Монгольский след - Кристиан Гарсен

— Ну конечно же, мы зайдем туда, Холлингсворт, — ответила Нююрикки, пожав плечами. — Просто чтобы разжиться информацией. Бембо должен быть где-то в этом секторе.

Они пошли вверх по склону приземистого каменистого холма, Нююрикки при этом держалась на несколько шагов впереди — к большому удовольствию Рагнвальда, всегда готового полюбоваться крутыми бедрами и сочными ягодицами своей начальницы, особенно года они раскачиваются прямо на высоте его носа.

„Ёкарный бабай[62]! — подумал, распалившись, Рагнвальд, — я просто обязан при случае трахнуть ее. Это же издевательство над человеком — приехать на край света, дни напролет проводить в обществе друг друга и не использовать такой шанс. Если бы только она подала мне какой-нибудь знак… Она не любит мужчин или как? Зуб даю, — заверил он себя, — будь я сам ее начальником, мы б уже давно перепихнулись“.

Однако для Нююрикки Рагнвальд, можно сказать, не существовал. Интереса у нее он в сексуальном плане вызывал не больше, чем тушканчик у кактуса. Или косуля у зайца. Или сурок у яка дяди Омсума», — машинально написав эти последние слова, Чэнь Ванлинь подивился нелепости подобного сравнения.

«Письмо соотносится с устной речью так же, как сновидение — с жизнью наяву. Когда кто-нибудь записывает слова — они засыпают, когда произносит — они просыпаются. Не делай удивленного лица, Чэнь-Костлявый. Тебе от меня и здесь не укрыться».

У Ванлиня, к сожалению, не было времени на разговоры о природе языка и повествования, потому что оба полицейских уже подошли к лачуге и замерли перед ней — спиной к солнцу, лицом к белокурой девочке, забавляющейся со своей игрушкой, и, на заднем плане, к сухонькой старушке, жующей пустым ртом и сверлящей их обоих взглядом.

— И что же вас сюда занесло? — спросила старуха неожиданно низким строгим голосом.

Рагнвальд вытаращил глаза.

— Вы это слышали, лейтенант? — тихо произнес Рагнвальд.

Нююрикки не ответила. Она смотрела на девчушку, которая что-то напевала и крутила в руках своего тряпичного геккона. На фоне почти полной тишины это «что-то» показалось Нююрикки чуть ли не раскатами грома: это была считалочка, которой она не слышала с тех давних лет, когда сама была мелкой, — финская считалочка, которой ее научила мама. Она вдруг почувствовала себя тающей от нежности, падающей в бесконечный колодец ностальгии, пронзенной стрелою убежавшего детства: вспомнились счастливые летние месяцы, проведенные у дедушки с бабушкой в пригороде Хельсинки, прогулки на берегу огромного озера и в тенистом лесу, где живут удивительные существа — кобольды, кикиморы, гномы в красных колпаках и говорящие животные.

— Что происходит, лейтенант? — спросил Рагнвальд. — Вид у вас какой-то странный.

— Нет-нет, всё в порядке… — пробормотала Нююрикки. — Спросите, не знакома ли она с Бембо.

— Не знакомы, — невозмутимо произнесла старуха.

Рагнвальд еще больше вытаращил глаза, хоть сделать это было не просто.

— Вы это слышали, лейтенант? Она ответила раньше, чем я спросил, вот же ж…

— Я слышу всё, что вы, — сказала старуха степенно. — Бительджэз тоже. Вам достаточно только.

Малышка продолжала играть со своим гекконом и напевать.

— Подозрительная девчонка, согласны? — шепнул Рагнвальд на ухо Нююрикки. — Волосы у нее седые, уверяю вас. А главное — кто эта старуха, не договаривающая свои фразы до конца? Пусть-ка предъявят документы?

— Ее зовут Бительджэз… Бительджэз Грайдер, — негромко ответила Нююрикки, прижмурившая глаза, чтобы лучше понимать слова, которые мурлыкала девочка. А старуха… Дидра Вомак. Или же… Секунду… Возможно, это… Сюр… гюндю. Ну да, Сюргюндю. И еще… Ху Линьбяо… А также Шошана. Во всяком случае, это ее бабушка. Она не очень хорошо говорит по-нашему. Поэтому фразы оборванные.

Рагнвальд уже был не способен выпучить глаза еще больше, поэтому сложил черты своего лица в недоверчивую гримасу, часто встречающуюся в телесериалах. Затем выдавил из себя:

— Да что вы, лейтенант… Что за чушь вы несете?

— Прикусите язык, Холлингсворт, я слушаю.

Проползло несколько секунд. Рагнвальд настороженно всматривался в лицо Нююрикки, Нююрикки сосредоточенно вслушивалась в слова финской считалочки, которую распевала Бительджэз, Бительджэз пела и играла со своим тряпичным гекконом в нескольких шагах от Дидры Вомак, а Дидра Вомак, не сводя глаз с полицейских, продолжала жевать пустым ртом. Наконец, Нююрикки нарушила молчание:

— Хорошо. Мне кажется, я знаю.

— Знаете что? — с отчаянием в голосе спросил Рагнвальд. — Кто-нибудь, в конце концов, скажет мне, что тут происходит?

— Она слушает, что Бительджэз, — пояснила с коротким смешком старуха, обнажив беззубые десны — если не принимать во внимание четырех нижних резцов.

— Благодарю, сударыня, — сказала Нююрикки, кланяясь. — Спасибо, Бительджэз. Спасибо вам обеим. Холлингсворт, уходим.

Она повернулась и стала спускаться к знойной равнине. Рагнвальд, поколебавшись, зашагал ей вслед. Вскоре оглянувшись, констатировал, что старуха и девчонка не двинулись с места.

— Вы мне скажете, наконец, что случилось? — спросил он, нагнав, чтобы идти рядом, Нююрикки.

— Холлингсворт, — сказала лейтенант Эмберн, — вы очень предсказуемый. Разговариваете, как персонаж романа. Плохого романа, к тому же.

— Да мне плевать на это, лейтенант, ё-моё. Требую объяснений, — попытался он бунтовать, но безрезультатно.

— Послушайте, Рагнвальд, — смягчилась Нююрикки, — сама не знаю, как лучше сказать. Малышка пела на финском. Я не слышала этого языка, на котором говорили мои предки, уже четверть века — с тех пор, как ездила на каникулы к дедушке с бабушкой. Успела забыть и слова, и грамматику, и правильные интонации.

— Ага, как же. Будет вам заливать, лейтенант, — Рагнвальд, подвернув лодыжку, поморщился. — Она, эта проказница, пела на английском. Я понял все слова: это были старые похабные куплеты.

— А я говорю, что очень ясно узнала финский язык, — продолжала настаивать лейтенант Эмберн. — И в этой песенке содержалось послание.

«У нее шарики за ролики заехали, — подумал Рагнвальд. — Там, видите ли, было послание. К тому же, на китайском. Как будто она могла бы его расшифровать. Разве что… возможно, тут есть некая связь с моим утренним сновидением?»

«На финском, Холлингсворт, — вмешался Чэнь-Костлявый, — не на китайском». Но разубеждать полицейского не стал, поскольку Нююрикки продолжила говорить:

— Сначала она подсказала мне свое имя, потом имя — вернее, имена — своей бабушки. Я их повторила для вас, не так ли? Затем вкратце рассказала мне историю их жизни. Можете себе представить, они обе обладают даром прорицания. За советом к ним приезжают люди со всех концов штата и даже из более отдаленных мест. Кажется, девочка в этом плане особенно талантлива. У нее случаются внезапные озарения. И, насколько я поняла, специализируется она в предсказаниях, касающихся близкого будущего. Старуха же, в основном, занимается установлением контакта между живыми и мертвыми.

— Между живыми и мертвыми, — повторил Рагнвальд, безуспешно старавшийся идти вровень с Нююрикки. — Ну конечно.