Год Черной Обезьяны - Елизавета Ракова

Из-за двери в квартиру доносились приглушенные голоса. Марта поморщилась и нехотя потянула ручку. В прихожей крупный рыжеволосый мужчина с потными кругами под мышками на оливковой футболке остервенело запихивал ногу в ботинок при помощи обувной ложки.

– А-а-а, ты, должно быть, Марта! Ну надо же! Взрослая девица!

На этих словах мужчина наконец затолкал в наморщенную обувь толстую пятку, отставил ложку и провел тыльной стороной ладони по голой руке Марты. Марта передернула плечами.

– Ну красавица, вся в мать! – Рыжий облизнулся, по виску у него медленно скатилась капелька пота.

Мать стояла молча, прислонившись к дверному косяку, и курила. Тут гром ударил по перепонкам, словно выстрелили из пушки. Мужчина вздрогнул и вышел из транса, в который его, казалось, поверг вид Марты.

– Ну, дамы, весело с вами, но я побегу, а то унесет меня, как девочку с собакой из книжки про волшебника из страны Оз! Ангелинк, я там это, ну, в следующий раз, э-м, рассчитаюсь… – Рыжеволосый схватил борсетку, неловко махнул Ангелине и на прощание плотно сжал веснушчатой ладонью запястье Марты.

Мать прошла к двери и заперла за гостем. Только после этого она взглянула в глаза дочери и взяла ее за плечи.

– Я что-то запамятовала, что ты сегодня приезжаешь… И правда, ты так выросла! Загорелая такая… а у меня и не готовлено ничего… Иди, глянь там в холодильнике, что есть.

Ангелина подтолкнула дочь в сторону кухни, ввинтила сигарету в пепельницу, извлекла из пачки новую и прикурила.

Темнота за окном сгустилась, ветер выл и свистел, черемухи за окном согнулись и почти легли. Опять беззвучно полыхнула молния. В квартире стояла страшная духота, казалось, легкие вдыхают не воздух, а кисель из запахов кухни, пота, сигаретного дыма. Открыть бы форточку ненадолго, но вот-вот начнется дождь. Все в комнате было словно покрыто каким-то липким налетом. На закапанном столе стояли рюмки с жирными отпечатками пальцев, валялись скомканные обертки от конфет «Ананас», на треснутом блюдце ржавели криво нарезанные яблочные дольки. С черно-белой фотографии на стене укоризненно смотрел молодой дедушка с короткой бородой.

Если бы тогда отец Маши не отправил его с деньгами… Мать рассказывала о том злополучном дне неохотно, урывками. Получалось, что дядя Гена или кто-то из его сотрудников отправил дедушку с мешком долларов к менялам на верное кидалово. Но знает ли Марта всю правду? Ей часто казалось, что-то в той истории не сходится. Марта потерла запястье. Она все еще ощущала болючее пожатие рыжеволосого, точно след от наручников. Раскат грома, и по стеклу прыснул крупный дождь.

Марта распахнула кухонный шкаф, схватила тарелку, чашку, вилку, нож и ложку и принялась их с отвращением намыливать. Вымыв посуду, она ринулась в прихожую и извлекла из бокового кармана дорожной сумки полотенце. Влетев в гостиную, почти прокричала Ангелине, развалившейся в кресле и задумчиво выпускавшей дым в потолок:

– Это моя посуда, отдельная, не ешь из нее! И полотенце мое не трогай! И вещи мои вместе со своими не стирай, я их буду стирать отдельно!

Теперь гром раскатился близко, как будто на город Б сходила рокочущая каменная лавина, мокрые ветки хлестались в окно. Ангелина казалась совершенно спокойной. Она медленно повернула голову к дочери и посмотрела удивленно. Прежде чем мать успела что-либо ответить, Марта заперлась в своей комнате и рухнула на кровать.

– И на еду тогда тоже отдельно себе зарабатывай! – крикнула Ангелина из-за двери.

Ливень окатывал окно, словно из ведра. Марта лежала на спине и представляла, как было бы хорошо, если бы рыжеволосый умер. Не то чтобы это как-то решило ее проблемы, но все же Марта мысленно просила дедушку, чтобы, если он встретит маминого гостя на улице, он что-нибудь с ним сделал.

Несмотря на бушующую стихию за окном, Марта уснула и проспала много часов.

Утром мать сидела у телевизора с чашкой кофе. Диктор местных новостей рассказывал об уроне, нанесенном вчерашним ураганом, и что-то заставило Марту задержаться по пути в ванную.

– …порывы ветра достигали двадцати семи метров в секунду, были повреждены линии электропередачи…

Тут на экране возникла фотография рыжеволосого гостя в костюме с желтым галстуком. Он улыбался так же приторно-противно, как и Марте вчера.

– …погиб вследствие обрушения рекламного щита по улице Калинина сорокашестилетний председатель областной федерации кёкусинкай-карате Петр Половцев… редакция канала выражает соболезнования жене Петра, Ирине, и их трем сыновьям…

Поломанные ветки черемухи болтались за окном, поблескивая влажными листьями, весело щебетали птицы. Марта взглянула на профиль матери. Ангелина продолжала потягивать кофе. Ее лицо ничего не выражало.

– Жалко… – неуверенно промямлила Марта.

– Жалко, – утвердительно кивнула Ангелина, – он мне денег должен был.

Марта забрала сумки и прошла к себе в комнату. Больше о рыжеволосом они не вспоминали.

8 (Марта)

Начало учебного года означало встречу с Маруськой. С лучшей подругой хорошо. Маша нужна Марте. И дело даже не в долге, не в том, что отец Маши обязан их семье из-за дедушки, что он оплачивает репетиторов Марты по языкам и привозит ей подарки из поездок. Просто Марта чувствовала, что Маша любит ее бескорыстно, полностью, просто так, несмотря на то что с Марты ей взять нечего. Рядом с подругой Марта могла быть великолепной – бесстрашной, решительной, сильной. Как будто Маша становилась опорой, от которой Марта отталкивается для прыжка.

На линейке первого сентября Марта нутром ощутила, что перемены за лето произошли не только с ней. Большинство ребят из параллели держали себя по-другому, как будто перешли на новый уровень в компьютерной игре. Но для осуществления плана Марте был нужен парень постарше. Седьмые классы учились в одну смену с десятыми. Одиннадцатые были бы лучше, но и десятые сойдут.

В первую неделю учебы после химии Марта собрала своих агентов, Степу, Андрея и Антона. Марта сомневалась, что Маше понравится план, и решила для начала собрать совет без нее.

Прежде шпионская сеть использовалась преимущественно для получения ответов на вопросы по контрольным от параллельных классов. В этот раз собрание проходило в углу столовой, около чана с надписью «Кофе», который сейчас использовался, судя по запаху, скорее для отмачивания половых тряпок. Парни смотрели выжидательно. Все агенты сети как один были влюблены в Марту. Она решила начать издалека.

– Господа, как вы знаете, в сегодняшнем мире основная ценность – не деньги, не нефть, а информация. Для установления политического влияния в школе нам потребуются каналы связи со старшими классами. – Марта заговорщически понизила голос. – Необходимо узнать, у кого там родители наиболее финансово состоятельны. Девочек не трогаем.

Шпионы пребывали в легком смятении. Это не было похоже на привычное задание, на понятную цель в виде ответов к проверочным работам. Самый нахальный из тайного отряда, Андрей, поерзал на стуле и сверкнул светло-серыми, практически белыми глазами на Марту:

– А нам что за это будет?

Марта немного подумала.

– Я планирую дискотеку для параллели. Тот, кто предоставит мне наиболее ценную информацию, пойдет на нее со мной в паре. И будет иметь приоритетное право на первые два медляка.

Такая награда шпионов заинтересовала. Они возбужденно захихикали, переглядываясь.

– Действуйте. – Марта пафосно выбросила руку, как Ленин, указывающий народу дорогу в светлое коммунистическое будущее, и ударила кулаком по столу.

После установления контакта с десятым Марта планировала, конечно, привлечь и Машу. Может, тоже свести ее с кем-то из старших. Но в последнее время Маруська вдруг стала очень требовательной, зависимой, она цеплялась за подругу, как за поплавок среди океана, не хотела ее ни с кем делить. Продолжала таскать Марту в кафе «Круассан», традиционное еще с начальной школы место для разговоров после уроков. Она словно отказывалась расставаться с детством, с которым Марта официально попрощалась еще в июне. Марта опасалась, что Маша начнет ее ревновать к десятиклассникам и это только усложнит проведение спецоперации.

Через пару дней после собрания на уроке биологии очкастый Степа подсунул Марте тетрадку с торчащим из нее листком. Марта вскинула бровь: это то, о чем я