Город М - Александра Натарова

С обеих сторон от полуторки тут же ответили – заговорила артиллерия. Все смешалось в один большой шумовой поток. В кузов барабанили осколки льда, до Славика долетали брызги ледяной воды. Что-то тяжело ударилось о борт, но это была не взрывная волна, скорее, нечто тяжелое перевалилось через борт кузова и при падении задело его. Славик уже не понимал, что происходит, где он, чувствовал только, что, вопреки всему, машина продолжает движение.

– Не бойся, – раздалось над самым его ухом. – Нас обязательно спасут.

Это был Федя. Даже теперь он оказался рядом.

– Знаю! Я и не собираюсь сегодня помирать, – огрызнулся Славик.

– Ты, главное, не бойся, – ничуть не обиделся Федя. – Ангел нас защитит.

Грохот исчез, удалился, будто чья-то рука осторожно отодвинула шумовую завесу. В очистившемся воздухе снова зазвучал только рокот мотора и шорох шин.

Люди в кузове медленно распрямились. Осторожно ощупывали себя, веря и не веря, что их не задело. Славик сел на дне кузова. Странная пленка, обволакивавшая его, сползла. Он физически чувствовал, как она, невидимая глазу, отлепилась от его кожи и пропала. Славик огляделся. Кашлявшего мужчины нигде не было.

В следующий раз Славик и Федя заговорили уже в доме у реки. Туда они попали вместе с другими детьми, уже ожидавшими на той стороне ледяного озера. Всего пятнадцать детей, размещенных в небольшой деревянной комнате. Там было тепло, их накормили – дали маленькие порции каши на воде.

– Много сразу нельзя, – увещевала просивших добавки детей молодая медсестра в сером тулупе, накинутом на гимнастерку без ремня. – А то будет очень плохо, желудок не выдержит, вы погибните!

Славик не просил добавки. Он смотрел на кашу – долгожданную еду, которую с охотой уплетали окружающие. Он не хотел эту кашу. Он хотел медсестру. Тонкие бледно-розовые руки, огрубевшие от труда, но все еще очень привлекательные, большие карие глаза, как у молодой кобылицы, чистое лицо, которое даже война не смогла испортить, полные губы. Она дышала жизнью, в отличие от всех, кого до сих пор видел Славик.

Медсестра казалась очень вкусной.

Когда их разложили по кроватям, наскоро сколоченным из необработанных досок и застеленных соломенными матрасами, Славик еще долго лежал без сна, глядя в потолок. И думал о ней.

От мыслей отвлекал только тихий шепот, раздававшийся с дальней кровати. Славик не удивился, когда откинул одеяло и увидел Федю, свернувшегося калачиком и сжимавшего в руках фантик от конфеты.

– Ты бредишь, что ли? – зло прошипел Славик.

– Нет, я благодарю! – шепотом ответил Федя, садясь на кровати.

– Кого? – Славик рассмотрел фантик. «Мишка на севере». – По-моему, ты конфетки в одно лицо трескаешь!

– Нет. Это старый фантик, – добродушно улыбнулся Федя. – Мне когда-то Ангел дал. Поэтому я выжил и смог Глаше дальше помогать. И сегодня он нам помогал, я чувствовал!

– Совсем сбрендил, – фыркнул Славик.

– Эй, может, хватит шуметь? – робко попросил мальчик с соседней кровати.

– А тебе что за дело? – зыркнул на него Славик, и мальчик исчез под одеялом, больше не сказав ни слова.

– Зачем ты так? Всем сейчас одинаково тяжело. И ему, и тебе… – попытался урезонить его Федя.

И Славик не удержался. Он толкнул Федю, не сильно, как ему показалось, но Федя едва не перелетел через кровать, ударившись о бортик.

– Нам не одинаково! Мы не одинаковые! Кто ноет – скоро сдохнет, и туда и дорога. Сильные выживут, а слабым жалость не поможет! Нас сегодня спас случай, нам просто повезло! И мы с тобой не друзья. И никогда ими не будем, заруби себе на носу.

– Слав… – протянул испуганный Федя.

– Яр, – огрызнулся Славик. – Меня зовут Яр.

23

Леша сидел на антресолях опустевшего Театра – второй день Хранители сбивались с ног, пытаясь помочь людям в Городе. Конечно, основная часть забот легла на хундов, особенно на Домашних, но дел хватало всем. Взрыв на рынке волной пронесся по Городу и вскрыл десятки очагов безумия. По словам изредка возвращавшихся в Театр краи, в Городе царил хаос.

Впервые Леша подумал, что навсегда остаться на чердаке той пятиэтажки было хорошей идеей. За ним бы пришла полиция, забрала в приют, возможно, там было бы плохо, как и пугал его папа. Но это казалось менее мучительным, чем то, что сейчас. Лишения, ночи в странных местах в окружении странных людей, даже папин гнев сейчас не казались такими страшными. Даже в самые ужасные моменты у Леши всегда оставалась «безопасная зона». Он мог спрятаться в книге, забыться в прогулках, даже в собственных фантазиях. Сейчас убежище будто предало его. Воображение говорило десятками разочарованных голосов, среди которых Леша узнавал и папу, и маму, и Каравакса, и Линду, и Майю, и знал, что все они правы. Ведь эти голоса подтверждала сама реальность – подавленность Каравакса, натянутая улыбка Линды, отсутствие Майи, не появлявшейся в Театре уже двое суток. Даже Лето никак не возвращался. Леша мог только надеяться, что сотканный из оберегов шарф защитит его там, в Городе.

Попытки успокоить себя, убедить, что произошедшее не его вина, приводили Лешу в еще большее волнение. Он не мог ни есть, ни толком спать. Он не помнил, приходил ли к нему Брат во сне, но был уверен: если и приходил, то тоже был в нем разочарован.

Не отвлекали ни книга, в которой Ральф будто в укор справлялся с трудностями, ни занятия. Леша отказался идти с Раксакаль, предложившей поискать потеряшки рядом с Театром.

– Далеко не пойдем сегодня, сам знаешь, из-за всего этого, – криво усмехнулась шушу.

Леша прекрасно знал, что она на самом деле имела в виду.

Может быть, мама и была права. Он никчемный.

А Путевод, что был до Леши, просто ошибся. Майя сама сказала: никто никогда не планировал делать его Путеводом, так просто получилось. Он просто подвернулся под руку. А значит, его стараний изначально могло быть недостаточно. Его самого могло быть недостаточно для этой роли.

Он нащупал на голове гирлянду и стянул ее. Гирлянда была холодной на ощупь, казалась чужой в свете холодного солнца, пробивавшегося сквозь белесую пелену плотных облаков.

Внизу хлопнула дверь, и зал наполнился звуками.

Леша осторожно выглянул из-за перил. Каравакс, Линда и еще несколько краи бурно обсуждали что-то с хундами. Те пришли со своим предводителем, Вагаем, его голос глухим громом раскатывался над головами других Хранителей.

– Чего тут обсуждать! Захвалили мальчишку, он и возомнил себя всесильным. Вот и расхлебывай теперь! Нас надо было дожидаться, а не самовольничать! Моя бы воля, выпорол