Русский клуб - Владимир Дэс

Вырваться из этого кольца ограничений было практически невозможно. Если порвать это кольцо, то масса, которая хлынет извне, просто могла его раздавить.

Надо было что-то с этими мыслями и этим положением делать.

Глеб вспомнил весьма курьёзный случай, который произошёл вскоре после того, как он стал использовать два сотовых телефона с разными операторами связи и с разными номерами. Однажды он отправил случайно с одного телефона СМС «Как дела?» на другой свой сотовый телефон. И забыл.

А потом посмотрел на второй телефон, увидел свою же СМС и, не поняв, кто ему написал, но решив, что раз прислали на его новый номер, то это кто-то свой, ответил: «Нормально. А у тебя?» Потом отвлёкся, увидел на экране другого телефона это сообщение и вновь ответил: «Да тоже ничего, а у тебя что нового?»

И началась его осторожная, предельно вежливая переписка с самим собой. Боясь обидеть того, кто с ним переписывался, Глеб отвечал собеседнику и задавал ему вопросы очень деликатно. Незнакомец был столь же тактичен.

Глебу был приятен тон этих переписок. И это не было подконтрольно его службе безопасности. Это был глоток свободы. Узкая лазейка в кольце его ограничений.

Но внезапно Глеб понял, что отвечает сам себе, и очень огорчился.

В конце концов он вызвал Майора, велел до минимума сократить охрану и контроль за ним.

– Задача ясна. Сделаем, Глеб Андреевич.

– Сделай и побыстрее, а то мне жить стало неудобно.

Озадаченный, Майор ушёл, а Глебу стало стыдно, что отвлекает людей по пустякам.

– Да и вообще, – сказал он сам себе вслух. – Пора заканчивать это самокопание, делом надо заниматься.

По основным трассам при выезде из города так и просились супермаркеты с широким ассортиментом товаров для дома, отдыха, путешествий и сада-огорода. Чтобы людям было удобно заехать в супермаркет и прикупить всё, что требовалось за городом.

На открытие первого супермаркета «Русского клуба» приехал губернатор Певцов с Томасом Пикерингом, послом США в России.

Таким образом губернатор хотел показать американцам, как смело и уверенно бывшие «узники коммунизма» идут к капитализму.

Супермаркет получился огромный, светлый, удобный. В нём было всё, что могло понадобиться для жизни. Там даже разместили несколько «Волг» и «Газелей» в качестве выставочных экземпляров. Были и продукты, и промтовары, и хозяйственный инвентарь. А также кафе с горячими обедами. На улице при входе жарили шашлыки и пекли лаваш.

Возглавил этот супермаркет Трубников Владимир Петрович. Глеб пригласил его к себе для строительства, и тот так и остался директором.

Мужчина серьёзный, большой и солидный. Одевался на работу строго: в костюм и галстук. Правда, в кроссовках. Это, как он считал, была дань современности, чтобы все видели: он «за» и в строгом костюме «прошлого», и в обуви «настоящего».

Супермаркет был готов к открытию с десяти часов утра. Но Глеб знал, что губернатор в данный момент, непринужденно болтая по-английски с послом США, гуляет по центру Нижнеокска, показывая горожанам этого высокопоставленного американца, как в России водили слона по улицам.

Открытие отложили.

К часу дня прибыл кортеж из «Чаек» и «Волг». Посла познакомили с Глебом и директором супермаркета. Они вместе вошли в первый супермаркет губернии и направились вдоль прилавков, всему удивляясь и всем восхищаясь.

В кафе посол пригубил стакан томатного сока и, помахав ручкой, отбыл вместе с губернатором в его загородную резиденцию Зелёный Бор.

Уезжая, Борис успел шепнуть Глебу: «Молодец!»

Глеб, довольный, поблагодарил директора, коллектив супермаркета и поехал в свой офис на Ильинку.

Трубников поспешил к себе в кабинет. Он был до перестройки крупным строительным руководителем. Строил много и хорошо в Нижнеокске и других городах.

Но бес попутал.

Когда только пахнуло свободой и народ немного раскрепостился, Владимир Петрович, как и многие большие начальники, следуя «моде», позволил себе роман с секретаршей. Она была юна и красива. Не успели они встретиться пару раз, как девушка заявила, что беременна, и начала вести себя как хозяйка всего строительного управления.

Супруга Владимира Петровича работала в этом же управлении. Их сын только поступил в строительный институт. И тут такая история.

Жена слегла, у неё от переживаний отнялись ноги. Сын бросил институт.

Финансирование строительной отрасли резко сократилось, и господин Трубников остался совсем без денег. Юная секретарша исчезла, её беременность оказалась ложной. Жена, ставшая инвалидом, лежала дома, а сын без дела мотался по городу. Вот в это самое время к Трубникову и приехал Глеб.

Владимир Петрович видел Глеба раньше несколько раз. Но, как человек бывшей партийной системы, прошедший все ступени иерархии от монтажника до начальника крупного управления, недолюбливал Глеба. Считал его выскочкой, мошенником, как и всех остальных предпринимателей, случайно выброшенных пеной перестройки на золотой берег.

Но Глеб предложил заниматься его любимым делом – строительством, и он скрепя сердце согласился.

Сынок его, Ваня, стал часто заезжать к папе на новую работу и лазил по строительным задворкам. Там подружился с азиатами и пристрастился к травке, а затем к героину. Что только ни делал Владимир Петрович, чтобы отвадить его от этой гадости!

И сутками держал запертым в одном из ангаров, и бил, и выгонял из дома – ничего не помогало. Ваня исчезал на какое-то время, потом Трубникову докладывали, что его чадо опять болтается по баракам.

Вот и сегодня, в ночь перед открытием супермаркета, отец отловил сына, притащил к себе в офис и пристегнул наручником к чугунной батарее, чтобы тот не смог помешать ответственному мероприятию.

После торжественного открытия супермаркета Владимир Петрович прибежал в кабинет и, увидев сына на полу, в ломке, бьющегося в конвульсиях, заплакал. Он помнил, каким Ваня был красивым и умным мальчиком. Какая у них была хорошая семья. Верная жена, мальчишка, светленький, словно ангелочек. Казалось, вырастет он на радость родителям и всем добрым людям. И вдруг эта перестройка…

И такая тоска подкатила к сердцу Владимира Петровича, такая боль, что он бросился к сыну, упал на колени, отстегнул его от батареи и обнял, прижал к себе. Тельце оказалось настолько худым и хрупким, что Владимир Петрович зарыдал от жалости: «Сынок, сыночек, прости, родной».

Ваня тоже прижался к отцу, тоже обхватил его, как мог, и зашептал на ухо: «Зачем? Зачем вы меня родили?» Но отец его не слушал, он только рыдал и твердил: «Я не виноват, не виноват». А Ваня спросил: «А кто виноват? Кто?!» И, вытащив из кармана длинное шило, сильно, с размаха ударил отца в спину.

Владимир Петрович вздрогнул, но сына не отпустил. А тот ударил ещё раз. Потом ещё