Романолуние - Анна Кимова

Как только прилетели в Москву, он первым делом купил ей телефон. И вдруг, когда сели в машину, и Даша уже собиралась сказать ему всё, ведь она приняла решение, Роман ее опередил:

– Даша, вечером – корпоратив. Стартуем прямо из офиса. Надо быть не позже шести.

– Я не пойду, Роман Сергеевич.

– Почему?

– Сегодня мой последний рабочий день. Так что корпоратив ко мне никакого отношения не имеет.

Бурной реакции не последовало, но Даше показалось, что Роман побледнел.

– Даша…

– Роман Сергеевич…

– Даша, ваш первый рабочий день како́го числа был? Припомните, пожалуйста.

Роман озадачил ее. Она ожидала всего, чего угодно, от того, что он возьмет ее прямо в машине, до того, что откроет дверь и предложит самой добраться до дома, но только не такого варианта развития событий.

– Пятого вроде.

– Вот именно. Пятого декабря. А сегодня какое? Тридцатое. Вы еще не отработали причитающегося мне по контракту месяца. Он кончится только четвертого января.

– Так праздники же…

– У кого? Директора спецотдела по межстраново́му взаимодействию? Вы серьезно? Да у меня начало января еще хуже, чем конец декабря! Год откроется, а вся страна гуляет. Я один на посту и буду. А мне одному быть никак нельзя. Тут же трудоспособность снизится. Даже коньяк не поможет. Так что без вас никак.

Врёт ведь опять, гад, врёт и не краснеет! И милый такой, подача мягкая, что аж поверить хочется…

– И вы меня правда после четвертого отпустите?

– Слово джигита! Так что корпоратив этот пока еще к тебе… к вам… имеет самое прямое отношение.

И пока она собиралась с мыслями, Роман не дал ответить ему отказом:

– Только оденься поприличней. Не подводи меня.

И она готовилась. Долго. Будто к ночи, когда девственности собирается лишиться, хотя Роман Дашу уже раз десять как ее лишил. Вот какой же гад! Ну как он ею манипулировал! А она-то, считающая себя не самой наивной и простой, с каким наслаждением она манипулировалась! Одно только платье начала выбирать еще в машине, сразу после того, как дала свое молчаливое согласие. Еще до дома не доехала, а уже прикидывала, что и с чем надо будет надеть.

Даша сделала смоки айс, разогрела плойку, уже покрывшуюся, наверное, плесенью от того, как часто хозяйка ею пользовалась, и под большим углом от корней, делая причудливую накрутку, уложила пряди, прикалывая каждую шпилькой к корням. Пусть остынут, тогда залачит, и можно будет тротуары подметать, а укладка никуда не денется даже через сутки.

В зале они ненадолго разминулись. Роман разговаривал по телефону, а Даша переобулась, сдала вещи в гардероб и прошла в туалет. Ей нужно было еще раз посмотреть на себя в зеркало, прежде чем появиться в зале. Она хотела ему понравиться.

Когда Роман увидел ее, на его лице снова появился тот взгляд. Как в момент, когда они с водителем вошли в приемную пару дней назад… У Даши ноги подкашивались, пока она шла к нему и ловила на себе этот взгляд.

– Ты прекрасна.

– Спасибо, Роман Сергеевич.

– Что будешь пить?

– Бокал шампанского выпью. В честь праздника.

– Какого? Для тебя праздник, что ты от меня уходишь?

– Я вам сразу сказала, что это точно только на месяц.

– Помню. Но думал, что останешься. Со мной. Даша.

– Роман Сергеевич…

– Да, он самый. И я всё еще здесь. И жду твоего ответа. Почему, Даша?

– Что почему?

– Почему ты так старательно пытаешься от меня убежать?

– Мы с вами, Роман Сергеевич, из разных миров.

– Не заметил такого.

– Возможно. Но это не значит, что это не так. Мне такая жизнь не подходит.

– Какая, Даша?

– Я не люблю корпоратив.

– Зато он тебя, похоже, любит.

– Нет. Это ложное впечатление.

– И отчего же ты его не любишь?

– Просто не люблю.

– Нет, Даша, не пытайся юлить. У тебя ничего просто так не бывает. Почему ты не любишь корпоратив?

– Не думаю, что вам стоит об этом знать.

– Скажи почему.

– Вам не понравится.

– Я переживу.

Нет, Роман Сергеевич, такое даже вы не переживете, подумала Даша про себя. Но вдруг решила, что так, наверное, даже будет лучше. Она ведь так хочет, чтобы Роман оставил ее в покое, значит, надо выложить ему буквально всё, тогда уж точно оставит. И она выложила…

По мере того, как Даша говорила, лицо Романа постепенно менялось. От выражения непонимания в первые секунды, до удивления и недоумения, как только он осмыслил значение первых фраз, и неприятия, когда она и его причислила к тем, о ком шла речь. Потом на лице его появилось что-то вроде огорчения, позже разочарования, недружелюбия и отторжения. А затем всё сменилось абсолютно бессмысленным выражением. Пустота. Даша как раз договаривала:

– Трудно быть мамонтом, а уж осознавать себя рудиментом – вообще вердикт. Я лишняя на этом пире во время чумы.

Но Даша снова недооценила его непредсказуемость. Вместо того, чтобы развернуться и тут же уйти, как это на месте Романа сделал бы любой другой человек, он потащил ее танцевать и устроил очередную сессию ада. Та́к всё перевернул, что еще умудрился ее сделать крайней. Сердце Даши так долго тарабанило о другие внутренности, что как будто уже привыкло, но сейчас вдруг показалось, что оно больше не выдержит и вот-вот остановится. Роман утвердил Дашу в ее мысли. Когда она спросила, чего он от нее хочет, в голосе директора впервые за вечер прозвучала злость:

– Я тебе сразу сказал чего хочу. В первую же пятницу, в лифте. А чего хочешь ты? Скажи. Здесь и сейчас. Тогда я подумаю, отпускать мне тебя или нет. Но до этого не отстану, даже не надейся. До могилы тебя доведу, но не отстану.

– Я не могу сказать…

– Можешь. Говори. Что тебе нужно Даша?

– Мне нужно то, чего вы не способны дать.

– Это не ответ. Я хочу знать, чего именно.

– Отпустите меня, пожалуйста.

– Отпущу. Четвертого после полуночи будешь свободна как ветер. А теперь пошли, мне здесь надоело. Унылая какая-то пирушка.

А потом была крыша, с этим невозможным:

– Ты не можешь знать, что я способен дать, а что нет. И ты не можешь за меня решать.

А потом он вообще добил. Этим:

– Жить хочу, понимаешь? И романтических свиданий тоже хочу. И встречи дурацкого Нового года. Елку