Молния в черемухе - Станислав Васильевич Мелешин

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

От стойбища до стойбища белыми лугами расстилаются снежные низины. Снег, как пух лебяжий, вьется, окрыленный ветром.

— Эгей, олени! Ветер слева…

— Эгей, олени! Ветер справа…

Это Хантазеев погоняет упряжку. Быстрая езда заставила его забыть о тревоге.

Он упоен ветром, шуршанием нарт, метелью, которая, кажется, закружила и его, и оленей, и небо.

Это бушуют в тундре ветры-братья, спорят из-за пространства.

Спотыкается ветер, спотыкаются олени, снег взвивается белым облаком, и кажется Хантазееву, что это белые медведи разыгрались!..

— Хола! Эгей…

Сколько снега кругом! Остаются позади километр за километром… и слагается у погонщика песня-дума.

…Метель! Она шумит в округе, катятся, как белые волны, снега!

Метель! Ее, гривастую, подмяла под себя тайга.

А там она, отпрянув снова, идет стеной на бурелом.

Охотникам — улов богатый! Спешат они за добычей. Медведь отяжелел лесной. Выпрямил уши сохатый. Белки взлетают и падают. Лают песцы голубые…

Метель! А в тундре, оберегая от полярных голодных волков, отважные оленеводы уводят стада от метели.

Приметит бригадир вожака-оленя, накинет аркан на рога, и все стадо за ним дружно идет в загоны. На стойбище ждут их. Радость встречи в каждой юрте. Поет у чувалов свободный народ-манси…

Вот и Хантазеев встретился с Чарэмой — сыном родным. С Поликарпом-румой встретился, врача на стойбище привезет Ильчу лечить. Ильча здоровой будет, сына ему родит…

Замедляют бег быстрые олени, смотрят косо, нюхая воздух, проваливаются под наст их мохнатые ноги.

Что за чудо? Снег теплый-теплый! Он не тает, улетает туда, где сосны… Это ветер принес на своих крыльях теплый снег с озера.

По весне скучает земля! Хантазеев знает приметы. Не обманет его погода. Вот он трубку из сумки достал, насыпал табаком. Дым вкусный, душистый…

— К нам в тундру весна в срок приходит. Летним совхозным пастбищам я хозяин и знаток. Откуда здесь быть зимней метели, если апрель давно прошел? Это майские ветра кружатся, очищают небо от снега. Север, Север! Край далекий. И к тебе пришла весна…

Отдохнули олени. Трубка не курится больше. Путь открыт — в любую сторону скользи на легких нартах! Поет колокольчик на шее вожака. Вскинул в небо шест-хорей Хантазеев, гикнул на оленей, и вот снова они рванулись навстречу ветру, снегу, метели.

Дымятся вдали избы рабочего поселка, гора забоями чернеет. Раскинулся под горой рудник.

Встречай Хантазеева, сын Чарэма, рума Белов, друга встречай!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Чарэма сидит у Селиванова в кабинете и обиженно смотрит на большого начальника, который чем-то напоминает ему Акрынова.

— Отпусти. Расчет дай. Ехать надо… Я должен дома, на стойбище быть. Год не был. Мать больна. Отец злой, тоскует…

Селиванов задумчиво смотрит в глаза Чарэмы.

— Могу отпустить. По оленям соскучился?

Чарэма долго молчит, чувствуя в словах начальника какую-то хитрость, а потом упрямо произносит:

— Я сам себе хозяин. Я так решил.

Селиванов выдвигает ящики стола, достает бумаги, поправляет зеленую скатерть и произносит с заметным сожалением:

— А мы тебе молодежную бригаду решили доверить. Бригадиром тебя назначили. Эта честь тебе принадлежит, Хантазеев. Твой родной пауль, ты и свет манси нести должен.

Селиванов положил руки на стол, сцепил пальцы и взглянул на Чарэму исподлобья.

— А теперь на трассу выйдет кто-то другой… Бригаду поведет кто-то другой… Свет в пауль будет проводить не манси Чарэма, а кто-то другой… Кто же будет проводить свет в пауль?! А?

Чарэма встрепенулся, грустно посмотрел на бумаги, закрытые тяжелыми руками Селиванова, и снова затих.

— Ты уедешь, я уйду… Снова темно в тундре. Мерзлая земля. Пустыри.

Чарэма вздохнул.

Селиванов попросил:

— Садись поближе, — и, помолчав, продолжал разговор: — Ты, Чарэма, — специалист. Научился многому. А у нас на руднике мало рабочих-специалистов. Манси все оленеводы, рыбаки, охотники… Издревле вся жизнь по этому пути у вас. А вам и нам нужны манси-инженеры, манси-врачи, манси-учителя, геологи, офицеры…

Чарэма поднял голову, закивал, улыбнулся:

— Емас, емас![5]

— А где они, манси-инженеры? Все по своим паулям и стойбищам живут, а добрая половина кочует по тундре.

«Эх, отца нет здесь… Верно начальник говорит! Отец послушал бы — гнев на меня прошел бы».

Селиванов поднялся, подошел к карте.

— Север большой. Земля наша, общая… Там завод ставят, там рудник открыли, там город строят… А строительство начнется, глядь, рабочих мало, специалистов мало. Приходится со всей страны вербовать… А тут рядом народ… манси, хантэ, ненцы — сила! Приглашай!.. Нет… Мы оленеводы, мы рыбаки… Мы не можем… наш обычай такой.

— Да, ты прав, начальник! Сила! Хорошо говоришь. Вот мы сегодня электричество в забой провели. Светло стало. Надо весь Север осветить огнями.

— Правильно, Чарэма. Со временем тундра перестанет быть тундрой. Хлеб сеять будем. Города строить. А пока займемся нашими неотложными делами.

Селиванов снова сел за стол, раскрыл пачку папирос, угостил Чарэму.

— Очень хорошо, что половина жителей пауля, русские и манси, работает на руднике. Без них рудник встал бы. А мы шефствуем над паулем, над оленеводческим совхозом. — Селиванов помолчал и снова задумчиво посмотрел в глаза Чарэмы. — Ты вот работаешь на руднике, значит, и ты шеф.

— Я шеф? — Чарэма удивленно поднял глаза.

— Да. Ты шеф. Хозяин… Вот Акрынов, твой родич, был у меня… Умный манси. «Рума, — говорит, — свет нужен в юрты, как у вас в домах. Электрифицировать совхоз необходимо…» Подумай, Чарэма.

— Я думаю.

«Без меня работа пойдет. Жалко. Я в стороне останусь. Селиванов говорит: меня бригадиром назначили. «Эта честь тебе принадлежит, Чарэма. Твой родной пауль, ты и свет манси нести должен». А я уехать собрался, бросить всех… Нехорошо!»

— Вот уже проект утвержден и смету Акрынов составил, — как бы между прочим сообщил Селиванов.

— Как это… будет? — поинтересовался Чарэма.

Селиванов стал объяснять технологию дела, смысл проекта.

Из слов директора Чарэма понял, что передаточная подстанция рудника получает электроэнергию от гидроэлектростанции из большого города по высоковольтной передаче в 3150 вольт. Пауль — не промышленное предприятие. Поэтому для электрификации пауля хватит энергии в 380 вольт, которую понизят через трансформатор.

До пауля десять километров. Линия электропередачи трехфазной системы. Столбы будут ставиться высокие, просмоленные, с металлическими опорами из рельсов. Провода медные.

Чарэма не мог удержаться от восхищения.

— В пауле радость будет… свет, электроплитки, как здесь, вместо чувала электрочайники! Электрический чай пить будем.

Они рассмеялись оба.

— Работу поручим двум бригадам, а в основном молодежи. Бригадиром назначили тебя, Чарэма. Давай, готовь молодежь.

— Да, да! — кивнул Чарэма.

В кабинет вошел молодой инженер Васильев.

Чарэма заторопился, попрощался с Селивановым и вышел.

«Нет! Нельзя уезжать