Суоми в огне - Ульяс Карлович Викстрем

Он притаился за кустами. Со стороны послышались мужские голоса, обрывки разговора... Пару раз там чиркнули спичкой. Ману казалось, что огонек осветит все кругом, и тогда белые обязательно заметят его следы на снегу... До Ману отчетливо донеслась сердитая ругань:

— Перкеле! А куда же подевался всадник?

Ману лежал в снегу. Руки его сводило от мороза, но винтовку он держал на взводе. Он подпустит их поближе, к самым кустам, и тогда только откроет огонь. Но голоса постепенно стали удаляться и наконец смолкли. Наступила жуткая тишина.

Холод сковывал Ману все сильнее. Поглядывая на небо, он заметил, что низко нависшие над лесом облака стали рассеиваться. Туманным пятном обозначилась луна. Казалось, она просто спряталась за облаками, чтобы вот-вот выглянуть и посмотреть, что же творится на земле.

А на земле шла война. Жизнь и смерть, смелость и страх шагали рядом, побеждая друг друга. Вот уже и Ману поборол свой страх и поднялся из-за кустов во весь рост. Кажется, за ним не следили. Только теперь Ману заметил, что снег у дороги был весь истоптан, кусты помяты. Наверное, здесь шел бой. Ману вышел на дорогу.

Его конь был убит. «Бедняга», — подумал Ману и пустился бегом по дороге. Ему все время чудилось, что кто-то целится в спину. И когда это ощущение становилось нестерпимо явственным, Ману останавливался и напряженно вслушивался в тишину...

II

Первое боевое крещение было получено. Ману вернулся в деревню усталый, взмыленный. Встретив на дворе Мартти, он облегченно вздохнул. О Туулиахо все еще не было никаких вестей.

Удивительно тихая ночь опустилась сегодня на землю. Луна все выше поднималась по небосводу, с любопытством оглядывая места, где недавно шел бой и лилась кровь. На снегу коченели трупы. Оставшиеся в живых крепко спали в деревне.

Но вот луна задержала свой взгляд на бугорке, темневшем на снегу. А когда пригляделась повнимательнее, ей показалось, что бугорок иногда чуть шевелится.

Кругом стояла такая мертвая тишина, что голодная лисица наконец решилась выйти из своей норы на залитую лунным светом поляну. Она легко и мягко проскользила по снегу, чутко принюхиваясь к чему-то.

Когда она, пугливо озираясь, остановилась на опушке леса, ей вдруг ударил в нос странный залах.

I Лисица забеспокоилась. Уткнувшись острой мордой в снег, она стала вынюхивать следы. Их было много. Вот здесь большое красное пятно. Лисица понюхала его и сладко потянулась от предвкушаемого удовольствия.

Но в тот же миг она вздрогнула. С открытой поляны подул легкий ветерок, и хищница почуяла в нем что-то незнакомое. Прильнув к твердому насту, она осторожно поползла по поляне, готовая в любую минуту стрелою метнуться в лес.

Лиса приподняла голову и выжидающе остановилась. Она боялась человека, который может оказаться рядом и больно опалить огнем ее глаза. А вдруг выскочит собака и, зло урча, начнет рвать острыми зубами ее рыжую шубку? Лиса осторожно оглянулась.

И тут раздался стон. Тягучий и жалобный. Лиса плотнее прильнула к насту, а когда снова приподняла голову, то увидела впереди что-то черное. Оно слабо шевельнулось лишь один-единственный раз, но это не ускользнуло от острого лисьего глаза. Несколько осторожных, бесшумных прыжков из стороны в сторону, и вот лиса уже у темного бугорка. На миг она окаменела. Бугорок снова шевельнулся, словно приподнимаясь.

...Долго пролежав в снегу, раненый Туулиахо пришел в себя и понял, что замерзает. Он поднял голову, с трудом разомкнул тяжелые веки и тут же увидел перед собой блестящую морду и горящие звериные глаза — дикие и любопытные. При свете луны Туулиахо хорошо разглядел их. Ему хотелось крикнуть, но вместо крика вырвался лишь хриплый стон.

Человек начал туманно вспоминать, где он и что произошла. И тут его резанула мысль: беда!

Лиса стремглав бросилась прочь. Вдогонку ей раздался новый стон, на этот раз уже погромче. Он донесся даже до дороги, куда Ману снова пришел вместе с Фингерусом. Едва расслышав стон, они торопливо пошли в ту сторону. Вскоре они набрели на Туулиахо. Тот был ранен в голову и спину и лежал без памяти.

Утопая в снегу, мужчины на руках вынесли раненого на дорогу. В волосах Туулиахо запеклась кровь, голова его безжизненно свешивалась.

Однако на перевязочном пункте он пришел в себя и сказал Ману и Аки:

— Привет ребятам. Скоро я отсюда выберусь. Грузчики из Турку от таких царапин не умирают. Слава богу, что пуля мозги не продырявила. А все остальное не беда...

Ночь прошла в напряженном ожидании. Сменяя друг друга, красногвардейцы дежурили за деревней на лесной дороге. Под утро наступила очередь Карпакко.

Он разбудил Тойво, тихо сказав ему:

— Ну, парень, пошли, раз тебе так не терпится...

Тойво уже, собственно, и не хотелось уходить из теплой избы, но он быстро вскочил, натянул на себя куртку и вышел вслед за Аукусти. Он поежился от холода и посмотрел на небо. Там в вышине, наверно, ветер, раз облака плывут так быстро. Вон как они спешат друг за другом, будто огромные клубы пара, просвеченного луной. Отсюда, с земли, Тойво кажется, что облака проплыли совсем рядом с луной, едва не задев ее.

Когда Туулиахо доставили в перевязочную, Юкка сказал Ману:

— Сходи-ка и скажи санитарам, чтобы его сразу отправили на санях на станцию, а оттуда поездом в Тампере.

— А можно я отвезу его?

— Почему же нет, если ты не очень устал.

— Я не устал, — ответил Ману. — Да и дело нетрудное — сиди да погоняй лошадь.

Юкка знал, что братья Вяхяторппа — лучшие возницы в их обозе и что они сызмальства имеют дело с лошадьми.

Ману отправился в путь рано утром. Он пытался разговаривать с Туулиахо, но взгляд у раненого был безразличный, и глаза его то и дело невольно закрывались.

Медленно занимался рассвет. Косые лучи восходящего солнца весело играли на заиндевелых ветвях плакучей березы. Солнце позолотило тонкие веточки, и они красиво отливали на морозе. Порывы налетавшего ветерка сдували с березы снежный пушок.

— Вам не холодно? — спросил Ману у Туулиахо, но ответа не последовало.

— Тпруу-у... — Ману натянул вожжи, и лошадь остановилась. Парень соскочил с саней и увидел, что Туулиахо лежит, как и раньше, чуть приоткрыв рот, но глаза его, широко раскрыты. Они были потухшие, безжизненные, как стекляшки.

Туулиахо умер. Ману растерянно огляделся, словно ища помощи, но кругом было пустынно и безмолвно. Бесшумно подсела к ним в сани незваная попутчица. Ману не