Суоми в огне - Ульяс Карлович Викстрем

Того, что был повыше, звали Аки Финтерус. Его провожала жена Айли с маленькой дочкой. Он подхватывал их по очереди на руки и приговаривал:

— Ну, чур не реветь. Как слезы увижу, так и сила из меня вон...

Айли склонилась над дочкой, чтобы поправить ей шапочку и прикрыть получше ушки, хотя все было и так в порядке. Просто хотелось скрыть блеснувшие в глазах слезы.

Эстери бодро суетилась вокруг Аукусти. Она была взволнована торжественностью и ответственностью момента. Подумать только! Из Турку сразу уезжает столько народу. И среди других ее Аукусти. Она стучала ему по груди маленьким кулачком и уже в который раз повторяла:

— Веди себя хорошенько. И нечего тебе вечно спорить. Чтобы не пришлось тут за тебя краснеть.

— Как это хорошенько? — взъелся Аукусти. — Что я, должен вежливо кланяться каждому проклятому лахтарю и спрашивать, мол, позвольте вас пристукнуть, господин хороший? Нет, Эссу, лахтарям я кланяться не стану, с ними у меня будет разговор короткий...

Карпакко нагнулся и зашептал что-то на ухо Эстери. Та покраснела и шлепнула мужа варежкой:

— Бессовестный... И не стыдно.

Эстери казалась рядом с ним совсем девчонкой. На ногах у нее были самодельные бурки из серого сукна, на руках зеленые шерстяные варежки. В глазах светился озорной огонек, а разрумянившиеся на морозе щеки алели, как яблоки. Эссу не могла ни минуты спокойно стоять на месте. Она то и дело тормошила Аукусти, дергала его за рукав и все время что-нибудь поучительно говорила.

— Знаешь, присматривай там за Яли, — напутствовала она мужа. — Чтобы он за девками не бегал.

— Там нам не до девок будет, — улыбнулся в ответ сам Яли Висанен.

— Не говори. Уж тебя-то мы знаем.

Эстери погрозила рукой перед самым носом Яли:

— Ну, берегись, если ты только изменишь Айни.

— И в мыслях такого нет, — засмеялся Яли.

У Айни и Яли было уже двое детей. Девочке исполнилось только полгода, поэтому Айни не смогла пойти провожать мужа. Они простились дома.

Халоска вдруг увидела Ялонена и Старину из Сёркки, шагавших по перрону вдоль состава, и потянула Тойво в сторону, чтобы укрыться в толпе. Но Старина уже заметил их. Прощаясь с Сийри, он надолго задержал ее руку в своей. Тойво даже показалось, что чересчур надолго.

— Ну, так мы едем, — задумчиво проговорил Старина, глядя Сийри в глаза.

— Желаю вам счастья. Возвращайтесь скорее живыми и невредимыми, — невесело улыбнулась в ответ Халоска.

Тойво незаметно отошел от них и разыскал Илмари. Тот радостно кивнул ему. Глаза парней светились восторгом. Илмари залюбовался другом: Тойво теперь как герой. В руках у него настоящая винтовка, и он отправляется на фронт. Илмари с гордостью взял отцовскую трубу и заиграл «Марсельезу».

— Прощай, Сийри. Желаю тебе всего хорошего, — ласково повторил Старина из Сёркки. — И меня не забывай.

— Прощай, Кости.

Это вырвалось у Халоски, как стон. Губы ее дрогнули, а глаза защипало от слез.

Краем глаза Тойво наблюдал за ними, потом его внимание привлек Юкка Ялонен, торопливо переходивший от вагона к вагону.

«Дядя Юкка во всем непохож на остальных. Даже винтовку носит не так, как другие... Она у него за плечом стволом вниз, и придерживает он ее за ремень как-то по-особенному, большим пальцем правой руки», — подумал Тойво. Юкка уже прошел было мимо него, но вдруг вернулся и протянул Тойво винтовку:

— Подержи-ка и мою. Надо узнать, чего там машинисты копаются...

Илмари очень хотелось хоть немного подержать в руках настоящую, тяжелую винтовку Тойво, но он не смел сказать об этом другу. Кавандер-старший стоял мрачный рядом с сыном и поучал его:

— Смотри, береги трубу. Не стукай ее... и чужим не давай... Да мать слушайся. А чуть что, так и знай: приеду — взгрею.

— Взгреешь, если с ремнем вернешься, — вставил кто-то со смехом.

— Куда же он может подеваться? — удивился Кавандер.

— А туда же, куда и мы, если не вернемся.

— Ну, если не вернемся, тогда другой разговор.

При этих словах Илмари оторопело взглянул на отца. И хотя ему частенько доставалось от него, Илмари стало жутко при одной только мысли, что отец может не вернуться домой. В этот момент в воздухе прозвенела команда Юкки Ялонена:

— По вагонам, ребята!

Полутемный пассажирский вагон был уже битком набит, когда Карпакко втиснулся туда, энергично работая локтями и таща на плече огромный рюкзак. Юкка поднялся на подножку вагона последним.

Паровоз свистнул, и поезд тихонько поплыл мимо платформы. Оставшиеся махали руками и провожали взглядом состав. Старенький паровоз пыхтел изо всех сил, набирая скорость.

Халоска, тяжело ступая, медленно шла по привокзальной площади. Деревья стояли притихшие — на их ветвях толстым слоем лежал снег. Было так тоскливо и необычно тихо после шумной сутолоки проводов.

Илмари догнал Халоску и зашагал с ней рядом, неся под мышкой отцовскую трубу. Потом к ним присоединился и старик Висанен, проводивший Яли. Илмари с любопытством прислушивался к разговору между матерью Тойво и стариком Висаненом. Он потом подробно расскажет обо всем матери — что видел и слышал. С отъездом отца Илмари почувствовал (некоторое облегчение, но в то же время и свою ответственность перед матерью. И еще ему показалось сегодня, что на лице отца, таком простом и знакомом, и на многих других лицах было начертано что-то суровое, роковое.

А старик Висанен все не переставал удивляться, зачем это Анстэн отправился на фронт.

— Уж нам-то, старикам, там нечего делать. Ну какая от него польза? — не унимался Висанен.

— Так ведь Анстэн всегда был вместе с ними, — просто ответила Халоска. — Потому и сейчас поехал.

Висанен тоже помогал при сборах отряда на фронт. Как-никак, это общее дело. Но в глубине души он не одобрял всей этой затеи.

На перекрестке они расстались. Старик Висанен попрощался и зашагал в сторону Корппола-горы. Халоска и Илмари дошли до угла Мартинмяки и свернули на улицу Итяйнен.

III

Вдоволь накружившись за день по лесам и полянам, злые вихри теперь словно старались засыпать снегом деревни и уже замели сугробами заборы до самых верхушек.

Поезд, деловито пыхтя, уносил красногвардейцев все дальше и дальше на север, и постепенно ночная тьма поглотила его.

Ялонен приказал погасить в вагонах огни, потому что еще в Турку его предупредили, что красногвардейские поезда, отправившиеся до