Создатель эха - Ричард Пауэрс

– Марк, садись уже. Если бы я хотела тебе навредить, стала бы рисковать собственной жизнью?

– Вы слышали? Все слышали, что она только что сказала?

– Марк, пожалуйста. С тобой все будет в порядке. Сядь в машину.

– Пусти за руль. Соглашусь поехать, если только поведу. Видите? Не дает мне ключи. Я всегда везде вожу сестру. Когда мы вместе, она никогда не садится за руль.

– Поехали тогда со мной, – произнесла Бонни.

Он задумался.

– Рабочий вариант. Но пусть эта женщина тронется только через десять минут после нашего отъезда. Чтобы без фокусов.

В воздухе пахло навозом и пестицидами. Поля – густая зелень сои, кукуруза высотой по пояс, пастбища, усыпанные коровами, смирившимися со своей судьбой, – тянулись, куда ни глянь. Когда Карин подъехала к «Хоумстару», Марк сидел на крыльце, уткнувшись в колени Бонни, и плакал. Девушка поглаживала его пушок на голове и изо всех сил утешала. Завидев Карин, Марк выпрямился и взвыл.

– Скажи, что происходит! Сначала пикап, потом сестра. А теперь и мой дом!

Он поджал локти, напрягся всем телом и вытянул шею, заглядывая ей за спину, будто ждал нападения. Карин проследила за его взглядом; район вдруг начал терять знакомые черты. Она снова повернулась к Марку. Тот царапал ногтями бетонные ступеньки крыльца и пристально смотрел на нее, выискивая в ней черты той, кем она была, но больше не являлась. Той, кто могла бы ему помочь. Невыносимо было видеть его боль. Даже собственная беспомощность ранила Карин не так сильно.

Женщины долго его успокаивали: указывали на улицы, дома, одинокий сахарный клен, который он посадил на пустынном газоне, вмятину на левом углу гаража, которую он сделал восемь месяцев назад. Карин молилась, чтобы кто-нибудь из соседей вышел поздороваться. Но все живые существа попрятались перед лицом эпидемии.

У Карин промелькнула мысль запихнуть его в машину Бонни и отвезти обратно в «Дедхэм Глен». Но вскоре стоны Марка сменились одурелыми смешками.

– Постарались они, конечно, на славу. Почти все в точности, как было, сделали. Сколько бабла, интересно, потратили? Как будто о моей жизни снимают многомилионный блокбастер. «История Гарри Трумэна».

Наконец, он согласился войти в дом. Встал рядом с Бонни в гостиной, удивленно вертя головой и цокая языком.

– Отец рассказывал, что высадку на Луну снимали в павильоне в Южной Калифорнии. Я думал, он чокнулся.

Карин фыркнула.

– Так он и правда чокнулся, Марк. Он верил, что военные могут перестраивать молекулы на квантовом уровне и делать свои корабли невидимыми. Помнишь?

Марк окинул ее оценивающим взглядом.

– Откуда знаешь, что не могут? – Он повернулся к Бонни за подтверждением, но та лишь пожала плечами.

Он оглянулся на картинку дома в натуральную величину, недоверчиво качая головой. Карин сидела на фальшивом диване, чувствуя, как умирает все внутри. Такой туман никогда не рассеется. И вскоре брат будет прав: вся их жизнь – копия самой себя. Пока Бонни выгружала вещи из машины, Карин пыталась собраться с духом. Она провела Марку экскурсию по «Хоумстару». Показала трещину в углу зеркала в ванной. Показала сложенные в шкафу шорты и футболки с принтами. Открыла ящик с фотографиями, среди которых были десятки их совместных снимков. Указала на журнальный стеллаж с тремя новыми старыми выпусками журнала «Пикап Мэгэзин».

В суете его взгляд вдруг упал на новый плакат. Лицо омрачилось.

– Здесь другой постер был.

Карин тяжело вздохнула.

– Ладно. Сейчас объясню.

– Этот – не мой. К такому я бы никогда даже не прикоснулся. Дерьмовейший молдинг!

Карин понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он имеет в виду пикап, а не девушку.

– Марк, это моя вина. Я порвала прошлый плакат. Случайно. И повесила заместо того новый.

Он остановился и, прищурившись, посмотрел на нее.

– Моя сестра точно так же бы поступила.

На мгновение дышать стало легче. Она неуверенно, но с надеждой потянулась к нему.

– О Марк! Марк?.. Прости, если я что не так сказала или сделала…

– Но моя сестра знает, что «мазда» девяностого года выпуска – дерьмовая замена классическому «Шевроле-Камео Карриер» пятьдесят седьмого.

Карин сломалась. Тихие, крупные слезы настолько озадачили Марка, что он коснулся ее предплечья. Жест принес больше восторга, чем момент, когда к нему вернулась речь. Она успокоилась, рассмеялась и сделала вид, что ничего страшного не случилось.

– Послушай, Марк. Я должна кое в чем признаться. Я понимаю в пикапах намного меньше, чем ты себе представляешь.

– О чем я и говорю. Но спасибо, что созналась. Зачем нам лишние сложности?

Он перенял инициативу и продолжил экскурсию, отмечая все подставки для пива, которые оказались не на своих местах, недовольно хмыкал, качал головой и повторял:

– Нет, нет, нет. Это не мой «Хоумстар».

Бонни занесла внутрь его сумки и присоединилась к обходу.

– Мы все исправим, Маркер. Сделаем так, как захочешь.

Карин села на кровать, обхватив голову руками, и слушала, как Марк отрекается от заказанного из каталога дома. Но то, что он помнил мельчайшие подробности интерьера, вселяло запретную надежду. Сама она тоже больше не узнавала собственную квартиру в Су-Сити во время коротких визитов для подготовки жилплощади к продаже.

– Погодите, – сказал Марк. – Я знаю, как точно определить, настоящий этот дом или нет. Вы оставайтесь здесь. Не подглядывайте! Не дай бог увижу, что вы решили за мной проследить!

Он направился на кухню. Бонни вопросительно посмотрела на Карин. Карин сникла, понимая, что надеялся найти брат. Она услышала, как он опустился на колени и принялся рыться в шкафчике под раковиной. Старый, наследственный стыд не дал подать голос; древние семейные секреты, что отгородили их друг от друга.

Марк вернулся в комнату с торжествующим видом.

– Я же говорил, это место – бутафория. Кое-чего не хватает. Они не стали делать копию.

Он многозначительно посмотрел на Бонни. Бонни опер-

лась на барный стул и взглянула на Карин. Карин нужно было только сказать: «Марк, я спустила твою заначку в унитаз». Но она не стала. Не могла признать, что была в курсе всего, что творил Марк, – возможно, даже в ночь аварии. Да и что бы это изменило? Он все равно выдумал бы очередную теорию, посчитав факты пустым звуком.

Марк подошел и опустился рядом на кровать. Казалось, он вот-вот ее обнимет.

– Я знаю, тебе приходится притворяться, что ты ничего не знаешь. Это твоя работа. Я все понимаю. Но просто скажи: я в опасности? За последние пару месяцев мы хорошо сработались, и, думаю, уж такую кроху правды я заслужил. Ты ведь предупредишь меня, если они снова захотят меня ликвидировать?

Карин замахала руками, как шимпанзе, осваивающий общение жестами. Бонни ответила за нее.

– Никто не причинит тебе вреда, Марк. Мы не позволим.

– Чтоб меня. Они не стали бы так раскошеливаться, только чтобы закончить то,