Колычевская весна - Екатерина Васильевна Михеева
Колычевская весна читать книгу онлайн
Екатерина Васильевна Михеева — молодая писательница, живущая и работающая в г. Челябинске. Она родилась в 1922 гаду в г. Москве, в семье служащего. Там же закончила среднюю школу и поступила в Московский государственный университет. Но закончить его не пришлось. Началась война. В 1941 году эвакуировалась с семьей в г. Соликамск Пермской области, где поступила работать в ФЗО преподавателем физики и черчения. В 1946 году переехала на постоянное место жительства в г. Челябинск. До 1953 года работала в школах города Челябинска учительницей.
Первый рассказ Екатерины Михеевой был напечатан в 1955 году в областной газете «Челябинский строитель». Рассказы и очерки печатались затем в областных газетах и журналах, передавались по радио.
В 1959 году Челябинское книжное издательство выпустило небольшой сборник рассказов Екатерины Михеевой под названием «Трудная любовь». Первая книга ее была читателем встречена с большим интересом.
Настоящий сборник посвящен, как и первый, жизни простых советских людей и открывается небольшой повестью «Колычевская весна».
ДальшеГлавная героиня повести Наталья Ласькова до сорока лет жила по пословице «Всякая птичка свой зобок набивает, всякая рука к себе загребает» и имела заветную мечту выучить единственного сына Димитрия на инженера. Но сын сам распорядился своей судьбой: окончив семилетку, он поступил работать на завод, а после армии уехал вместе с любимой девушкой в тайгу на строительство железной дороги.
Наталья не может ему того простить и никак не может понять, какая сила толкнула Димитрия с обжитого, согретого материнской заботой места туда, «в проклятущую глухомань». Вопрос этот не дает ей покоя; она чувствует, что если не поймет Димитрия, станет ему чужой. И в отпуск Наталья едет туда, на стройку, посмотреть, «какая такая там новая жизнь». И эта самая новая жизнь, люди, которых она встретила там, и зародившаяся неожиданно сердечная привязанность к ним помогают ей понять сына, отказаться от прежних взглядов на жизнь и пойти с Димитрием одной дорогой.
В рассказе «Солдатская каска» автор возвращает читателя к страшным дням войны, о которых люди не должны забывать. Раскрывает бескорыстную дружбу двух советских металлургов Антона Озерова и Егора Рыбакова, ушедших на фронт. Не каждому человеку дается такая дружба. И способны на нее лишь люди сильные духом, воспитанные нашей советской действительностью.
Идейный и эмоциональный облик советских людей тонко и поэтично воплощен в рассказах «Песнь о мире» и «Лесничиха».
Советский гуманизм, увлекательность повествования, красота и ясность языка — то основное, что увидит читатель в опубликованных рассказах и повести Екатерины Михеевой.
«Не забыть квартирантам про штепсель в кухне написать. Как бы пожара не приключилось». Поворочавшись на жесткой узкой полке, Наталья закрыла глаза. Под полом одобрительно бормотали колеса: «Так… так… так…» Утром вдова проснулась от негромкого покашливания. На нее сверху поглядывал мужчина, примериваясь, как лучше спрыгнуть вниз. Она торопливо села и загнула край матраца.
— Слазьте, слазьте, я не сплю.
Мужчина опять деликатно кашлянул в кулак и, опершись на ладони, одним резким движением спустился на пол. Сев на край Натальиной полки, он стал надевать валенки. Плечи и грудь у него были массивные, руки большие, сильные, с коротко подстриженными чистыми ногтями.
«Видать, опрятный», — отметила про себя Наталья.
Мужчина кивнул на спящих и, стараясь не шуметь, приоткрыл дверь купе.
— Умыться, пока все спят. После не добьешься. — Голос у него был басовитый, с простудной хрипотцой.
Наталья тоже пошла привести себя в порядок, а когда возвратилась, мужчина уже стоял в коридоре у окна, набивая табаком трубку с обгрызанным мундштуком.
— Случайно этим не балуетесь? — шутливо остановил он Наталью, одновременно с пристальным вниманием вглядываясь в ее лицо, точно вспоминал что-то.
— Терпеть не могу! — отмахнулась она и смутилась: «Ишь уставился, будто знакомую встретил».
— А я вот, знаете, сорок лет курю. Семилетним пацаном начал. Бывало, убежим с ребятами на гумно и конским навозом дымим до одурения, — собеседник отвернулся и, выпустив струю дыма, разогнал его рукой.
Это понравилось Наталье: вежливый, и вдруг припомнилось, как после первой получки Димитрий принес ей темно-синего в белую крапинку сатину на кофту, а себе пачку папирос «Пушка». После того он курил дома, не таясь. Встанет у открытой фортки, потому что мать не выносила табачного духу, и дымит.
Она была строгой матерью и никогда не потакала сыну, но тогда поняла: не перебороть ей сына, и смирилась — пусть уж лучше на глазах, чем где-то…
Наталья не имела привычки лезть к людям со своими переживаниями. Кому интересно чужое горе. А здесь захотелось поделиться о сыне. Поговорили и разъехались, а на сердце и полегчает.
— Сын у меня тоже рано курить начал. Вот к нему в Колычевку еду.
— В Колычевку!? — скуластое с широким прямым носом лицо мужчины помолодело от удовлетворенной улыбки. — Уж не родственницей ли Димитрию Ласькову доводитесь?
— Мать я ему, — улыбнулась и Наталья. Но улыбка вышла растерянная, испуганная: «Не осрамил ли сын себя там, на работе своей!?».
— Так я и думал! Уж очень вы, Наталья Ивановна, с Митрием обличием схожи. Мы с ним по соседству живем.
Смуглые, гладкие щеки вдовы зарумянились от чувства собственного достоинства: видно, частенько сын ее вспоминает, раз соседу имя известно. Сложив лодочкой ладонь, она степенно протянула ему руку.
— Стало быть, знакомые.
— Василий Васильевич Быков, — он бережно, с почтением пожал ей руку, и от этого Наталье стало приятно на душе: значит, и Митьку уважают там, в Колычевке. Да и обрадовалась она нежданному попутчику. Не одной хоть пятьдесят километров на машине трястись. Все-таки деньги при себе и в чемодане отрез бостона…
В тот же день Наталья познакомилась и с молодоженами, приветливыми, словоохотливыми людьми. В купе установились простые, непринужденные отношения, играли в карты, домино, до которого Быков оказался большим охотником. Наталья не любила таких развлечений, но играла, не хотела портить веселую компанию. А больше она и Василий стояли в коридоре у окна, и Наталья осторожно выспрашивала Быкова о сыне.
Мимо них проносились, обгоняя пассажирский состав, товарные поезда, груженные углем, машинами, штабелями ровных брусьев, балок, оконных и дверных переплетов.
— Технику и сборные дома на новостройки везут. В диких местах города, как в сказке, вырастают. Я вот тоже насчет строительства ездил. К весне всех капитальной жилплощадью обеспечим. Пока что семейным дома поставили, — провожая глазами один из товарных составов, сказал Василий и предложил: — А не наведаться ли нам, Наталья Ивановна, в ресторан? Надоела сухомятка. Какое у вас мнение на этот счет?
— Можно и сходить, — согласилась Наталья. Она прошла в купе, убрала под подушку пуховый платок, поправила постель и попросила молодых:
— Вы уж тут, пожалуйста, за моим барахлишком приглядите!..
— Последим, последим. Не беспокойтесь. На первое борщ возьмите. Объедение просто…
Быков и Наталья уселись за маленький стол, накрытый хрустящей белой скатертью, и заказали украинский борщ, жареную телятину и чай. Любила Наталья хорошо покушать и никогда не скупилась для себя и сына.
— Деньги — дело наживное, а здоровья не купишь, — частенько говаривала она. — Здоровье дороже всего.
Быков весело подмигнул хорошенькой официантке:
— Ну и красненького бутылочку. Ради знакомства не грех.
Наталья без чванливости выпила рюмку, от второй отказалась, кабы не подумал чего лишнего, и, вытерев платочком румяный рот, осторожно спросила:
— И этим тоже с пацанов балуетесь?
Василий громко хохотнул, обнажая желтые прокуренные зубы, затряс большой головой.
— Что нет, то нет! А с морозца или перед обедом люблю хватить стопочку. Да у нас в Колычевке без спиртного закоченеешь. Пичуги на лету мерзнут.
— Мерзнут… А чего ж туда народ, как в святые места, тянется? Деньги, небось, те же платют?
— Деньги, оно конечно. Только не в том тут дело, — Быков отставил пустую стопку. Лицо его посерьезнело и будто постарело. — Вот хотя бы взять нашу стройку. Еще до войны в тех местах обнаружили железную руду, так сказать, в государственном масштабе. Руда — это машины, машины — это хлеб, а чем больше хлеба, тем богаче жить будем. И без железной дороги тут не обойтись. Потому транспорт главный, так сказать, нерв…
— Ты мне лекции не читай, — сердито перебила его Наталья, неожиданно перейдя на «ты». — Сама грамотная. Не об том я.
— А об чем же? — спросил Василий и с любопытством посмотрел на Наталью.
Но она не могла подобрать нужных слов, чтобы выразить свою мысль, ответить на вопрос Василия Васильевича. Непонятно ей было: какая сила, кроме денег, поднимала людей с обжитых насиженных гнезд и уводила в глухомань? Ну пускай бы ехали туда те, у кого ни кола ни двора. Им все равно, где жить. А то вот как Митрий…
К столику подошла официантка.
— Вино на мой пай плюсуйте, — предупредил ее Быков.
Наталья упрямо нахмурилась.
— Нет уж пополам делите. Я тоже пила, — и, вытащив из кармана зеленой шерстяной кофты двадцать пять рублей, положила их на скатерть.
Василий, обтерев усы бумажной салфеткой, тихонько крякнул.
— Митрий-то, оказывается, и норовом весь в тебя, — сказал, перейдя на «ты»
