Год Черной Обезьяны - Елизавета Ракова

легкомысленная желтая косынка в цветочек, живот туго перетянут красным фартуком поверх грязного свитера. Марта быстро нырнула влево между полок. Черт, надо было оставить золотую куртку в школе, уж больно заметная. Во рту пересохло, сердце упало и гулко билось где-то в животе. Сможет ли она? Нужно выждать, чтобы кто-нибудь отвлек продавщицу. Тут в соседних рядах раздались голоса шумной компании шестиклассников, это хорошо, хорошо. Стараясь не шуршать, Марта аккуратно извлекла из рюкзака пакет в черно-белую полоску с надписью «Марианна» и пробежалась взглядом по рядам с алкоголем с невесть откуда взявшимся азартом. Водка. Какую брать? Наверное, не самую дорогую, чтобы кража не получилась крупной, но и не самую дешевую.

– Сдачи нет, поищите мелочь, – раздался низкий голос продавщицы.

Марта осторожно выглянула из-за ряда с бутылками. У кассы толпились шестиклассники, энергично выгребавшие копейки из карманов и рюкзаков. Женщина за прилавком сосредоточенно пересчитывала вываленные на блюдечко монетки, бормоча себе под нос.

– Семьдесят, восемьдесят, восемьдесят пять…

Сейчас или никогда. Марта расстелила пакет на полу, поставила в него водку, потом достала тетрадку потолще, по истории, сделала из нее перегородку в пакете, чтобы бутылки не бились друг об друга, и осторожно опустила в пакет вторых «Журавлей». После трясущимися руками затолкала оказавшийся на удивление тяжелым пакет в рюкзак, с трудом закинула его на плечи и двинулась к выходу. Брякнул колокольчик. Тут Марте показалось, что женщина в красном фартуке подняла взгляд от блюдца с мелочью, нахмурилась и хочет что-то сказать… Но все, путь назад отрезан. Оказавшись на улице, Марта перевесила рюкзак на грудь, обняла его руками и рванула, сбиваясь с дыхания, к школе.

9 (Марта)

Спустя неделю после дискотеки Марта ощущала смутное недовольство. Все медляки она танцевала с Димой, обломав настойчивого Степу. Ее шпионы кучковались в углу и явно злились, отпуская едкие шуточки насчет танцующих. Валера все-таки пронес на танцпол бутылку дешевого красного, и они втроем, ни с кем не делясь, втихаря делали себе коктейли, доливая алкоголь в сок и газировку. Неожиданно мир вокруг поплыл, движения сделались свободнее, и Марта хохотала, сама не понимая над чем. С Димой, во всяком случае, отношения установились.

Сегодня Дима выцепил Марту на центре.

– Куда спешишь, птичка? – десятиклассник по-хозяйски прижал к себе Марту так, что она ощутила приторный запах его антиперспиранта.

Дима после дискотеки обзавелся привычкой выставлять их отношения на всеобщее обозрение, и ее это раздражало.

– Надо на лабораторную по химии в нормальную группу попасть. – Марта аккуратно выползла из-под его руки.

– Новый ужастик вышел, «Проклятие». Пойдем вечером в ДОРА?

Дима поправил воротник на рубашке Марты, как будто она была его куклой. Похоже, ему нравилось, что он может мутить с одной из самых красивых девочек школы на глазах у завистливых среднеклассников. Больше всех злился Степа. Вот и сейчас, проходя мимо, он оскалил кривоватые зубки.

– Надо подумать.

Марта не любила страшные фильмы. С другой стороны, после похода в кино она могла бы наконец закинуть удочку насчет съемной квартиры. Тут Марта вспомнила, что у Маши сегодня последний день домашнего ареста. За эти две недели героическая Маруська сникла, побледнела до зелени и, кажется, разучилась даже одеваться. Идя к репетитору, надевала золотистый пуховик с драконом прямо на пижамные штаны и растянутую домашнюю футболку.

– Знаешь что, пошли. – Марта застегнула на верхнюю тугую пуговицу залапанный Димой воротник. – Только билетов должно быть четыре. Нужно отблагодарить Машу, она же все-таки взяла на себя вину. И Валеру тогда бери.

– Да-а, подруга у тебя крутая. А она хоть симпатичная?

– Симпатичная, симпатичная. Валере понравится. Так договорились?

– Ну ладно. – Дима игриво наклонился, и Марта благодарно чмокнула его в деревянные губы, хотя публичное проявление чувств и не было в ее правилах.

В шесть вечера Марта с Машей стояли у афиши, на которой чернела пятерня со скрюченными подгнивающими пальцами размером с хорошее дерево. Вдоль аллеи перед Домом офицеров ветер порывами нес отяжелевшие сырые листья. Маша в рыжей криво застегнутой дубленке держала Марту за озябшую руку.

– Лучше бы вдвоем пошли, сдались тебе эти парни. – Маша все время поправляла вязаную шапку, сползавшую ей на брови.

– Да ладно тебе, без парней страшно. – Марта натянула Машину шапку поглубже и добавила еще один отворот. Иногда ей казалось, что Маруська сильно младше ее. Это мягкое тепличное существо хотелось защитить.

Сбоку из сквера вырулили парни. Едва завидев Марту издали, Дима вскинул руку и помахал. Долговязый и неуклюжий Валера нехотя плелся за другом.

– Вон, смотри, какой симпатичный! Нравится? – Марта легонько подтолкнула Машу локтем и указала головой в сторону Валеры.

– С чего он должен нравиться? Ты что, решила мне парня найти? – Маша по-детски скривилась и крепче вцепилась в пальцы Марты.

– Ну не глупи! Вы будете отлично смотреться вместе!

Дима, поскрипывая новенькой кожаной курткой, подошел к девочкам, с ходу приобнял и чмокнул в губы Марту. Шапку он не надевал до настоящих крепких холодов, и сейчас его уши алели, как розы. Затем он оглядел с ног до головы сердитую Машу, нетерпеливо стучавшую сапогом о сапог.

– Так, значит, ты та девчонка, которая встряла из-за Марты? Уважаю.

Дима взял Марту за правую руку, а левую все так же стискивала Маша. Валера неприкаянно стоял в стороне, засунув руки в карманы великоватого ему пуховика и глядя из-под своей длинной челки куда-то между скрюченных деревьев, чьи ветви странно повторяли рисунок афиши.

– А вы даже чем-то похожи. – Дима наклонился и прошептал Марте на ухо, но так, что Маша, конечно, услышала: – Только ты гораздо красивее.

Четверка неловкой процессией двинулась к дверям Дома офицеров: Марту, точно арестованную, держали под руки – слева Дима, справа Маша. Безмолвный Валера распахнул перед ними тяжелую дверь, и на секунду Марте показалось, что он вообще остался снаружи.

Внутри сдали одежду в гардероб, и парни отделились покупать билеты и попкорн. Маша, казалось, шарахается своего отражения в наборном паркете.

– Может, ну их, не пойдем? – в каре-зеленых глазах подруги читалась неподдельная тревога.

– Да что с тобой, я не пойму? Не волнуйся ты так, ну подумаешь, двойное свидание! Никто же не заставляет тебя замуж за него выходить! – Марта встряхнула вялую подругу за плечи. – Давай хоть к зеркалу подойдем.

Марта, запустив пальцы, взбила примятые волосы.

Парни с ведерками попкорна и газировкой для отвода глаз ждали у колонны. Марта увидела, как Дима шутливо ударил Валеру в плечо кулаком, видимо, тоже пытался растормошить друга. Валера бросил на Машу быстрый, беличий взгляд. Парни рассмеялись.

– Не нравится мне, как они шепчутся. – Маша поджала тонкие губы.

Несмотря на новый фильм, в бордовом зале оказалась занята лишь половина кресел. Компания расселась по центру как раз тогда, когда медленно и обморочно погас свет. Дима по-свойски приобнял Машу:

– Если страшно будет, ныряй Валере под крыло. На вот, хлебни. – Десятиклассник извлек из рюкзака всхлипнувшую флягу.

– Что это?

– Пей-пей.

Марта ободряюще кивнула Маше и положила голову на Димино колкое из-за свитера плечо. Фляга тускло мерцала в полумраке, в такт мелькающему трейлеру какой-то комедии. Маша сделала глоток и закашлялась. Дима рассмеялся и ласково похлопал Машу по спине, задержав руку на ее лопатках чуть дольше необходимого. Фляга пошла дальше по рукам. Марта тоже хлебнула, горло обожгло, словно какой-то химией, на глазах выступили слезы. Но она позволила раскаленной лаве достичь желудка и даже не поморщилась. Реклама закончилась, свет окончательно погас, напоследок глухо блеснули золотые мозаики над сценой, и начался фильм. Поначалу не происходило ничего пугающего: молодая семья европейцев въехала в просторный стильный дом где-то в Японии. Маша без конца ерзала в своем кресле так, что поскрипывал ряд, и, наклоняясь, пыталась заглянуть Марте в лицо. Марта откинулась глубже, плотнее привалилась к Диме: сколько можно, как маленькая, зря, что ли, она заставляла парня тащить в кино друга. На экране стройная хозяйка дома тревожно прислушивалась к странным звукам из подвала. Четверка хрустела попкорном и по очереди отхлебывала из фляги, постепенно расслабляясь.