Русский клуб - Владимир Дэс

о том, что в Нижнеокске на военном заводе «Сокол» стоит чудо отечественного самолётостроения, аналог сверхзвукового пассажирского самолёта Ту-144 и франко-немецкого «Конкорда». Но то, что сделали наши разработчики на закате «коммунистической империи», превосходило все эти модели, вместе взятые, на целый порядок.

Глеб решил посмотреть на эту фантастическую машину. Приехал на завод. Там его встретил главный инженер и проводил в ангар, где стоял огромный, больше похожий на иглу самолёт. Он рассказал, что на этом самолёте можно обогнуть земной шар без посадки и заправок. И летает он быстрее не только звука, но и времени.

Глеб не поверил. Инженер обиделся и сказал, что, если Глеб выплатит им зарплату, купит топливо и компенсирует расходы на полёт, они запросто это продемонстрируют.

– Каким образом? – спросил Глеб.

– Полетите с нами и убедитесь.

Это Глебу понравилось.

И вот в ясное солнечное утро Глеб с пилотами и разработчиками самолёта стартовали с аэродрома Стригино. Глеб посмотрел на свои часы (они показывали семь часов пятьдесят девять минут).

Полёт был не совсем гладким. Самолёт то громко выл, то вдруг как бы застывал, то куда-то падал. Лётчики в поту и с матюгами носились от одних приборов к другим. Но самолёт летел, и разработчики показывали: вот Вена, теперь Лондон, а это Сан-Франциско…

Странным было только то, что, над каким бы пунктом они ни пролетали, на всех часах, в том числе и у Глеба на Rolex, было восемь часов по Москве. Казалось, время остановилось.

Промелькнули Владивосток, Новосибирск, и полёт подошёл к концу. При подлёте все уже перекрестились, но лётчики вдруг опять засуетились, забегали. Происходило что-то непонятное. Но что?

Аэродром Стригино вёл себя странно. Диспетчеры упорно не давали разрешение на посадку. Всё время запрашивали: что за борт и как он здесь оказался?

Наконец разрешение на посадку дали.

Каково же было удивление Глеба, когда он увидел, как точно такой же лайнер готовится к отлёту. Экипаж и штатский человек поднялись по трапу, дверь закрылась, и самолёт вырулил на взлётную полосу.

Глеб стал выяснять, откуда здесь ещё один точно такой же самолёт. Все только разводили руками и говорили, что такая машина создана в единственном экземпляре.

Но самое главное: если экипаж того самолёта был в комбинезонах и выглядел одинаково, то человек в штатском был точь-в-точь как Глеб, даже по походке.

Это, несомненно, был самолёт, на котором летел Глеб, и он, прилетевший, увидел себя улетающим.

Потом посмотрел на взлётную полосу, от которой оторвалась серебряная игла и исчезла в небе. Глеб взглянул на часы, и ему стало не по себе – времени было восемь ноль одна…

В следующую встречу с министром обороны Павлом Грачёвым Глеб задал ему вопрос о том самом самолёте.

Грачёв улыбнулся и сказал: «Засекреченные военные разработки советских времён. Лучше сейчас о них не спрашивать. Забудь».

Часть 2. Паратов

В один из осенних дней Глеб познакомился с известным режиссёром и великолепным актёром Сергеем Сергеевичем Паратовым, который в Нижнеокской губернии планировал снимать свой новый фильм «Обожжённые». С первой же встречи Глеб почувствовал, что Сергеич, как он сам просил себя называть, был матёрый «дядька», вожак, знающий себе цену.

Сергей Сергеевич мог часами подписывать фотографии, проспекты, билеты или просто бумажки, если люди просили, и фотографировался без разбора и с бомжами, и с принцессами. Никому не отказывал.

О нём ходило множество слухов, и Глеб, наслушавшись всяких баек – и хороших и плохих, – решил сам выяснить, что из себя на самом деле представляет Паратов как человек. Самый простой способ – это пригласить его на обед.

По тому, как человек ест, можно составить полную картину о его характере. Тот, кто ест с рывка, торопливо заталкивая в рот всё что ни попадя, – человек бестолковый, и с ним дел иметь нельзя, не то что дружить. Кто ест с чувством, с толком, с расстановкой – человек серьёзный, вдумчивый и приличный.

В «Бизнес-клубе» было чем угостить, шеф-повар был мастером высочайшего класса.

Глеб лично несколько раз уговаривал его перейти на работу в «Русский клуб». И хорошую зарплату предлагал, и защиту от всяких проверок и бандитов. Обещал, что и в ресторанах «Русского клуба» Сергей Иванович будет лично определять, чем кормить посетителей.

Но Сергей Иванович никак не хотел идти работать к кооператорам. А если по-честному, как он потом признался Глебу, не верил, что после перестроечной разрухи в России человек, до этого всего один раз посетивший частное кафе, может создать что-то дельное в такой сложной сфере обслуживания.

Тогда Глеб сказал, что готов выполнить любую его просьбу.

А просьба Сергея Ивановича была навеяна мечтой его учителя, который хотел, чтобы на кухне русского ресторана стояла настоящая русская печь, где можно было приготовить и томлёные щи, и пшённую кашу с пеночкой, и так протушить гуся, чтобы он таял во рту, как масло.

Но санитарные правила советских времён это запрещали. Дома – пожалуйста, но не на производстве. Дрова, зола, ухваты – всё это не проходило по санитарным нормам социалистического государства. Но времена изменились, и Глеб дал команду своим помощникам найти печника. Мастера, который умеет класть настоящую русскую печь.

Глеб помнил, что в Миловке был дядя Миша, который клал печи по всей округе. И большие, в которых можно было не только готовить, но и мыться всей семьёй, и маленькие – на пару чугунов. Каждая печь была произведением искусства и с прекрасной тягой. Дядя Миша давно умер, а других мастеров не было.

К Глебу стали приходить молодые люди с чертежами, как надо собирать русскую печь. Это были начинающие братья-коммерсанты, умельцы, которые считали, что могут теперь всё. Но печи, сложенные этими «мастерами», либо разваливались, либо нещадно дымили.

После длительных поисков нашли мастера Василия Ивановича, деда восьмидесяти шести лет.

Жил он в городе Павлово с женой, сам печей уже не клал, а исправлял недоделки молодых печников в первых российских коттеджах.

Глеб поехал к нему сам.

Василий Иванович оказался старичком небольшого росточка, смешливым и в полном подчинении у своей жены Марии Фёдоровны, на голову выше его, дородной, строгой и крепкой.

Глеб завёл разговор о русской печи, но Василий Иванович сразу намекнул, что договариваться надо не с ним, а с его женой. Он сам не против, но это работа высокооплачиваемая, а деньгами в их доме заведует супруга. У неё был ряд условий: деньги за работу отдавать только ей, Василия Ивановича утром увозить на машине и вечером привозить, кормить