Это - Фай Гогс
Это читать книгу онлайн
Это – роман, который не ждал успеха, но неизбежно произвел фурор.
Скандальный. Нахальный. Безбашенный. Он не просто вышел – он ворвался в мир, швырнув вызов всем и сразу. Его ненавидят. Его запрещают. Поговаривают, что его автор, известный в определённых кругах как Фай Гокс, отсиживается где-то на краю цивилизации. Именно там и родился его дебютный роман, который теперь боятся печатать и цензурировать – настолько он дерзок и едок.
Вы не готовы к этой книге. Она слишком смешная, слишком злая и слишком умная. Она заставит вас хохотать и одновременно задыхаться от возмущения. Вы захотите её сжечь… а потом, скорее всего, купите второй экземпляр. Готовы рискнуть? Тогда открывайте. Если осмелитесь.
Джо, двадцатипятилетний рекламщик из Нью-Йорка, получает предсмертное письмо от своей тети, в котором та уведомляет его, что собирается оставить все свое весьма крупное состояние своей воспитаннице Лидии, о которой тот ничего не знает. В письме содержится оговорка: наследство достанется Джо, если он докажет, что Лидия — ведьма.
Задача, с которой сегодня справилась бы даже парочка третьеклассниц, вооруженных одной лишь верой в силу слез и взаимных исповедей, на поверку окажется куда сложнее. Герою не помогут ни трюки с раздваиванием, ни его верная «Беретта», ни запоздалое осознание глубокой экзистенциальной подоплеки происходящего.
«Это» — роман, написанный в редком жанре онтологического триллера. Книга рекомендована к прочтению всем, кто стремится получить ответы на те самые, «вечные» вопросы: кем, когда, а главное — с какой целью была создана наша Вселенная?
В большом искусстве Фай Гокс далеко не новичок. Многие годы он оттачивал писательское мастерство, с изумительной точностью воспроизводя литературный почерк своих более именитых собратьев по перу в их же финансовых документах. Результатом стало хоть и вынужденное, но вполне осознанное отшельничество автора в природных зонах, мало подходящих для этого в климатическом плане.
Его дебютный роман — ярчайший образчик тюремного творчества. Он поставит читателя перед невероятно трудным выбором: проглатывать страницу за страницей, беззаботно хохоча над шутками, подчас вполне невинными, или остановиться, бережно закрыть потрепанный томик и глубоко задуматься: «А каким #@ №..%$#@??!»
Увы, автор не успел насладиться успехом своего детища. Уже будучи тяжело больным, оставаясь прикованным к постели тюремной лечебницы для душевнобольных, он не уставал твердить: «А знаете, что самое паршивое? Написать чертов шедевр и видеть, как эта жалкая кучка имбецилов, так называемое "остальное человечество" продолжает не иметь об этом ни малейшего понятия!»
И вот тут-то мне придется немного подпортить настроение моему дорогому читателю, готовому самонадеянно устремиться вслед за мной в погоню за миллионами покойной тетушки. Да-да, тебе, мой друг – и не надо тут недоуменно вертеть головой, ибо я смотрю сейчас прямо на тебя, несчастного вуайериста, мечтающего прокатится вместе со мной после предполагаемого получения мною жирного чека на шикарной яхте с красоткой в бикини. Тебя, мусолящего страницы моей книги своими влажными пухлыми пальчиками в нетерпеливом ожидании волшебного момента, когда бикини будет сброшено, и красотка удобно расположится на моем лице, обхватив своими нежными губками мой трепещущий от сладкой неги…
Эге-гей, друг мой, не так быстро! Спрячь-ка лучше пока свою мерзкую дрочильную помпу, больной ты сукин сын, поскольку тогда еще было совершенно непонятно, стоило ли мне срываться в Вирджинию за неделю до моей свадьбы именно с такой вот красоткой, у которой, скажу вам по большому секрету, стояла на приколе в Хэмптоне именно такая шикарная яхта! Поэтому вместо описания моих грядущих развлечений я собираюсь поделиться с тобой, жалкий извращенец, своими страхами, сомнениями, и даже — о боги! — смутными детскими воспоминаниями…
«Отчего же смутными, Джо, – спросят меня те две-три странноватые, чрезмерно любознательные личности, которые до сих пор не захлопнули в негодовании мою книжку и не выкинули ее на помойку, – отчего же смутными, если прошло всего-то пятнадцать лет?» И я отвечу: ну неужели вам самим не ясно, отчего? Зачем вы лезете ко мне со своими тупыми вопросами? Ну хорошо, объясню, раз уж вам интересно:
Вообще-то детские годы любого нормального человека тесно связаны с чередой болезненных, запредельно-интенсивных переживаний, воспоминания о которых сразу сорвали бы нас с катушек и отравили бы жизнь доктору П. Э. Лефковичу, Маунт-Киски, штат Нью-Йорк, специализирующемуся на лечении истерических психозов, не будь эти воспоминания намертво похоронены где-то глубоко внутри нас.
Некоторые умники, правда, утверждают совершенно обратное: мол, не запихай мы в подсознание кучу травмирующей нас ерунды, то стали бы все, как один, румяными жизнерадостными молодцами, бросающими мяч на тысячу ярдов, и лениво попивающими мартини, пока слуги ищут его среди секвой, растущих прямо у нас на участке. Да вот только вряд ли хоть кто-нибудь из этих демагогов смог бы легко ужиться с воспоминаниями вроде нижеследующих, не развлекаясь при этом вырезанием куском ржавой трубы свастик на своих собственных щеках:
Вы неподвижно лежите за деревом в лесу, прячась от Дункана и его дружков, и вдруг вам на голову прыгает белка; вы невольно вскрикиваете, обнаружив себя, и одновременно испустив все содержимое мочевого пузыря прямо в ваш любимый «Ливайс», который шили не для всяких там слабаков, а для ровных пацанов, о чем во весь голос объявляет Дункан, вытаскивая вас на поляну, где собрался весь ваш класс, и все присутствующие, в особенности девочки, покатываются со смеху, тыча пальцами в ваши мокрые штаны, пока, наконец, одна из них, та самая, в которую вы уже пару лет как безнадежно влюблены, сжалившись, не уводит вас к себе домой, чтобы вы могли постирать штаны и принять душ, и пока вы, стоя голым у нее в ванной и дрожа от ярости и унижения роетесь на полке для лекарств ее родителей, надеясь создать адскую смесь, которая вызовет мгновенную, но, предпочтительно, мучительную смерть, вдруг входит она, скидывает с себя всю одежду и нежно обнимает вас, но вы, вместо того, чтобы целиком отдаться новым и неожиданным для вас ощущениям, поглощены резкой болью, исходящей из области вашего уха, за которое крепко держится заскорузлой плотницкой ручищей внезапно появившийся на пороге ванной комнаты ее отец, и т.д., и т.п…
Не факт, что все описанное, кхе-кхе, случилось и в моей жизни, но, наверное, что-то подобное испытать мне все-таки пришлось, поскольку практически ничего из того, что происходило со мной до десяти я не помнил (кроме нескольких мелочей вроде имени моей учительницы в начальной школе – миссис Гэвино).
Мои отец и мать погибли в автомобильной аварии, когда мне было три года1, но ваши попытки придать своим самодовольным физиономиям выражение фальшивой скорби по несчастному сиротке Джо лишены смысла хотя бы потому, что родителей я тоже не помнил.
Вы, тем не менее, наверняка изнываете от желания поделится своей убежденностью в том, что они прямо сейчас наблюдают за мной с небес, и, разумеется, непременно мною гордятся. Но лично мне нравится думать – вернее сказать, нравилось – что если эти ублюдки и попали в рай, то лучше бы они понаблюдали оттуда за занятиями на муниципальных курсах вождения, дабы удостовериться в существовании безопасных способов попасть из пункта «А» в пункт «В», не подвергая риску ни свои, ни чужие жизни.
Я ведь, да будет вам известно, тоже находился в той машине, и только чудом остался цел и невредим – но полагаю, что близкое знакомство с содержимым их черепных коробок вряд ли благотворно отразилось на последовательности моих решений, которые лишь по чистой случайности не привели меня к тому, чтобы отправиться в Калифорнию и вышибить мозги Питу Дэвидсону, сочтя его одетой в человеческую кожу гигантской канарейкой-людоедом.
Заметьте, что очередная оговорка с настоящим и прошедшим опять же была умышленной, поэтому давайте считать, что все, чем я делюсь на страницах моей книги относится (относилось) к тому Джо, герою мифов, мадригалов и мемов – уподобим его наливающейся соком виноградной лозе – а вовсе не к теперешнему, как следует выдержанному в дубовых бочках тяжелейших невзгод и выдающихся побед, с едва заметным оттенком утонченной скорби и величественной мудрости в послевкусии.
Про нынешнего Джо не будет сказано более ни слова, потому что вряд ли бы вы обрадовались, если бы я просто выложил здесь описание текущего положения вещей, убив интригу этого повествования. Мне вовсе не улыбается получить коллективный иск с требованием вернуть каждому из вас, дорогие мои, по двенадцать с половиной баксов. Разумеется, все это не касается извращенца, (который, подозреваю, все-таки остался с нами, чтобы по своей гнусной привычке продолжать
