Дождь в Токио - Ясмин Шакарами

шорох и скрежет.

– Кентаро, это ты? – голос едва ли громче шелеста листвы. Может, джедай наткнулся на стикер ПАТИНКО ЛАВ?

Фольга трещит и прогибается. В панике отпрыгиваю назад, крича на английском языке:

– Кто здесь? Немедленно назовитесь!

И тогда – совершенно неожиданно – из дыры вылетает неопознанный жирный объект и приземляется у моих ног с пронзительным «МИ-И-И-А-А-У-У-У!»

– Братто Питто! – потрясённо визжу я. – Ты жив!

Лысый кот встряхивается и возмущённо орёт.

– Ая! Хару! Просыпайтесь! – подхватив кота на руки, приплясываю от счастья. – Скорее, все сюда! Посмотрите, кто пришёл!

Братто Питто, выпучив безумные глаза, истерично вопит, намекая, что очень голоден.

– Спасибо, – шепчу я, зарываясь лицом в его тёплый урчащий живот. – Я найду тебя, Кентаро.

18

Тадайма

– Почему ты так смотришь? – я смущённо чешу в затылке. – У меня что-то на лице?

Кентаро ухмыляется, и лунный свет теряется в темноте его зрачков.

– Ч-что? – хихикаю я. – Ты меня нервируешь.

Кентаро опускает взгляд на мои губы, и на лице у него появляется это особенное выражение – бесстрашное, притягательное и неотразимое. Подавшись вперёд, я закрываю глаза и жду, когда из-за Кентаро у меня снова перехватит дыхание.

– У тебя ресничка, додзикко, – объясняет он с весёлым смешком.

– Ой… – сокрушаюсь я, надеясь, что он не заметит моё разочарование.

Кентаро улыбается и проводит пальцем по моей щеке. Оперевшись на перила, я смотрю на завораживающие неоновые огни Токио. Наверное, сама сияю ярче любого здания – так безумно счастлива.

Он очерчивает мои губы, мягко скользит вниз к подбородку. От осознания, как много значат эти прикосновения, по телу бежит приятная дрожь.

Кентаро гладит шею. Его лицо скрывает соблазнительная темнота.

– Никакой реснички нет, верно? – негромко уточняю я.

Ключицы, плечи, лопатки – Кентаро ничего не упускает и целенаправленно скользит ладонями вниз по спине. Я теряю рассудок, представив, что однажды почувствую его прикосновения голой кожей. Кентаро дотрагивается до бёдер, и я вздрагиваю с тихим вздохом.

Мне он так нужен! Но именно в этот миг, когда желание становится невыносимым, Кентаро убирает руки и непринуждённо мажет пальцем мне по носу.

– Здесь.

Я в неверии пялюсь на ресничку.

– Загадай что-нибудь, додзикко, – нахально улыбается Кентаро.

– Ну, погоди! – шиплю я. – Желаю, чтобы ты…

Договорить не получается: Кентаро обхватывает меня за талию, притягивая к себе.

– Твоё желание для меня приказ, – тихо произносит он, прижимаясь к моим губам своими.

Поцелуй – грубый и полный желания.

Здание ПАТИНКО ЛАВ рассыпается, и единственная наша опора – бархатный звёздный свет…

– Онэ-чан, онэ-чан! – легонько трясёт меня Харуто. – Ты соскребёшь всю краску с полки, если продолжишь в том же духе!

Вынырнув из мыслей, я краснею до корней волос:

– Прости, я отвлеклась.

Харуто достаёт Братто Питто из коробки и озабоченно спрашивает:

– Всё хорошо?

– Конечно, хочу поскорее отремонтировать дом, – тараторю я, прогоняя Братто Питто из ящика с носками, который как раз разбирала.

– Волнуешься за друга? – допытывается Хару, шугнув Братто Питто из мешка с мусором.

– Д-друга?

– Я очень переживаю за свою подружку, – признаётся Харуто, освобождая Братто Питто от клейкой ленты.

Удивлённо моргаю:

– У тебя есть подружка, Хару-чан?

– Ты же сама сказала, что надо действовать. Я послушался этого совета, – Харуто лукаво улыбается и тихо добавляет: – Она на год старше меня. Ей уже одиннадцать лет.

– Впечатляет! – смеюсь я, спасая косметичку из-под морщинистого зада Братто Питто. – Она была в школе, когда та обрушилась?

– К счастью, нет, – отвечает Хару, складывая одеяло и вытаскивая из-под него Братто Питто. – Но она живёт в Синагаве.

– Что с Синагавой?! – слова рассекают воздух, словно кнут, и Харуто с Братто Питто испуганно вздрагивают.

– Ах, весь Токийский залив разрушен цунами. Синагаве особенно досталось.

Пшыкаю на окно очиститель, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разреветься в голос.

– Твой друг живёт где-то в Синагаве?

– Да, – шепчу я, вытирая окно так усердно, что стекло протестующе скрипит.

– Это ничего не значит, – частит Харуто. – Токио огромен. Кто знает, где твоего друга застало землетрясение.

– Слабое утешение, – бормочу я.

– Гораздо лучше верить, что он может быть где угодно, в миллионе мест, чем нигде, разве нет?

С удивлением взглянув на Харуто, киваю.

– Не сомневаюсь, ты найдёшь своего друга, в конце концов у тебя особый талант, чутьё на людей.

– Звучит так, будто ты описываешь опасного сталкера, но спасибо, – замечаю я со слабой улыбкой. – Уверена, вы с твоей подружкой обязательно встретитесь.

– С подружкой? – переспрашивает Ая, которая, громыхая, врывается в комнату с метлой.

Братто Питто, с чего-то решивший, что деревянная рукоятка метлы представляет опасность для жизни, с воплем спрыгивает со стула и юркает под шкаф.

– Всё верно, у Хару-чана есть подружка, – сообщаю я. – Ей уже одиннадцать…

Хару больно наступает мне на ногу и склоняется в уважительном поклоне:

– Ая-чан, ты так усердно работаешь! Пожалуйста, устраивайся поудобнее и отдохни. Я уберусь вместо тебя. Но позволь для начала принести тебе что-нибудь освежиться. Ты это более чем заслужила, милостивая, достопочтенная, мудрая сестра.

Ая с метлой выглядит пугающе грозной:

– Иди и подготовь нам провиант!

– Провиант? – с надеждой повторяю я.

– Положи побольше питья, сегодня у нас много дел! И да, не забывай про сладости!

– У нас нет сладостей, – лепечет Харуто, согнувшийся в поклоне.

– Правда думаешь, что мне не известно о твоих тайных запасах? – Ая машет метлой и громко шипит. – Много же у тебя секретов от бедной, бедной сестры!

– Хорошо, – Харуто складывает руки в молитвенном жесте. – Я принесу все сладости, какие у меня есть!

– Иди уже, – Ая пихает Хару к двери. – Давай, за работу! Взрослым надо поговорить. Подружка – вот ещё!

Поблагодарив, Хару на цыпочках убегает.

– Я давно ждала возможность заполучить эти сладости, – поясняет Ая с хитрой усмешкой. – Этот маленький скряга прячет их под матрасом с самого Рождества.

– Поведаешь, наконец, что сказала ока-сан? – нетерпеливо спрашиваю я.

– Ах, точно. Нам можно искать Катарину, главное не уходить далеко и в пять вечера быть дома. Ещё она разрешила взять рации.

С ликующим воплем бросаюсь Ае на шею:

– Ты гений!

– Постоянно это слышу, – подмигивает она. – Позже хочу поискать Рио. От неё ни слуха, ни духа, начинаю волноваться.

– Разумеется, – соглашаюсь я, поспешно натягивая кроссовки. – Я готова!

– Почему ты передумала?

– Что?

– Вчера ты хотела сдаться, – поясняет Ая.

– Теперь он послал мне знак.

Она недоверчиво моргает:

– В виде сообщения?

– В виде лысого кота.

– Малу-чан, ты снова забрела в царство мёртвых?

Смеюсь в голос.

– Знаком был Братто Питто.

– Ух ты, сексуально, – она ёжится. – Хорошо, через десять минут выдвигаемся. Начнём с Сибуи, ты согласна?