#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было - Ирина Борисовна Оганова

В её косметичке нашла чёрный карандаш для глаз, тушь, компактную пудру и красно-рябиновую помаду. Это всё, что имелось у Светланы Александровны, да и у Марии выбор невелик. Ни она, ни мама краситься не любили, только за редким исключением. Неизвестно, что стукнуло в голову Марии, но она присела на стульчик перед трюмо, взяла карандаш и неумело, нетвёрдой рукой начала рисовать на глазах дивные стрелки. Один глаз получился терпимо, недаром в школе по черчению четвёрку имела, а вот со вторым дела обстояли гораздо хуже: стрелка не слушалась и ползла наверх, категорически отказывалась соответствовать противоположной. Намучившись, Мария плюнула на стрелки и густо накрасила ресницы, которые хоть немного придали симметричности глазам.

«Как смело, однако!»

Она так увлеклась забавным действом, что не могла остановиться. Идти в свою комнату за тональником было лень, и Мария от души припудрилась маминой пудрой. Тон пудры для неё оказался бледноват, а румян у мамы не водилось, и она, едва касаясь скул, поставила рябиновой помадой два пятнышка по обе стороны лица, аккуратно растушевав их пальчиками. На лице чего-то не хватало. Бровей! – осенило Марию, и она тем же чёрным, как уголь, карандашом поверх своих светлых начала вырисовывать широкие соболиные брови. Оставались губы. Нанести яркую помаду не решилась, ограничилась двумя мазками жирного маминого крема. В довершение образа вытащила из шкафа большой шёлковый платок и накрутила его, как могла, на голову на манер дагестанок.

– Я урод, – спокойно сказала Мария своему отражению в зеркале, сняла платок и пошла в ванную. Мыло больно щипало глаза, специальная смывка давно закончилась, но она всё никак не могла выкроить время для похода в магазин, откладывая день за днём столь суетное занятие.

«Вот, спрашивается, что Ильяс нашёл во мне? Если только стихи… Многие поэтессы не слыли красавицами, а их любили, обожали, поклонялись им. Они разбивали мужчинам сердца… Правда, это были великие женщины. А я так… стихоплёт заурядный. Да и кому в наше время нужна поэзия?! Сейчас Ильяс прозреет, поостынет и окончательно забудет меня».

Ильяс старался забыть Марию, даже спрятал подальше её сборник стихов, чтобы не попадался на глаза. Жизнь входила в обычное русло – работа, спортзал, мамины бесконечные звонки, но Мария никуда не девалась, следуя за ним по пятам. Он тут же переключал программу в телевизоре, если показывали Петербург, за версту объезжал Ленинградский вокзал. Футболку, в которой последний раз спал с ней, безжалостно бросил в стиральную машину. А ведь когда в один из его приездов домой мама, разбирая его сумку, вытащила заветную футболку и отправила в стирку, ругался и от злости топал ногами. Работы было много, и он добросовестно трудился. Его заметили, и вышестоящий начальник пообещал повышение по службе, а это и другая зарплата, и возможность взять в кредит достойную машину. Все радужные перспективы рухнули в середине марта с неожиданным приходом пандемии. Начались запретительные меры, закрывались места общественного скопления, обязательное ношение масок и перчаток, образовательные учреждения уходили в режим онлайн, как и многие государственные и частные компании. Объявили о закрытии границ России с внешним миром на земле и по воздуху. В Москве день на день ожидался локдаун, и Ильяс принял решение срочно улететь в Дагестан, пока это ещё возможно.

– Мария, как там в Питере? Прошу тебя, береги себя! По возможности сидите с мамой дома. Я очень за тебя волнуюсь! Если вдруг что, сразу пиши мне! Сегодня улетаю домой, но это ничего не значит, я всегда рядом…

Ильяс почувствовал, как она взволнована его неожиданным звонком, и даже показалось, что рада ему. Только после короткого молчания она тихо ответила:

– Спасибо… У меня всё хорошо. Волноваться не надо. – И нажала отбой.

– Ильяс объявился? Чего хочет?

– С чего ты взяла, мам?

– Я вижу! На тебе сразу лица нет, и пятнами покрываешься! Зачем надоедать, не пойму?!

– Кто надоедает? Мам, он сто лет не звонил. Решил справиться, как мы.

– Мы лучше всех! Так бы ему и сказала!

Светлана Александровна с Машей в начале карантина переехали на дачу к Сергею Павловичу и зажили дружной семьёй, все историки, все работают онлайн. Сергей Павлович оказался вовсе не занудой и перед их приездом убрал все фотографии в доме, которые хоть как-то могли смутить Светлану Александровну. Она этот жест оценила, но в душе испытывала неловкость, что вторглась на чужую территорию и негласно установила свои порядки.

От Эллочки переезд за город скрывать не стали, и она великодушно откликнулась на приглашение, привезла замороженную утку, долго колдовала над ней, начиняя яблоками и мочёной брусникой. Отдать должное, утка получилась роскошной, как и тушёная квашеная капуста на гарнир. Весь их коллектив ушёл с головой в изготовление кулинарных шедевров. Рецепты брали из интернета, и у каждого образовалось любимое направление: кому-то больше нравилось готовить супы и салаты, кто-то совершенствовался в мясных и рыбных блюдах, Сергей Павлович пристрастился к выпечке.

– Светочка! Кто бы мог подумать, что я собственноручно испеку «Наполеон»! Только умоляю, ни слова в университете! Засмеют историка-кондитера.

На даче у Сергея Павловича жила огромная старая овчарка, и, когда они всей группой в масках вечером выходили с ней погулять, выглядело это образцово-показательно – милое семейство выбралось перед сном подышать свежим воздухом. Погода стояла странная, для этого времени года очень прохладная – одевались теплее, чем зимой.

Дни летели быстро, забыли, когда последний раз были в городе. Больше всех по Питеру скучала Мария, особенно по своему Дворцовому мосту. Не потому что мечтала написать что-нибудь пронзительное, просто хотелось постоять на нём. Теперь Дворцовый мост был не только местом её силы, он стал связан с Ильясом. Она хорошо запомнила, как тяжко перенесла новость о его помолвке. Помнила всё до мельчайших подробностей: и жестокий ветер, и слякоть под ногами, и как всё кричало внутри от обиды и несправедливости. Вся беда была в том, что Ильяс ничего не обещал ей и сам не раз признавался, что однажды ему придётся жениться. Ведь он не обманул, не предал – просто всё случилось слишком неожиданно. Ильяс так долго тянул с признанием, и на то у него была веская причина – она, Мария.

* * *

Мадина была рада, что приехал сын и, видимо, надолго. В Дагестане обстановка не лучше, чем в Москве, но поначалу руководство республики несколько замалчивало бедственное положение, и забили тревогу, только когда мест в