Сердце женщины - Мухаммед Паруси Матви

высохшая голая земля, которую пересекало железнодорожное полотно. Разве эта земля не похожа на самого Тауфика? Стоит лишь появиться живительной влаге, и она превратится в цветущий сад. Да, Тауфик был подобен этой земле. Его душа полна возвышенных мыслей и добрых намерений, и если дать ему возможность, он претворит мечты в действительность и создаст «Город солнца», не знающий страданий и бедствий.

Поезд остановился, соседи Тауфика вышли из вагона, а он остался сидеть у окна, рассматривая толпу. Вот полугодовалый ребенок сидит на спине матери, которая спешит на поезд. А вот мальчишка лет двенадцати предлагает пассажирам купить куриные яйца. Тауфика заинтересовал маленький продавец. Он вышел из вагона, подошел к мальчику, спросил, сколько стоит одно яйцо. Тот ответил, что за штуку берет полпиастра. Тауфик поинтересовался, обедал ли он сегодня. Мальчик отвечал, что с утра у него не было во рту ни крошки и что поесть он сможет только вечером, когда вернется в свою деревню. Эти слова отозвались болью в сердце Тауфика, укрепляя его решимость искоренить нищету и несправедливость. Тауфик захотел приласкать мальчугана и протянул ему пять пиастров, но тот отказался принять милостыню: «Раз вы не покупаете яиц, я не возьму у вас денег». Такое острое чувство собственного достоинства у бедного и голодного ребенка изумило Тауфика и так растрогало, что на глаза ему навернулись слезы. Он пытался сдержаться, ласково улыбаясь мальчику, но слеза все же покатилась по щеке. Тауфик быстро смахнул ее и направился в купе. Там он снова устроился у окна, за которым продолжал раздаваться мальчишеский голос: «Яйца… кому яйца… яйца!..»

Вдруг Тауфик заметил, что бормочет что-то про себя. Голос его постепенно набирал силу, и вот, не замечая ничего вокруг, он воскликнул:

— Мой народ! Ведь это — мой народ! Мой великий, щедрый и великодушный народ! А я? Что я сделал для тебя? Чем проявил любовь к тебе? Только слезами?

Нет, он создаст партию, которая возглавит борьбу против колониализма и выведет народ из отсталости и нищеты. Он станет во главе этой прогрессивной партии и сплотит вокруг себя стойких соратников, таких, как Осман, знающих и опытных. Эта партия объединит самых образованных и преданных делу людей. После возникновения такой партии Судан станет другим, и этот бедный, голодный мальчик, который сейчас торгует на станции яйцами, чтобы как-нибудь прокормиться, будет учиться в школе. Он будет школьником, а не разносчиком яиц, встречающим проходящие мимо поезда.

Внезапно Тауфику пришло в голову узнать имя мальчика. Он выпрыгнул из вагона и бросился разыскивать маленького продавца, не обращая внимания на окружающих, которые с изумлением наблюдали, как «господин», одетый по-европейски в рубашку и брюки, бежит за мальчишкой-голодранцем. В этот момент поезд потихоньку тронулся, и Тауфик не успел догнать мальчика, который, распродав свой товар, скрылся в привокзальной толпе. Раздался свисток, поезд стал набирать скорость. Тауфик, вскочивший в вагон на ходу, неожиданно снова увидел в толпе маленького разносчика.

— Мальчик, как тебя зовут? — закричал он.

И тот прокричал в ответ:

— Абдаллах Саид!

Колеса мерно стучали по рельсам, а в ушах Тауфика отдавались слова мальчика, которые он повторял в такт стуку колес: «Аб-дал-лах Саид… Аб-дал-лах Саид… Аб-дал-лах Саид…»

В это время в купе вернулись попутчики Тауфика, выходившие пройтись вдоль поезда, размяться и поглядеть на пассажиров. Они только что отошли от вагона первого класса, где разглядывали хорошеньких девушек, и теперь обменивались впечатлениями.

— Ты видел эту смуглянку?.. Не правда ли, мила?

— Да, она прелестна, как цветок.

— А мне не нравится смуглая кожа, я предпочитаю светлых.

— При чем тут светлая кожа? Ты не рассмотрел ее губы. Я просто без ума от этих губ.

— А ты заметил перстень у нее на пальце?

— Что в ней действительно сводит с ума, так это ноги, они словно точеные… такие изящные…

Тут Тауфик вмешался в разговор:

— А вы видели мальчика по имени Абдаллах Саид?

— Абдаллах Саид? Кто это? — отозвался один из юношей.

— Это мальчик, который продает на станции яйца, — сказал Тауфик. — Он голоден и несчастен.

— Послушай, о чем ты говоришь, — удивился собеседник Тауфика. — Сколько таких, как он, в стране? Не сосчитать.

— В этом-то и беда, — с горечью возразил Тауфик.

— Не принимай так близко к сердцу, — стал успокаивать его другой юноша. — Разве ты один можешь помочь всем беднякам?

При этих словах Тауфик повернулся к товарищам, и глаза его, чуть припухшие от недавних слез, заблестели. Он выпрямился во весь рост, словно взошел на трибуну перед многолюдной толпой слушателей.

— Мы в ответе за то, что происходит. И я, и ты, и ты — в ответе каждый из нас. Мы избрали тернистый путь науки, и на нас ложится огромная ответственность, которую мы должны нести с честью, стойко превозмогая трудности и лишения. Наступает решающий этап нашей истории, и мы не можем оставаться в стороне. Если мы уклонимся от ответственности, с нас взыщется перед лицом грядущего поколения, перед Абдаллахом Саидом. Мы не ответственны за прошлое, потому что оно не принадлежало нам. Мы вынуждены были терпеть его, но сейчас это старое колониальное прошлое доживает последние дни. Мы не ответственны за будущее. Будущее призовет новое поколение, которое в свой черед или примет на себя ответственность, или откажется от нее, как это сделали когда-то наши нынешние интеллигенты. За прошлое в ответе они, а не мы. Нам же принадлежит настоящее. Мы обязаны решительно и твердо взяться за дело. Каждый из нас должен нести ответственность в меру сил и способностей, полученных от бога. Нам не к лицу отговорки праздных и безответственных людей, твердящих, что все погибло, положение безвыходно, что радикальные реформы невозможны. Я все это слышал много раз, и мне неинтересны их бредни. У этих людей революционные порывы давно угасли, теперь они стремятся только к тишине и покою. Мне не по пути с ними. Я призываю и вас целиком отдаться борьбе за лучшую жизнь, ибо нет другого выбора для тех, кто желает добра своему народу.

Товарищи Тауфика застыли в изумлении. Они были потрясены и ошеломлены потоком слов, который обрушился на них, как горная лавина. Когда Тауфик закончил речь, они едва не разразились аплодисментами и ликующими возгласами. Они совсем забыли свою болтовню о хорошеньких пассажирках и были готовы ринуться в смертельный бой. Если бы Тауфик отдал им приказ встать под ружье, они с готовностью выполнили бы его. В эту минуту молодые люди чувствовали себя как бы членами боевого союза, руководство которым с молчаливого общего согласия принял на себя Тауфик, лучше других представлявший