Русский клуб - Владимир Дэс

Глеб был против открытых аукционов по продаже городских и областных активов. Город – это не отдельно взятое государство. Законы Польши не допускали на аукционы иностранцев, а Нижнеокск был всем открыт. У области не было своей таможни, своей валюты, верховной власти, Центробанка. Глеб настаивал на том, что надо учитывать эти факторы и дать жителям области возможность через кредиты или гособеспечение участвовать в аукционах, организуемых на их родине.

Как любой прохожий мог сорвать в поле одинокий колосок, так и любой иностранец или просто жулик с деньгами теперь мог купить любую собственность. Глеб помнил свой опыт покупки небольшого магазина «Табак». Он понимал, что надо финансово и юридически поддерживать своих земляков, потому что у большинства денег для участия в аукционах не было. Также он считал, что нельзя массово привлекать иностранцев в развитие и восстановление промышленности Нижнеокска в качестве владельцев. А губернатор с мэром заставляли всех чиновников проводить реформы по примеру Польши. Хотелось всё как в Европе.

– Ничего ты не понимаешь в мировой экономике, – говорили Глебу певцовские экономисты. – Тут главное – конкуренция и рынок.

Его не слушали, и демократы делали своё дело, мечтая лишь о мировой известности. Установление нормальной жизни для граждан Нижнеокска не являлось их целью.

Вот если на аукционы приедут иностранцы, а с ними американские и европейские средства массовой информации, то тут тебе и интервью, и пресс-конференции, и «хлеб с маслом».

А жители Нижнеокска перетерпят.

Семьдесят лет терпели – ещё потерпят. А потом они, современные руководители Нижнеокска, вмиг построят для земляков капитализм.

Как?

Да как-нибудь.

Но потом, потом.

Вначале нужна мировая слава, а достичь её быстро можно, только продав в частные руки всё, что было нажито «непосильным трудом» при социализме. А кому продавать – неважно.

В итоге всё в области, что было «сладко», на аукционах скупили иностранцы.

А нижнеокчанам остались заброшенные столовые, магазины, подвалы, заваленные мусором, да полуразрушенные заводики и фермы.

Но были и исключения.

Герой Соцтруда, директор завода «Гидролёт», сумев забрать себе контрольный пакет акций, заключил договор с европейской авиастроительной компанией Airbus на поставку комплектующих для их самолётов. И завод сохранил, и себя не забыл.

«Разные директора – разные люди», – рассуждал Глеб и решил сходить на один из заводов и лично переговорить с его директором.

В самом центре города, у Оперного театра, стояло красивое кирпичное здание дореволюционной постройки. В царские времена это был винокуренный завод, а в советские годы вместо вина там стали делать гильзы для патронов. С перестройкой эта продукция стала не востребована. И завод встал.

Вот его-то Глеб и решил посетить. Ворота были закрыты. Он прошёл через проходную – она оказалась без охраны. По пустой территории гуляли собаки. У административного корпуса стояла одинокая директорская «Волга». Глеб поднялся на второй этаж. Открыл дверь с табличкой «Приёмная», увидев за столом симпатичную, ухоженную секретаршу, представился и спросил, как увидеть директора.

Секретарша ответила: «Минутку» – и проскользнула в директорский кабинет.

Через десять минут вышла, поправила причёску и сказала: «Входите, директор вас примет».

Глеб вошёл в кабинет, отделанный полированной фанерой. Ему в глаза бросилась стена, увешанная бесчисленным количеством почётных грамот с портретами Ленина. За массивным столом сидел мужчина в возрасте, с волевым лицом, одетый в белую рубашку, галстук и тёмный пиджак. Не представляясь, он предложил гостю:

– Присаживайтесь.

Глеб присел и назвал себя. Директор покивал головой:

– Да-да, слышал-слышал. И откуда вы только берётесь?

– Что? – не понял Глеб.

– Да нет, это я так… Ну, в чём проблема?

– Я думаю, что проблема сейчас одна – как реанимировать ваш завод.

– Зачем?

– Как зачем? Гильзы ваши сегодня никому не нужны. У вас нет заказов, да и поставки металла, как я понял, прекратились. Для чего и из чего вы будете делать эти никому не нужные гильзы?

– Вы так считаете?

– Конечно. Я предлагаю восстановить историческое производство по выпуску истинно русских наливок и настоек, которые изготавливали здесь раньше. Рецепты сохранились, переоборудование завода фирма «Русский клуб» возьмёт на себя.

– Предлагаете опять, как в царские времена, начать спаивать народ?

– Почему же спаивать? Спаивали народ водкой из опилок, а старинные русские настойки и наливки медали завоёвывали на мировых выставках. Предлагаю восстановить то, что было утрачено. «Русский клуб», например, поддержал Почаинский винзавод, который был остановлен. Сейчас он работает, люди получают зарплату, а в продаже опять появилась его лучшая продукция – вина из ягод и фруктов Нижнеокской области: «Рябина на коньяке», «Клюква на коньяке», из крыжовника, малины, вишни, напитки яблочные, грушевые, сливовые. Там же мы организовали разлив чистейшей природной воды «Родники Подновья». И заводу хорошо, и городу тоже.

– Понятно. Это вас послал ко мне губернатор?

– Да нет, это я сам, по собственной инициативе. А на месте полуразвалившейся заводской столовой мы построим с вами современный торговый центр в несколько этажей с кафе и ресторанами.

Директор вдруг неожиданно встал из-за стола, повернулся спиной к Глебу и молча стал смотреть на пустой двор завода, где две собаки гоняли ком не то бумаги, не то ветоши.

– Так, значит, всё закрыть, сломать, всех разогнать, – вдруг отрывисто заговорил он, продолжая глядеть в окно. – А вы знаете, что я на этом заводе сорок лет? Пришёл простым инженером ковать надёжный щит Родины. Здесь трудятся двадцать династий, сорок орденоносцев, два лауреата Ленинской премии. И вот приходите вы и говорите: «Всё, теперь вы все не нужны и защищать страну не надо, пусть пропадает. А мы, новые русские, будем здесь самогон гнать, а вместо столовой, где вы обедали, многоэтажный торговый центр построим, чтобы торговать шмотьём для богатых».

Он вдруг резко повернулся к Глебу и, переместившись за свой стол и опять став грозным и солидным, закричал:

– Нет, господин, так не пойдёт! Передайте это и вашему дружку губернатору! Мы подождём: не может быть такого, чтобы это безобразие продолжалось долго. Не может! Мы не дадим вам Россию продать! – захлебнулся он в крике. Лицо его налилось кровью.

– Да нет, Родину я не продаю, она мне так же дорога, как и вам… – Но договорить Глеб не смог.

В кабинет ворвалась секретарша.

– Уходите! Немедленно уходите! – зашикала она на Глеба и бросилась к директору.

Глеб понял, что действительно надо уходить. Молча покинул кабинет, прошёл мимо директорской «Волги», где спал водитель, и, сопровождаемый облезлыми собаками, вышел через проходную.

Он