Любимых убивают все - Сабрина Хэгг

Аксель немного нагнулся, чтобы Йенни могла без труда закрепить объемную конструкцию у него на голове.

– Красота! – Йенни осторожно убрала челку с глаз Акселя, и губы ее непроизвольно расползлись в улыбке. Белые, розовые, голубые и желтые цветы в обрамлении сочной зелени, точно корона лесного принца, красовались в расплавленном золоте его волос.

– Спасибо, – ответил Аксель, поправляя венок.

– Да не за что. Знаешь, тебе очень даже идет.

Затем она начала плести точно такой же венок и для себя.

– Аксель… У тебя же вроде нет никаких планов на лето? – спросила Йенни, вплетая астры в композицию. – И я тут подумала… Может, съездим в Италию вдвоем? Ты ведь никогда там не был. Я бы показала тебе Рим, Болонью или Флоренцию. Или, если хочешь, можно съездить на какой-нибудь остров. На Искью там или на Капри. Как ты смотришь на это?

– Я бы с радостью. Но я не смогу. Во-первых, я не знаю, когда у меня отпуск, да и с деньгами у нас сейчас не все так безоблачно. А во-вторых, отпуск начался у мамы, и теперь у меня есть возможность проводить с ней больше времени. Нужно будет чем-то ее занять, чтобы она не сидела в одиночестве и не взялась снова пить так, как прошлым летом, или не связалась с каким-нибудь ублюдком, который распускает руки. Я просто… нужен ей сейчас. – Аксель опустил взгляд на охапку цветов и вздохнул. Йенни притронулась ладонью к его плечу. – Прости.

– Боже, да за что ты извиняешься? – Йенни отложила венок в сторону, прижалась к Акселю нежно. – Это же было просто предложение. Мы и здесь найдем, чем заняться. Более того, у нас будет самое шикарное лето. И для этого необязательно нужно ехать в Италию, так ведь?

– Да, наверное, – сказал Аксель, пожимая виновато плечами.

– Не «наверное», а именно так и есть. Что может быть лучше, чем провести эти полтора месяца с тобой? И мне, если честно, вообще плевать где.

Лицо Йенни озарила широкая солнечная улыбка, тень которой проскользнула в ее широко распахнутых васильковых глазах.

– Ты просто чудо, – сказал Аксель и поцеловал Йенни в лоб.

Еще минут пять ребята сидели молча, прислушиваясь к звукам природы: то к пению птиц, то к шелесту листьев. Вскоре до озера стали доноситься человеческие голоса и музыка.

Закончив свой венок, Йенни осторожно водрузила его на голову. Аксель помог закрепить его, а затем взял ее лицо в свои ладони, долго не отводил от него ясного проникновенного взгляда. Его теплые руки теперь пахли горьковатой сладостью цветов.

– Ты как будто сошла со страниц сказки про Блуммелину[41].

– Я никогда не слышала этой сказки, – задумчиво проговорила Йенни.

– Серьезно? Никогда?! – удивленно спросил Аксель. – Это была любимая сказка Флер, поэтому я до сих пор ее наизусть помню. Если коротко, то там рассказывается про девочку с цветущими волосами. Причем волосы у нее цвели в прямом смысле. Еще у нее были золотые руки: какой бы цветок Малин не посадила в оранжерее отца, он обязательно потом расцветал. И, конечно же, у нее было очень доброе, бесстрашное сердце.

Йенни засмеялась, качая головой:

– Ну «золотые руки» – это точно не про меня. Я, скорее, Халк, который все крушит. Уж тебе точно не нужно рассказывать про мою неуклюжесть! Ты и сам все видел.

– Не преувеличивай. Все не настолько плохо.

Аксель расхохотался и, аккуратно сняв венок с головы, лег на спину. Йенни последовала его примеру.

Они молча лежали на пирсе, закрывали глаза ладонями от слепящего солнца. До их слуха доносились знакомые песни, которые традиционно исполнялись на каждый Мидсоммар. И глубоко в душе что-то затрепетало, болезненно всколыхнулось.

В памяти каждого ожили красочные картины из детства – их было много, и они сменяли друг друга, словно кадры в фильме. И грудь сжималась от необъяснимой тоски, от острой ностальгии по тому светлому, беззаботному времени. По «идеальному» Мидсоммару, когда они танцевали до упаду «Танец маленьких лягушат»[42], держа за руки маму с папой, ели картошку с селедкой лишь для того, чтобы потом полакомиться клубничным тортом, а вечером, сидя рядом с родителями у озера, смотрели на серебрящийся над водной гладью туман, на лиловое небо в оранжево-красных разводах.

Наверное, Аксель с Йенни еще долго нежились бы в лучах летнего солнца, слушая шум воды и смех празднующих, но погода внесла в их планы свои коррективы. Какой же Мидсоммар проходит без внезапно грянувшего ливня?

* * *

Ужин кончился к девяти часам вечера. Он был совсем легкий – шампанское и торт со взбитыми сливками и свежей клубникой. Резвиться под задорную музыку никто уже не хотел, поэтому все разговаривали вполголоса, слушая спокойные мелодии, льющиеся из радиоприемника. Небо в тот вечер было необыкновенно красивым: оно пылало над темными контурами деревьев, похожее на шипящую багрово-оранжевую лаву. Свет украшающих яблоню гирлянд мягко рассеивался золотистым сиянием в бледно-серых сумерках.

Посидев еще немного на улице, всей семьей решили убирать со стола. Аксель вызвался вымыть посуду, а Йенни осталась с ним, чтобы насухо протереть столовые приборы, стаканы, рюмки и тарелки, а затем разложить их по местам. Управились ребята только к половине одиннадцатого.

– Сейчас будет самая интересная часть вечера, – предупредил Аксель, снимая с себя фартук в красную клеточку. – Ну, точнее, интересная для тебя, потому что ты еще не видела дедушкину коллекцию вырезок про «Титаник» из старинных газет.

– Он что, собирает газетные вырезки про «Титаник»? – удивленно спросила Йенни, широко распахнув глаза. – Это так здорово!

– Тогда иди слушай, а я застелю нам постель, хорошо? – Аксель улыбнулся и, обняв Йенни за плечи, зашагал с нею прочь из кухни.

– А вот и наши герои! – в унисон воскликнули Биби и Аксель-старший, приветствуя ребят радостными аплодисментами. – Спасибо, что так помогли.

Йенни с Акселем театрально раскланялись, а Йенни еще и сделала реверанс. По комнате пробежала волна смеха.

В гостиной горел яркий свет. Кристин с Флер сидели в обнимку на диване, рядом с ними – Берит. Аксель-старший расположился в любимом глубоком кресле, на подлокотнике которого чернела толстая папка. На корешке виднелась надпись «Титаник».

– Я уже рассказал Йенни про твою коллекцию, и она с нетерпением ждет, когда ты начнешь показывать ее, – обратился Аксель к деду. Йенни тем временем присела рядом с Биби. – Я пока проветрю в гостевой комнате и заправлю постель. Спокойной всем ночи.

– Вы с Йенни там спать будете? – поинтересовалась Берит, подняв глаза