Нино и её призраки - Анна Аркадьевна Теплицкая

момент я потянулась за гранатовым соком и, громко ойкнув, опрокинула стакан. Ия заржала на весь стол и пребольно ткнула меня локтем в бок. Все за столом, ни на секунду не прекращая разговора, посмотрели на меня, а я вспыхнула и забормотала извинения. Лейла недовольно вздохнула, поднялась и скрылась за дверью.

Тетя Нанули, продолжая спорить («Вай мэ, зачем вспомнили военную хунту, может, не будем об этом?»), перегнулась через стол и подала мне бумажные салфетки.

Благодарно покивав, я стала с усердием размазывать гранатовую жижу по скатерти, ругая себя за неуклюжесть: теперь Гела подумает, что я и вовсе несуразный подросток, который, ко всему прочему, еще и плохо управляет частями своего тела. Теперь он точно на меня не посмотрит.

Салфетки мгновенно пропитались соком и теперь грустно свисали с ладони, с них обильно капало во все стороны. Я сжала кулак, и бумага, излившись на скатерть, мгновенно склеилась в плотный ком. Не отчаиваясь, я продолжала упорно пихать руку, которая в моем сознании увеличилась в размерах, между блюдами и стаканами, всерьез опасаясь задеть еще что-то и с грохотом опрокинуть это что-то на пол, усиленно терла, производя скорее обратный эффект. Я беспомощно оглянулась. Ия жевала хачапури, выдувая изо рта сырные пузыри, смотрела на мои потуги, тихонько подхихикивая.

Помощь пришла с неожиданной стороны: Лейла двумя пальцами разжала мой кулак, соскребла и спрятала гранатовую салфетку, потом уверенными движениями собрала тряпкой всю жидкость, заменила мне блюдо и села за свое безукоризненно чистое место. Все это заняло у нее не больше десяти секунд.

Поникшая, я смотрела прямо перед собой — скатерть была вся в кровавых разводах, как после побоища, олицетворение моего бесславного проигрыша. Я чувствовала себя размазанной. Вот Лейла сука. Могла бы дать мне тряпочку получше, а не выпендриваться тут. Как мне конкурировать с этой бабой за Гелу? Хотя я молодая, красивая, а она жирная и старая.

— Давай ешь быстрее, нам идти нужно, — выразительно посмотрела на меня Ия.

Я хорошо помнила, куда она торопилась: внизу нас должны были ждать двое парней — осетины Тимур и Сослан.

Тимур был как бы парень Ии, хотя между ними и не происходило ничего серьезного. Они смотрелись эффектно: оба высокие, темноволосые, с яркими чертами лица, громкие и харизматичные. Их было видно и слышно издалека. Мы с Ийкой часто говорили о любви. Обсуждали, как Тимур предложил ей убежать из Питера, чтобы жить в Северной Осетии, подальше от родителей.

— Ты хочешь замуж?

— Да, — честно сказала она. — Тим очень классный.

Мне было от этого страшно, я представляла, что будет с Гелой, когда он узнает, что мусульманин украл его единственную дочь, чтобы отвезти ее во Владик. «Гела его убьет», — убеждала я Ию. Хотя, в глубине души, я знала, что если бы на месте Ии была сама, то согласилась бы на такое не раздумывая, уж больно Тима был красивый. Так романтично, думала я с легкой завистью, кавказские Ромео и Джульетта.

Чаще всего мы гуляли по Петроградке, они целовались по подворотням, тогда как мы с Сосланом тащились позади, выдержав для приличия некоторое расстояние. Мне Сослан не нравился: неотесанный, набит глупыми, вовсе не смешными шутками, к тому же совершенно гигантского роста, с огромными лохматыми бровями, которые норовят срастись на переносице. Я, скорее всего, тоже не вызывала в нем никаких чувств. Несмотря на это, пару раз он попробовал полапать меня, уже было просунул свои ручищи под футболку, но я рассердилась и оттолкнула его. После этого случая мы гуляли молча, стараясь не отставать от парочки. Когда Ийка и Тимур, вдоволь нацеловавшись, обращали на нас внимание, мы наконец переставали быть парочками и делались просто компанией друзей, что мне нравилось чуть больше, — вчетвером садились на скамеечку, болтали и курили. Тимур смешно шутил, и на его фоне даже Сосик не казался таким придурком. Немудрено, что Ия была от него без ума: смотрела на него во все глаза, и он отвечал ей теми же жаркими взглядами из-под густых кавказских ресниц.

Не сказать что я бы хотела повторять весь этот заезженный сценарий еще раз, гораздо больше мне бы хотелось сидеть в квартире Беридзе и слушать Гелу, но я помнила, что мы уходили, а значит, сидеть дальше в этой комнате не имело никакого смысла. Интересно, что происходит, если я остаюсь в локации, которой не было в моей памяти. Наверное, ничего. Скорее всего, комната растает и меня выбросит обратно в кабинет врача.

Я кивнула. Мы быстро доели и сбежали вниз на Большую Пушкарскую. Это был один из тех немногих дней в году, когда в Питере было солнце; оно не торопилось спускаться и хорошенько прогрело густейшую пыль, характерную для больного сердца Петроградки. Около парадной уже ждали. Завидев нас, они с самым крутым видом развернулись: Тимур щелчком отбросил окурок, обнял Ийку и смачно поцеловал в губы, Сослан, коротко кивнув мне, встал рядом с видом великомученика.

Мы начали нашу обычную процессию, пересекая переплетения не имеющих для меня названий улиц. Обычно я шла с опущенной головой, разглядывая тротуар, старалась не наступать на люки и разноцветные плевки, но сегодня вертела головой, отмечая детали, до которых раньше мне не было никакого дела. Дома те же самые, только улица выглядит непривычно: беспорядочное нагромождение баннеров, разделенных посередине дорогой. На фасадах огромные плакаты с рекламой стального притягательного Nokia 5700 XpressMusic, ультрачерной туши для ресниц и прочей модной для того времени туфты. На самом деле удобно, не надо ничего реставрировать, не надо ничего мыть, я и забыла, как в начале двухтысячных стеснялись этого изуродованного города.

Глазом я зацепилась за огромный красный биллборд с яйцом МТС. «Звони чаще — плати меньше», новый тариф «Свободный». Господи, неужели в моей памяти есть место и для такой чуши? Какая же она безграничная. Чушь или память? — задалась я вопросом — и ответила себе: «Обе».

Идем дальше, я слышу шаркающего рядом Сосика. Триста метров до метро «Петроградская». Мы идем по табачным окуркам, ямам и бесчисленным люкам с надписью «300 лет Санкт-Петербургу». Прямо на тротуарах холодильники «Кока-Кола», торгующие лимонадами и мороженым, растяжки с надписями «Обувь», «Аренда» и «Продукты». Знакомые до боли в глазах афиши «Дома 2», «24 и 25 мая ДК Юбилейный», Красная галочка, LOVE RADIO 105,3 fm, город переливается рекламой, как дешевый рынок. Машины сильно постарели, сплошь неказистые, монотонно-серые «Опели», «Хонды» и «Рено», проехал смешной грузовичок с темно-синей нелепой растяжкой на