Русский клуб - Владимир Дэс

Скорее, скорее к Иде!

После рождения ребёнка Ида отошла от дел фирмы и постоянно находилась дома. И чем ближе Глеб подъезжал к дому, тем сильнее тосковал по семье.

Так он и метался примерно полгода то туда, то сюда.

И всё это время Ида не подавала виду и ни слова не говорила Глебу о том, что ей известно о его связи с Ната – ли. Но стала затухать: и радости в её глазах поубавилось, и в словах появилась какая-то недосказанность. А самое главное – в её поведении чувствовалась вина. Но это же у Глеба появилась любовница, а виноватой чувствовала себя Ида.

Ида прощала Глебу всё.

Он всегда говорил, что никогда не разлюбит и не бросит её, и этого было достаточно. Хотя жить ей стало неудобно.

Но, несмотря на это, Ида старалась сохранить в доме атмосферу счастья и непринуждённости, в каком бы настроении Глеб ни приходил. Она понимала, что видит только вершину айсберга жизни мужа. Но ни о чём не спрашивала и чувствовала, что лучше ей и не знать больше.

При таких обстоятельствах Ида говорила себе: «Терпи». И если Глеб срывался, она добавляла, как бы ей ни было обидно: «Прости, забудь. Это не специально, это не он. Это не оттого, что он меня разлюбил. Это пройдёт».

Но, думая так, она часто стала сидеть неподвижно и смотреть в одну точку. Случайно увидев это, Глеб был потрясён. Ему показалось, что Ида в параличе. Будто она так медленно умирает. Он спросил: «Что с тобой?» Вместо объяснения она тихим голосом ответила: «И когда же ты успокоишься?»

«Что же я за сволочь, что за мразь таксы? Что я делаю?» – говорил он себе, но опять ехал к Натали. Однажды перед его очередным отъездом в Москву Иде стало плохо. Приехавшие врачи, никакого диагноза не поставили, но она была очень слаба.

Она ничего не говорила. Только смотрела на Глеба и что-то шептала. Потом уснула.

Глеб сидел рядом.

И вдруг Ида встала.

Глеб вздрогнул и тоже поднялся.

Ида прижалась к нему, обняла и сказала: «Давай потанцуем?» Глеба всего перевернуло.

Он готов был зарыдать. Но сдержался.

Танцуя, она вдруг обмякла, и Глеб, подхватив Иду на руки, положил её на диван.

В Москву он не поехал.

И поутру, после бессонной ночи странная тяга к Натали исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Испарилось желание её видеть, целовать, спать с ней.

Исчезло видение чего-то нового, необычного в этой девушке. Мама Натали, постоянно зудевшая о внуках и обеспечении их будущей семьи, стала раздражать. Глеб вдруг понял, что в Тушино он больше не вернётся.

Ида ещё раз поверила Глебу и призналась, что у них будет второй ребёнок.

На следующий день Глеб пошёл к владыке и сказал, что хочет покаяться.

На что тот сказал:

– Наконец-то. А то я слышал, что ты блудишь, а это грех большой.

Владыка рассказал, что нужно сделать, чтобы покаяться, и велел прийти на покаяние вместе с женой.

Что они и сделали.

После покаяния и совместной беседы владыка, отпустив Иду, спросил Глеба:

– Вот ты живёшь с этой прекрасной женщиной. У вас ребёнок, скоро будет второй, ты называешь её женой, но не венчаешься с ней. Ты что, дурак?

От такого аргумента владыки Глеб как будто очнулся и неожиданно сказал Иде, что через неделю венчание.

Ида хотела венчаться в традиционном белом платье в пол.

В продаже тогда таких не было.

Встал вопрос о пошиве подвенечного платья. Ида сама нашла ателье, где ей пообещали сшить в срок. Сняли мерки, утвердили фасон, кружева и отделку. Ида дважды ездила на примерку, платье ей очень нравилось. А за день до венчания вдруг позвонили из ателье и сухо сообщили, что платья не будет, и бросили трубку.

Ида помчалась туда. Её встретили по-хамски, сказали, что платье перекупили, но аванс всё же вернули.

Расстроенная, она спросила, кто это сделал, ей нагло ответили, что есть покупатели покруче и побогаче.

Вернувшись домой, она рассказала Глебу, что произошло в ателье, и расплакалась.

Глеба поразила эта ситуация, а особенно расстроили слёзы Иды.

Он не стал никого привлекать – ни Майора, ни связи – и сам поехал в ателье.

Глеб был необычайно спокоен с виду, но внутри весь кипел. И это отражалось на его поведении. Он так разговаривал с работницами, что одна из дам упала в обморок. Прощаясь, вежливо попросил, чтобы платье как можно быстрее было у его жены.

Уже через час платье привезли прямо домой.

Радости Иды не было предела. Она вся светилась и, прижавшись к Глебу, сказала, что знает и чувствует его любовь.

Об этом случае он рассказал Паратову перед венчанием. Тот ответил, что Глеб поступил по-мужски, потому что любовь надо показывать и доказывать не только словами, но и делами.

Венчание проходило в Строгановской церкви. Было много гостей, белое платье невесты произвело фурор. Ида была в восторге, а Глеб был доволен тем, что она счастлива.

Самое таинственное и непонятное действие в жизни мужчины – это венчание, а у женщины – это самый желанный и счастливый день.

На свадебном пиру в ресторане «Охотник» присутствовала вся съёмочная группа во главе с Сергеем Сергеевичем Паратовым. Он и рассказал притчу, как в прошлом веке молодые ехали в бричке со свадьбы и вдруг лошадь, которая их везла, споткнулась. «Раз», – сказал муж. Поехали дальше. Лошадь опять споткнулась. «Два», – сказал муж. Поехали дальше. Лошадь споткнулась в третий раз. Муж вышел из брички, достал пистолет и выстрелил лошади в голову. Молодая жена в ужасе закричала: «Что ты наделал?!» «Раз», – сказал муж… После этого случая они прожили долгую счастливую жизнь, ни разу не поссорившись.

Отец Иды, приехавший на свадьбу, в церковь не пошёл, а всё застолье в ресторане, пьяный, проплакал в обнимку с артистом, игравшим энкавэдэшника в фильме Паратова, жалуясь ему, что не отдал в своё время дочь за Игната, колхозного комсомольца-активиста.

Ида тщательно берегла самолюбие своего мужчины и всегда хвалила Глеба за добрые дела в семье. Зная, что он резко отрицательно относится к дифирамбам, делала это очень тонко.

Эта невидимая для Глеба позиция жены и позволяла сохранять в семье тёплые и крепкие отношения. К этому времени в семье появилась вторая дочка. Казалось, что и для Глеба, и для Иды наступила «долгая счастливая жизнь».

Ситуация вокруг фирмы с каждым