, это был знак, что ей стоило быть более терпимой к мелкому? Новикова наморщила нос, не веря в этот бред, который возник в ее голове.

Ник

Яна вела себя так нелепо – плюхнулась на пол, постоянно оглядываясь и поправляя платье. Словно Ник должен был судить о ней по внешнему виду. Он знал такое поведение: часто сталкивался с подобным то в школе, то в лагерях. Так ведут себя неуверенные девочки. Загнанные. Которых обижают. Никите хотелось тотчас поднять Яну с грязного пола, обнять, погладить по лоснящимся волосам, успокоить. Защитить. Но он молча сидел на краю кровати, наблюдая за сестрой.

– Зачем ты это сделал? И как ты узнал про день рождения? А цветы? – Яна выпалила вопросы как пулемет.

Ник открыл рот, но тут же закрыл. Словно рыбка, выброшенная на берег. Его светлые намерения определенно оставили много вопросов, но по-другому поступить он не мог. Наверняка сейчас все говорят только о нем. Так себе перспектива – выделиться в первый же день. Ник изначально не планировал привлекать к себе много внимания, но все, как обычно, пошло не по плану. Он стал самой заметной и обсуждаемой фигурой этого утра.

«Обычно никто не одергивает Серого», – слова Яны всплыли в голове. Значит, этот подонок постоянно выкидывает подобные штуки. Постоянно издевается над сестрой… Ник сжал кулаки. Его одолевала ярость. Он готов был повторять случившееся снова и снова, наказывать мерзавца, пока не будет уверен, что сестра в безопасности. Но сейчас, здесь, посреди старой лачуги, они были с Яной вдвоем. И для ярости не было места. Никита глубоко вздохнул и отпустил мысли о Сером. Сейчас важна только Яна. Его родная сестра.

– Расскажи про пожар, – мягко попросил Никита, отчего брови Яны поползли вверх. Наверное, она ожидала услышать ответы на свои вопросы, а не получить в ответ просьбу.

– Какой пожар? – Яна удивленно уставилась на мальчика. Она теребила подол платья, явно нервничая. В глазах читался испуг и интерес. Одновременно. Она боялась Ника, это было видно невооруженным взглядом. Меньше всего на свете ему хотелось пугать сестру, а этот разговор мог с легкостью это сделать. Но это было необходимо. Это было важно.

– Который был ночью. – Ник встал с кровати и начал ходить по комнате. – Когда я приехал, то увидел дым. В небе были вспышки не только от грозы, но и желто-красные, будто от огня. Все домики в лагере сгорели, я своими глазами все это видел. Сажа, пепел. Страшное зрелище!

Яна непонимающе хлопала ресницами. Она продолжала молча стоять посреди комнаты.

– Я побежал сюда, хотел помочь, может, кто-то пострадал, – Никита продолжал расхаживать вдоль стены, – но тут никого не было. Я обошел все домики – никого! Вас эвакуировали?

Ответа не последовало, лишь снова пронзил удивленный взгляд. Никита настолько погрузился в свои мысли, что в какой-то момент перестал обращать внимание на сестру. На секунду ему даже показалось, что она ушла, но, подняв взгляд, убедился: Яна все еще была здесь.

– Я так устал, честно говоря, промок еще под дождем этим. Поэтому уснул, сам не заметил как. День был сложный, лиса эта, дедуля с пеплом, могила. А потом ты. – Ник говорил слишком быстро, но ему нужно было выговориться, нужно было разобраться. – Прости, что намочил твою кровать и вообще так ворвался в твою жизнь. Надо было иначе познакомиться, наверное. Но я не смог по-другому…

– Не было вчера никакого дождя, – лишь прошептала Яна в ответ.

Никита остановился посреди комнаты. Снова это ощущение, словно он запутался. Можно ли верить своим глазам, своим чувствам? Друзья говорили, что девочка – бред. Мама – что Яна умерла. И сама Яна сейчас уверяла, что ничего подобного не случалось. Ник закрыл глаза ладонями, затем посмотрел в потолок и истерически засмеялся. Яна едва дернулась в сторону окна, но все же осталась на месте. Видимо, ей тоже нужно было разобраться в чем-то своем.

– Я заступился потому, что никто не имеет права обижать беззащитных. – Никита посмотрел Яне в глаза. – Это единственный вопрос, на который я способен сейчас ответить.

Яна неуверенно кивнула. Она сделала глубокий вдох и уже хотела было что-то сказать, как на крыльце послышались шаги. Резким движением девочка открыла дверь шкафа и поспешно залезла внутрь. Едва дверца за ней захлопнулась, в комнату вошла Василиса Сергеевна.

– Ты подумал над своим поведением? – Она остановилась напротив Ника и посмотрела на него сердитым взглядом. Она выглядела уставшей, хоть за окном едва начался новый день.

– Подумал, – кивнул мальчик. – Я ни о чем не сожалею.

Вожатая шумно выдохнула, отвела взгляд, закатила глаза, затем снова вернула зрительный контакт. Ник не двигался, все так же стоял с гордо выпрямленной спиной.

– Девочка сама виновата, что с ней так поступают, – сказала Василиса с ноткой сожаления. – Ей нужно научиться стоять за себя, стать более уверенной. Ей нужны эти испытания. – Она пожала плечами.

Ник вспыхнул. Он был готов накинуться на вожатую за такие слова, но сдержался. За подобное его точно выгонят из лагеря раньше времени. Этого допускать нельзя. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул. Закрыл глаза и досчитал до десяти. Гнев начал отступать.