Сердце женщины - Мухаммед Паруси Матви

раз, загоревшись желанием осуществить эту мечту, Тауфик терпел неудачу и вынужден был довольствоваться тем, что имел, и заниматься вещами, которые не могли удовлетворить такого человека, как он. Тауфик, словно он был слепой, не сумел найти того, что искал, и пал духом. Несмотря на долгое ожидание, рассвет для него так и не наступил.

Однажды по пути в общежитие у Тауфика закружилась голова и он, потеряв сознание, упал на землю. Так в бессознательном состоянии его и доставили в больницу.

Сначала Тауфика лечили в обычной больнице, а потом перевели в клинику нервных болезней, и все это время друзьям запрещалось его навещать. Узнав, что Тауфика перевели в новую больницу, Осман сообщил об этом Аватыф, а та, в свою очередь, передала новость Махасин, по-прежнему никуда не выходившей из дома. Аватыф навещала подругу, старалась поддержать ее, отвлечь от тяжелых переживаний, возродить в ней надежду на выздоровление Тауфика.

Прошло еще три месяца, в течение которых Махасин ни разу не видела своего возлюбленного и сама находилась в состоянии крайнего угнетения. Однажды к ней пришла Аватыф.

— Нам разрешили навестить Тауфика в следующую пятницу, — сказала она.

И вот в пятницу Осман, Аватыф и Махасин отправились в больницу. Там им сказали, что у Тауфика уже есть посетители, надо подождать, пока до них дойдет очередь. Друзья подчинились и стали с нетерпением ждать, когда же им разрешат войти к Тауфику. Махасин совсем измучилась от переживаний. Оставалось всего несколько минут отведенного для посещений времени, когда они попросили санитара все-таки провести их к Тауфику. Санитар согласился и вывел из палаты родственников Тауфика, с большой неохотой подчинившихся его требованию. Махасин, не замечая ничего вокруг, бросилась к Тауфику, за ней последовали Осман и Аватыф. Тауфик, похудевший, бледный, с длинными волосами и бородой, сидел на кровати. Друзья поздоровались с ним, но он никого не узнавал. Осман, Аватыф и Махасин окружили его, словно друзья — библейского Иова, но сделать ничего не могли. Да и что тут можно было сделать! Осман старался объяснить Тауфику, что стоящая перед ним девушка — его любимая Махасин, но он так этого и не понял. У Османа и Аватыф в глазах заблестели слезы, а Махасин разрыдалась. Их горе не могло оставить равнодушными всех, кто был в это время рядом. Друзья вышли в коридор, где встретили плачущего Мухтара. Махасин спросила о Нафисе и, увидев ее, обняла. Они не видели друг друга прежде, хотя и были соперницами в любви и самоотверженности. Но общее горе сблизило их. То, что их объединяло, было сильнее, чем просто привязанность, и значило для них больше, чем сама жизнь. В такие минуты все корыстные помыслы отступают, и верх берут лучшие человеческие качества. Если бы только Тауфик поправился, Махасин согласилась бы, чтобы он женился на Нафисе. Ей было бы достаточно видеть его здоровым. О, если бы это зависело от нее!

…Душе, испытавшей такую жестокую смуту, какая выпала на долю стремившегося к счастью и справедливости юноши, нет пути обратно в жизнь; ей суждено найти выход либо в смерти, либо в бессмысленном сумеречном существовании, которое обречен был влачить Тауфик.

Перевод О. Редькина.

Махмуд Теймур

(ЕГИПЕТ)

ЛЮБОВЬ КУРТИЗАНКИ

Квартиру я нашел в старом доме в одном из переулков Баб аш-Шаарийи{31}. Дом напротив, завещанный на благотворительные нужды, был совсем ветхим — того и гляди развалится. Жильцов уже попросили покинуть его из опасения, как бы дом невзначай не похоронил их под своими обломками.

Однажды вечером я сидел за столом, перелистывая лекции по медицине. И тут меня отвлек слабый колеблющийся свет в окне. Свет исходил из того самого заброшенного дома, в котором уже давно не было видно обитателей.

На другой день, когда я с книгами под мышкой возвращался домой с медицинского факультета, я заприметил в кофейне в начале переулка моего соседа Сурура-эфенди, который сидел там, попивая кофе и потягивая кальян. Лицо его выражало спокойствие и полную бездумность, а глаза были устремлены к небу, как будто в его чистоте он черпал душевный покой. Этого человека называли «квартальным шейхом», потому что он знал все о жизни всех обитателей, ничто не могло укрыться от его внимания.

Я подошел к нему с приветствием:

— Добрый вечер, Сурур-эфенди!

— Добро пожаловать, сынок! Да будет твой вечер счастлив, дорогой… Присаживайся!

Я занял стул рядом с ним, а он хлопал меня по плечу и улыбался, не переставая болтать:

— Ты, наверное, очень занят, доктор? Не так ли?

— Меня угнетают мои занятия. До чего тошнотворная работа! Анатомичка, кровь, трупы. Живем, как шакалы среди падали!

— Да поможет тебе Аллах! Да сохранит он твою молодость! Терпи. Терпение и труд все перетрут.

И я услышал его смех и бульканье кальяна. Он похлопал в ладоши, призывая официанта. Заказал мне кофе и кальян и продолжил свою безобидную болтовню. Я почувствовал, что мои нервы успокаиваются. Покуривая кальян, я и сам уставился в небо. Я задумался о жизни. Сравнил свою жизнь с жизнью Сурура-эфенди, ведь ему надо только досыта поесть и вволю поспать, а вечером посидеть в кофейне за кофе и кальяном или в трактире со стаканом набиза. Так кто же из нас с прибылью и кто с убытком? И внезапно повернувшись к нему, я спросил:

— А ты ничего не знаешь о новых жильцах в развалившемся доме?

— Все знаю, — ответил он, зевая с безразличным видом.

— Как же им разрешили поселиться там? Ведь дом вот-вот обвалится.

— Нужда пишет свой закон и везет на базар запретный товар. В доме поселилась одна женщина со своей служанкой. Она уже не молода и, видимо, находится в затруднительном положении, хотя ее и окружают остатки былой роскоши. Говорят, она была некогда прославленной куртизанкой. Многие аристократы бросали свои богатства к ее ногам. Люди ее ненавидят: сколько семей она разрушила, сколько домов разорила!

— А она красива?

— Да нет в ней и тени красоты! Изможденная, бледная. Удивляюсь я этим простакам, попадавшим в ее силки.

С тех пор я каждый вечер видел слабый свет, колеблющийся перед моим окном. Но не обращал на него внимания, погруженный в чтение лекций в тиши непроглядной ночи. Однажды, когда я сидел так, внезапный настойчивый стук в дверь заставил меня вздрогнуть.

— Кто там? — спросил я, вскочив, чтобы открыть дверь.

Молодая девушка в платье, какие носят служанки, предстала передо мной.

— Это вы доктор, господин? — пролепетала она в сильном волнении.

— А в чем