Каменная сладость прощения - Лори Нелсон Спилман

В аудитории опять слышатся смешки.

– Но я очень боялась, что люди разглядят мою суть. Мне казалось, я далека от идеала. Нелепо, правда? Мы изо всех сил стараемся скрыть свои недостатки. Мы не осмеливаемся продемонстрировать их. Но подчас наши уязвимые места способны вызвать в людях любовь и сострадание.

Наши взгляды на миг встречаются, и я испытываю сильнейшее желание подойти к дивану и обнять Фиону. Вместо этого я отворачиваюсь.

– Мне хотелось найти способ загладить свою вину, – продолжает она.

Я задумываюсь о благородстве и мужестве Дороти. Хотелось бы мне быть такой же чуткой.

– Разумеется, я понятия не имела о том, простят ли меня люди. У меня на книжной полке до сих пор стоит ваза для цветов, наполненная галькой. Эти камешки как будто разговаривают со мной. Они служат мне символом надежды. И символизируют бремя вины. В этом есть какая-то магия. Отправив камни нескольким своим подругам, бывшим на той свадьбе, я поняла, что не у всех попросила прощения. Так что я продолжала посылать камни. Примерно через неделю камни начали появляться в моем почтовом ящике вместе с письмами, дарующими мне прощение. Невыносимое бремя ненависти к себе, годами давившее на меня, становилось все легче. Избавление от чувства вины – очень важная вещь. И люди, прощая близкого человека, тоже испытывают облегчение. Поэтому я поняла, что надо поделиться этим даром с другими.

– Этим летом вы организуете встречу, – говорит Клаудия.

– Совершенно верно. – Фиона вздыхает, предвидя непростую задачу. – Для нашей Первой ежегодной конференции по Камням прощения мы выбрали Миллениум-парк в Чикаго. Получатели камней соберутся девятого августа, чтобы отметить избавление от бремени, так сказать. – Она подмигивает, и зрители смеются. – Это значимое мероприятие. Нам постоянно нужны волонтеры. Можете подписаться на моем сайте. – Она оглядывает аудиторию. – Есть желающие?

Зрители кивают и хлопают в ладоши. Фиона указывает на пожилую женщину:

– Отлично. Вы наняты.

Клаудия прижимает руки к сердцу:

– Вы настоящее благо для мира. После конференции в Чикаго мы вновь пригласим вас на наше шоу, и вы все расскажете. А теперь пришло время для моей любимой части передачи: вопросы публики и ваши ответы на них.

Я чувствую, как волоски у меня на загривке встают дыбом. Это все же не ее шоу. Но разве не этого я хотела? И до сих пор все работает. Мне не пришлось рекламировать камни или саму Фиону Ноулз, и остается всего лишь пятнадцать минут передачи. Ничто в нашей дискуссии не затронуло предложения, которое я представила на канал WCHI. У Джеймса Питерса не возникнет никаких проблем.

Как и было задумано, я спускаюсь с микрофоном к зрителям, а Клаудия с Фионой остаются на сцене.

Сегодняшние зрители не отличаются робостью. Вверх взлетают руки, и публика забрасывает Фиону вопросами.

– А не лучше ли некоторые извинения вообще не озвучивать?

– Возможно, – отвечает Фиона. – Извинение, которое может кого-то обидеть и преследует лишь цель облегчить чувство вины. В этом случае вам придется научиться прощать себя самого.

Я задумываюсь об извинении Дороти, о ее попытке якобы облегчить свою вину. Но она этого как раз не добивалась. Она надеялась облегчить чувство вины у Мэрилин.

Я протягиваю микрофон высокой брюнетке.

– Можете рассказать нам лучшую историю искупления, которую вам довелось услышать?

Фиона переглядывается с Клаудией:

– Вы не возражаете?

Клаудия закрывает глаза и кивает:

– Не возражаю.

Фиона пересказывает историю о поездке в Канкун, рассказанную мне Клаудией, когда та грубо вмешалась в отношения Лейси с Генри. Я смотрю на нее, открыв рот. Не могу поверить, что Фиона вынесла ее историю в прямой эфир! Я украдкой бросаю взгляд на Клаудию, ожидая увидеть ее смущенной, с покрасневшим лицом. Но она сидит выпрямившись, с высоко поднятой головой. Эта женщина явно сделана из более прочного материала, чем я.

– Брак Лейси с Марком продлился меньше полутора лет, – сообщает Фиона гостям. – Клаудия просто не могла простить себе своего поступка. И она сделала то, что сделала бы любая хорошая журналистка – и подруга. Она разыскала Генри.

Что… что?

Зрители издают совместный вздох одобрения. Фиона кивает Клаудии:

– А теперь прошу вас рассказать историю до конца.

Клаудия с улыбкой встает:

– Я наметила себе задачу разыскать Генри. – Жестом она заключает имя «Генри» в кавычки. – Разумеется, я изменила имена, чтобы защитить их прайвеси. – Закрыв глаза, Клаудия поднимает руку и делает паузу, словно она актриса с Бродвея; зрители сидят не шелохнувшись, ожидая кульминации истории. – Семь месяцев назад я все завершила. Генри с Лейси поженятся в сентябре!

Клаудия произносит это высоким восторженным голосом, какой бывает у Опры, когда та объявляет, что каждый зритель в студии только что выиграл сверкающий кабриолет.

Публика разражается радостными возгласами, будто каждому вручили ключи от машины. Я стою с микрофоном в руке, пытаясь собраться с мыслями. Наверное, я пропустила часть истории? Ведь именно я предложила Клаудии разыскать Генри, и было это вчера. Не могла же она найти его за ночь!

Сидящая на третьем месте от прохода женщина средних лет поднимает руку. Я наклоняюсь и передаю ей микрофон.

– У меня вопрос к вам, Ханна, – говорит она. – Какова ваша история искупления вины?

– Я… Моя история?

– Да. Вы получили мешочек с Камнями прощения?

У меня перехватывает дух. Я встречаюсь взглядом с Клаудией. Ее рот приоткрыт, а ладонь прижата к груди. Она удивлена не меньше моего.

Я поворачиваюсь к Фионе. Мы же договорились сохранить наше прошлое в тайне.

Поднимаю глаза на Стюарта, сидящего в аппаратной. Он с победным видом ухмыляется. Как он только посмел!

– Э-э-э… ну да, получила. Это было для меня полной неожиданностью.

Я выдавливаю из себя глухой смешок и устремляюсь по проходу к молодой женщине в длинной черной юбке:

– Ваш вопрос, мисс?

– Так вы отправили свой камень другому человеку?

Черт! Еще один вопрос ко мне. Женщина кажется знакомой. Ах да… новая айтишница в студии, Даниэла. Черт бы побрал Стюарта! Он посадил среди зрителей своих, чтобы они терзали меня. Или это была Клаудия?

И снова из моей глотки вырывается дикий смешок.

– Ха-ха, да… э-э-э… нет. Пока нет. Но скоро отправлю.

Женщина, сидящая рядом с Даниэлой, без спросу берет микрофон:

– У кого вы собираетесь просить прощения?

Я пристально гляжу на аппаратную, направляя весь свой гнев на Стюарта Букера. Он пожимает плечами с выражением беспомощности на лице.

– Гм… у нас с матерью… довольно давно произошла размолвка…

Что здесь происходит? Меня буквально затягивают в бездну. Майкл будет вне себя, если я обнародую свою историю – историю настолько ужасную, что он даже не позволил ничего рассказать ему. И более того, я не вправе рассказывать