#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было - Ирина Борисовна Оганова

На время эпидемии Ахмед с Умой и Джамилей из Ростова в Махачкалу перебрались – там ещё хуже, здесь хоть свои кругом. Первым Гаджи заболел, где подцепил – непонятно, но болел легко, без осложнений. Потом Ума, следом Ахмед со своим отцом, одна Джамиля не заразилась. Её вовремя к сестре Умы в Каспийск отправили. Старший сын Ахмеда собирался к ним с семьёй прилететь – как узнал, что всех корона скосила, от поездки сразу отказался. Отец Ахмеда вообще толком ничего не почувствовал, один день температура поднялась 37.2, поломало слегка и отпустило. «Крепкий старик! Хорошие у Джамили гены – значит, и детки хорошие народятся. Уже конец мая, когда свадьбу назначать, если одни ограничения и не пригласишь толком никого! Не позовёшь – обидятся. Придётся на конец июля, а то, глядишь, и в августе справлять! – сетовала Мадина. – Вот у нас порядки! Пока не поженятся, нельзя молодым видеться! Это Ахмед слишком строгий, другие давно на такие вещи глаза закрывают. Ну сходили бы погулять в парке в сопровождении Гаджи… Делов-то!»

Пока отец болел, Ильясу не до Марии было, помнил, молился за неё, но не страдал, как раньше. Наладилось всё, и опять с новой силой затосковало его сердце, места себе не находит. Весна цветёт буйным цветом, а он не замечает ничего вокруг. Давно с друзьями не виделся, стал потихоньку на прогулки выползать. То с одним другом встретится, то с другим по городу на машине покатается. Руки тянулись позвонить Марии: «Как там она? Всё ли хорошо? Может, помощь нужна, а она молчит. Совсем отдалилась. Или забыла вконец, и нет его больше в её мыслях? А ведь любила, точно любила, да ещё как нежно и сладко! Маленькая моя, беспомощная девочка!» Какими только ласковыми словами он не называл её, как только не представлял. Он же каждый уголок её квартиры знает. Закроет глаза и видит, как она на кухне ему яичницу жарит, а он улыбается. «Редко я улыбаться стал и ещё реже смеяться. В ней всё вызывало улыбку. Наверно, и волосы отросли, может, и до самых плеч будут. С короткой стрижкой на питерского воробья была похожа… А теперь как выглядит?» По её плечикам худеньким скучал. Она ложилась на живот, а он ей позвонки считал, гладил по спине и считал. Растеребит себе душу Ильяс, потом ходит чернее тучи.

– Ильясик! Сынок! Что такой грустный? Устал в Махачкале, по Москве скучаешь? У нас тут, конечно, не Москва, деревня деревней. Куда все деньги из бюджета идут?! Ни дорог, ни домов красивых. Вон в Грозном какой порядок навели! Как за границу приезжаешь.

– Мам, ты же за границей ни разу не была! Откуда знаешь, как там?

– Все так считают! Надо их Кадырова к нам на годик прислать, чтобы разогнал эту шайку-лейку, что препятствует процветанию Дагестана. Ты как думаешь?

– Нет уж! Пусть Кадыров в Чечне остаётся, а то всем несладко покажется, он человек жёсткий. Представляю, сколько голов полетит!

– А ты не переживай, Ильясик, – от души рассмеялась Мадина. – Он и сам в нашу дыру не поедет. Совсем неглупый человек!

– Так кто же спорит, мам. Неглупый, совсем неглупый.

– Что ты ухмыляешься? Разве нет правды в моих словах?

– Мам, ну почему так любишь во всём копаться, рассуждать, мнение по любому поводу высказывать? До всего тебе дело есть!

– Есть!

– Только толку от этого нет! Что от тебя зависит?

– Плохо, что тебя ничто не беспокоит!

– Я каждый день в инете сижу, работаю, глаза на лоб лезут.

– Вот именно! И всё! Всегда такой весёлый был, матери не перечил! А теперь ходишь понурый, скучный. Устал? Понимаю! Все в таком положении! Люди уже на стенки лезут от безысходности. Скольких эта зараза работы лишила, сколько магазинов позакрывалось! Людям детей кормить нечем! А про то, что умирают, вообще молчу! Чего только не наслышалась! Молюсь каждый день, чтобы прежняя жизнь вернулась. Дожили, лето не в радость! – Мадина выговорилась и ненадолго примолкла, потом вдруг вспомнила, что ещё вчера сказать хотела. – Тебе Магомед звонил. Я спрашиваю: «Зачем мне звонишь? Ильясу звони». А он говорит, ты трубку не берёшь. Узнал, что в Махе – тьфу – в Махачкале, и хочет с тобой увидеться. Ты уж набери его, сильно просил. Вы ведь такие близкие были. Только совсем он от рук отбился, весь город об этом знает.

Мага был лучшим другом Ильяса с самого раннего детства. Вместе штаны рвали, перелезая через заборы, яблоки в саду чужом воровали, хоть полно своих было в селе у деда. Просили суп в одну большую миску наливать и стучали по ней весело ложками, требуя добавки. В школе, если набедокурят и директор по одному на ковёр вызовет, каждый всю вину на себя брал, спасая товарища. Даже директор, который слыл человеком строгим, но справедливым, пасовал перед их дружбой и отпускал с миром. Ильяс отличник, а Мага еле с двойки на тройку перебивался и всегда зачинщик всех безобразий. Мадина не сильно приветствовала их дружбу, но что делать, раз мальчишки так привязались друг к другу.

В институт, в отличие от Ильяса, Мага не пошёл, устроился рабочим на стройку, рукастый, особо силён стал в отделке помещений. Как деньги у Маги появились, дружки завелись сомнительные. Начал травку покуривать, а потом и всё в ход пошло. Ильяс университет заканчивал, а Мага терял человеческий облик. Работать перестал, на шее у родителей сидел, где деньги на свою отраву брал – непонятно. Что только Ильяс не делал, чтобы его из омута вытащить, какие только слова убедительные не говорил. Больше всего мать Магомеда жалко было: старший сын в автомобильной аварии не по своей вине погиб, и так столько горя в семье, а тут ещё и он. Пацан он был отличный, душа светлая, в дружбе верный, непонятно, откуда такая зависимость появилась, как сглазил кто.

Возился Ильяс с ним, возился и в один день сказал: «Завязываешь с наркотой, или нам не по пути». Мага клялся, что и сам устал от такой жизни, в больницу лёг переломаться, но не прошло и полгода – всё началось по новой. Ничего не оставалось Ильясу, как обрубить все концы и заблокировать его везде, где можно. Улицу переходил на другую сторону, если Магу замечал. Как переехал в Москву, так больше его не видел и видеть не хотел. Магомед всё понял и, чувствуя свою вину перед другом, что слово не