Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

– Простите, Зоя. Просто ваше заявление несколько неожиданно.

Вахидов выглядел растерянным. «Неужели в меня и влюбиться нельзя?» – с невольной обидой подумала я.

– Но почему вы так настроены против Игоря? Зачем было давать ему пощечину?

– Мартынюк ведет себя бесчестно! У него есть девушка, а он морочит ей голову. То расстается с ней, то снова сходится. Это не мое дело, каждый волен жить как хочет, но мне неприятно, что я оказалась в этой ситуации третьей лишней.

– Да, это действительно неприятно. Но вы должны знать, что с недавних пор отношения Игоря с Людмилой предельно честны. Ведь переехал он именно к ней.

Я ощутила неприятный укол, хотя должна была, наоборот, почувствовать облегчение.

– Вы уверены?

– Да. Поэтому я и удивился, когда вы сказали, что Игорь в вас влюблен. Будь это правдой, он не съехался бы с Людмилой.

Я не стала говорить Вахидову, что он рассуждает прямолинейно, как все мужчины, и закрывает глаза на то очевидное, что без слов понятно любой женщине.

– В общем, Зоя, относительно Игоря можете быть спокойны. Видеться вы будете только на работе, и то не каждый день. Конечно, в общежитие он по старой памяти будет заходить, но ограничится первым этажом, поэтому…

– Меня это уже не касается. Я увольняюсь, вы забыли?

Вахидов вздохнул, словно этот разговор стал его тяготить, и бесстрастно произнес:

– Я не могу повлиять на ваше решение, но надеюсь, вы передумаете.

– Рустам, неужели вы не понимаете?! После всего, что произошло, у меня нет другого выхода. Если я останусь…

– Зоя, это вы не понимаете! – с резкостью, ему не свойственной, перебил Вахидов. – Ехать вам некуда. Я имею в виду не географию Советского Союза, а то, что вы не сможете скрыться от себя, от той внутренней неудовлетворенности, которая заставляет вас поддаваться эмоциям и бежать от последствий, вместо того чтобы исправить то, что вполне поправимо. Вы давно не ребенок. Побывали замужем, вылечили сотни людей, проехали полстраны, чтобы начать новую жизнь, взяли неплохой старт, но стоило случиться неприятности – и вы пакуете вещи для нового побега. Я не знаю, по какой причине вы уехали из Ленинграда, но уверен, что с тех пор вы не единожды об этом пожалели. Зоя, повзрослейте наконец! Я говорю вам это как старший товарищ, которому небезразлично ваше будущее.

– И что, по-вашему, я должна делать?

– Не пороть горячку. Этот поселок не так уж плох, а Тобольская – не самый ужасный главврач, вы можете столкнуться с начальством и похуже. И пусть вы здесь не навсегда, пусть впереди у вас новые города и новые вехи, но сейчас вы обязаны остаться, чтобы показать себя человеком серьезным и ответственным, а не мотыльком, порхающим с цветка на цветок в поисках более сладкого нектара. Извините за глупое сравнение.

– Красивое сравнение. Образное и литературное.

– Да, так о чем я? – Вахидов сердито взъерошил волосы.

– О том, чтобы я осталась.

– Да. Помимо основной, есть еще две причины. Во-первых, мой день рождения.

– Двенадцатого сентября, я помню.

– Это суббота, нерабочий день. Я планирую угостить всех пловом и шашлыками. Нину к тому времени вряд ли выпишут, а если и выпишут, ей будет не до застолья. Если еще и вы уедете, праздника не получится.

– Ну а вторая причина?

– Я слышал, у вас в поселке завязались отношения… гм… личного порядка. Неужели вы готовы пожертвовать ими из-за…

– Какие отношения? – перебила я.

– С секретарем райкома. Это правда?

– Нет! То есть да, но…

– Так да или нет?

– Все не так просто. Я сходила с Дедовым в кафе и в кино, но не по своей воле.

– Он вас принуждал?

– Не спрашивайте, Рустам, пожалуйста! И вообще, мне надо идти.

Я быстро встала и направилась к двери.

– Зоя, подождите.

Вахидов удержал меня за руку, когда я хотела открыть дверь.

– Если у вас неприятности, расскажите. Я постараюсь помочь.

– Как? Вызовете Дедова на дуэль?

– Он приставал к вам? – тихо спросил Вахидов.

Он стоял очень близко, и в его темных глазах я видела всполохи сдерживаемого гнева и еще чего-то, что не поддавалось определению. Мне стало не по себе, и я распахнула дверь, чтобы разрушить это ощущение уединения, которое внезапно перестало быть просто дружеским.

– Мне и в самом деле пора…

– Да, конечно. – Вахидов отступил назад. – Зоя, обещайте не принимать скоропалительных решений.

– Если решение уже не приняли за меня.

– Фаины Кузьминичны можете не опасаться. Она наверняка сама уже жалеет, что довела ситуацию до крайности. Если хотите, я к ней схожу, выясню обстановку и…

– Не нужно, спасибо.

– Что ж… Вы сейчас обратно в амбулаторию?

– Сегодня у меня нет приема. А в стационаре без меня как-нибудь справятся. Лучше мне там пока не появляться.

Проходя мимо комнаты Мартынюка, я невольно ускорила шаг, но потом вспомнила, что он съехал, и вновь испытала странный укол, как если бы меня обманул человек, в преданности которого я не сомневалась.

– Зоя! Ты там? Тебя к телефону.

Я отложила ручку, встала из-за стола, повернула ключ и открыла дверь. Оля с любопытством заглянула в комнату, словно ожидала, что я не одна, и повторила:

– Тебя к телефону, иди скорей.

– Срочный вызов?

– Нет.

– Тогда скажи, что меня нет дома.

– Не могу. – Оля замялась. – Там… В общем, тебе лучше ответить.

– Что за тайны? – раздраженно спросила я, отодвигая ее в сторону и выходя в коридор.

– Слушай, ты как себя чувствуешь? Ну, после утреннего…

– Нормально, – сухо ответила я, направляясь к лестнице.

Оля шла за мной, продолжая говорить:

– Мы с Наной за тебя переживаем. Ты молодец, что высказала Глафире. Вот ведь мерзкая старуха! Она меня как-то до слез довела, но я не…

Я остановилась так резко, что Оля едва на меня не налетела.

– Оставь меня в покое.

Ее губы обиженно дрогнули. Она пожала плечами и повернула назад.

Я подошла к конторке и взяла снятую с аппарата трубку.

– Доктор Завьялова слушает.

Я не сомневалась, что это Дедов. Наш с ним конфликт в день кинопремьеры, неприятная история с дизентерией (к счастью, не подтвердившейся, но осадок у него, несомненно, остался) – этого было более чем достаточно, чтобы он, не дождавшись моей явки с повинной, решил разъяснить, что такие проступки не остаются безнаказанными.

– Добрый вечер, Зоя Евгеньевна.

– Добрый вечер, Фаина Кузьминична, – растерянно ответила я.

– Вас не затруднит зайти ко мне?

– Прямо сейчас? – я взглянула на часы, на которых было без четверти восемь.

– Да. Если вы не очень заняты.

Необычный тон главврача – доброжелательный, чуть ли не просительный –