Год Черной Обезьяны - Елизавета Ракова

На этих словах Гена помрачнел и ничего не ответил. Сел напротив и осторожно вытянул журнал из пальцев Минчжу, отложил его на подоконник. Как будто она увидела что-то, чего ей видеть не стоило. Минчжу поспешила перевести тему.

– Джинггуо тоже в Москве. Будет антикваром.

И Минчжу принялась рассказывать Гене про сына, то и дело повторяя, что, благодаря подаренному Геной бизнесу Сяо Юй никогда ни в чем не нуждался. Он с детства общался с торговцами и рано развил коммерческие таланты. В последние несколько лет он даже держал точку в городе Б. Гена спросил, где именно вел бизнес Джинггуо, но Минчжу не знала точного названия магазина. Гена захотел увидеть фотографии Сяо Юя, и Минчжу, сетуя на малопиксельность камеры своего телефона, показала немного мутные снимки сына на небольшом экранчике. На лице отца маленького джентльмена отразилась смесь гордости – Джинггуо был бесспорным красавцем – и, как почудилось Минчжу, какой-то горечи. Затем обсудили то, как разросся за последние годы Хэйхэ по сравнению с городом Б, курс юаня, новый ресторан Тедань и русскую жену Суня, которую все недолюбливали. Как оказалось, отец маленького джентльмена был с Сунем в приятелях. Наконец Гена признался, что дела у него идут не очень, от бизнеса он устал и хочет вернуться к науке, дописать диссертацию по китайской филологии. С каждой минутой Минчжу понимала все яснее: она ничего не попросит у отца Сяо Юя.

Радостный гомон птиц заставил взглянуть в окно. Минчжу за разговором не заметила, что дождь перестал, только листья дуба иногда вздрагивали, спуская тяжелые капли от верхушки дерева к земле. Экран мобильного показывал шестнадцать сорок. Если поспешить, она еще успеет на последний обратный паром до Хэйхэ.

– Гроза прошла, спасибо за чай и укрытие, мне пора.

Минчжу потянулась к своему дурацкому пакету, в котором слегка побулькивала бутылка со змеей. Видимо, придется тащить обратно.

– Давай я тебя подвезу! Так тебе в «Евразию» к Суню? – Гена достал из кармана брюк брякнувшие ключи с тяжелым брелоком.

– Нет, ты и так уже много времени потратил на меня!

У Минчжу будто пекло в груди из-за вранья, из-за того, что теперь приходится выкручиваться. Она терпеть не могла обманывать.

– Ну хоть такси разреши тебе заказать!

Гена уже набирал номер в телефоне, и Минчжу ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Умытый дождем двор пьяняще пах словно свежескошенной травой и будто чем-то сладким, какими-то цветами. Упитанные русские голуби (или залетные из Китая?) важно вышагивали туда-сюда по дорожке перед подъездом, не беспокоясь о том, что их лапы мокнут в лужах. Казалось, что деревья обсыпали блестками – это капли на листьях ловили пробивавшееся через тучи солнце. Такие блестки в высоких стеклянных бутыльках пользовались большим спросом у детей в торговом центре. Которого больше не было. Гена поглядывал на наручные часы – такси вот-вот должно было подъехать. Минчжу вдруг почувствовала себя жутко глупо. От сказанной неправды язык точно чесался. И вдруг будто плотину прорвало.

– Торговый центр не был застрахован, – выпалила она, и Гена ошарашенно обернулся. – И с Сунем мы не договаривались. А еще четыре года назад сгорел дом моих родителей, мать теперь живет с родственниками. Я все думала отстроить ей новый, копила, но на складе приходилось вечно что-то ремонтировать, менять проводку… Я не хотела поднимать старым арендаторам плату… Ливэй, мой дорогой Ливэй погиб в пожаре… Деньги, отложенные на новый дом для мамы, пришлось раздать торговцам, товар которых сгорел… И это я, все я виновата, пожелала зла отцу… И не хотела этого бизнеса, устала очень… Вот склад и сгорел… Я ведьма, зеленоглазая ведьма, деревенские были правы! И приехала я сюда, чтобы найти тебя, попросить денег… Но теперь вижу, что и у тебя все не очень…

Желтая «тойота» тихо прошелестела по лужам, затормозила у подъезда. Лицо у Гены было такое, будто он только что увидел привидение. Минчжу поняла, что напугала отца Сяо Юя. Наверное, он считает ее сумасшедшей.

– Я это, э-м, – отец маленького джентльмена озирался по сторонам, будто хотел спрятаться за ближайшим кустом, – сейчас быстро сбегаю в квартиру…

Гена развернулся, вдавил три кнопки кодового замка на двери подъезда, и, судя по звукам, бегом поднялся по лестнице.

– Едем?

Водитель с грустными рыбьими глазами высунулся из окна автомобиля, свесил толстую волосатую руку и побарабанил по дверце.

– Пьят минута, пожалуста.

Минчжу открыла пассажирскую дверь и почти упала на сиденье. Водитель с рыбьими глазами недовольно засопел. Зачем Гена вернулся домой? Взять для нее немного денег? Какой-нибудь подарок для Джинггуо? Просто сбежал, не зная, как отвертеться от надоедливой бывшей любовницы, вымогающей помощь? Прошло уже явно больше пяти минут, а отца Сяо Юя все не было.

– Да не вернется он.

Таксист сказал это с такой уверенностью, как будто был давним знакомым Гены и прекрасно знал их предысторию с Минчжу. Водитель явно просто хотел поскорее выполнить заказ и принять следующий, но Минчжу поняла, что у нее нет причины с ним не согласиться. Отец маленького джентльмена пропал, как уже сделал восемнадцать лет назад, когда она родила от него сына. Только в этот раз ему даже нечего было ей дать.

– Таможыня, – выговорила Минчжу и закрыла лицо ладонями.

Набухли слезы. Минчжу запрокинула голову, не давая им пролиться. Она не любила плакать. Когда машина подъехала к недружелюбным серым воротам таможни, таксист в зеркале заднего вида зыркнул на Минчжу своими светло-голубыми водянистыми глазами. Как будто боялся, что она каким-то образом испортит ему салон своей печалью.

– Сувенира, – сказала Минчжу, протягивая ему вместе с двумя сотнями рублей пакет с водкой.

Таксист явно удивился, но подарок принял, хоть и с некоторой опаской.

На таможне перед отправлением последнего парома – толкучка. В здании так душно и влажно, будто на улице не сентябрь, а июль. Громко вопит маленький ребенок или, быть может, сразу несколько детей общаются на языке рыданий. Благородная овчарка неторопливо вышагивает среди человеческих ног, вывалив из пасти розовый язык. Внезапно Минчжу почувствовала себя побитой, уставшей. Старухой. На секунду с ужасом представилось, что, окажись она сейчас перед зеркалом, из него посмотрит сморщенная вековая бабка. Как будто все то темное колдовство, которое она совершила, забрало у нее десятилетия жизни. Отец, Ливэй… Что они скажут ей, если встретятся в царстве мертвых, у Желтого подземного источника Хуандзюань? Хотелось присесть, но было некуда. Все в очереди так же, как и Минчжу, неловко переваливались с ноги на ногу и поглядывали на часы. Казалось, духи потустороннего мира уже призывают ее к ответу за грехи…

– Минчжу! Минчжу!

Но нет, кто-то зовет ее в этом мире. Минчжу обернулась. Через очередь проталкивался отец маленького джентльмена.

– Зачем же ты уехала?

Щеки у Гены раскраснелись, дыхание сбилось.

– Мы сейчас вернемся, – сказал он обернувшейся тучной женщине, стоявшей в очереди перед Минчжу.

Схватив за локоть, он оттащил Минчжу в сторону. Все это было нереально, будто в фильме, где герой бежит за любимой женщиной в аэропорт.

– Я думала… ты оставил меня… – бормотала Минчжу себе под нос.

– Только надо будет задекларировать сумму. – Гена сунул в руки Минчжу небольшую тканевую клетчатую косметичку на молнии. – Здесь сорок тысяч долларов.

Минчжу потеряла дар речи. Увесистая сумочка тянула руки вниз, как кирпич.

– Я… я не могу принять такую большую сумму. – Минчжу мотала головой.

– Нет, можешь. Мне это важно. Я закрываю главу жизни. Начну заново, в науке. Эти деньги из прошлого, увези их. Они теперь твои.

Гена притянул Минчжу к себе и вдруг страстно обнял. Его горячее дыхание обожгло левое ухо. Отец маленького джентльмена крепко поцеловал ее в щеку, почти в уголок рта, и тело Минчжу обмякло, подалось навстречу… Но Гена уже вел ее под руку обратно к людскому столпотворению. Тучная женщина как раз пошла на паспортный контроль. Отец маленького джентльмена спешно попрощался и уже протискивался к выходу. Его медные вихры еще пару