Это - Фай Гогс

Короче: малец, то есть я, подходит, в смысле подхожу к реке, и ставлю корабль на воду. Он плывет некоторое время по течению, затем цепляется за водоросли и замирает на месте. Я пытаюсь этот корабль освободить, кидая в него камешки, но он уже слишком далеко от берега. А тетя Джулия, значит, и говорит:

– Я думаю, тут нужен ветер. Давайте подуем!

Я, естественно, начинаю дуть изо всех сил, но ничего не получается. Тетя Джулия хитро так улыбается и продолжает:

– Ну, раз ветер нам не помог, тогда…

Так, стоп. Хватит с вас пока. Добавлю только одно: пусть в это и очень непросто поверить, но именно здесь, на берегу реки Джеймс в Вирджинии, и прямо в этот самый момент произошло нечто ужасное, нечто такое, что и привело к череде тех самых, знаменитых, леденящих кровь событий, которые описываются на страницах этой – и не только этой, но многих, мно-о-огих… нет, не так… мно-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-огих книг!

Ну что, сосунки? Вам уже стало страшно?

Глава 1

В которой извращенца выведут на чистую воду

На пороге моей крошечной манхэттенской квартирки стоял тощий, всклокоченный, красноглазый субъект в плаще, и бессмысленно таращась на меня в упор, продолжал давить на кнопку звонка.

– Отпусти, – сказал я ему, морщась от пронзительного визга, который по мнению маркетологов «Дженерал Электрик» не отличен от утренней соловьиной трели, – дверь давно открыта.

Субъект отпустил, молча протянул мне мятый конверт и смылся. Несколько минут я боролся с непреодолимым желанием разорвать письмо, не читая, потому что у меня вдруг появилось ясное предчувствие – нет, скорее, даже убежденность, что после знакомства с содержимым моя жизнь изменится навсегда – а главное, бог его знает, как именно.

Победило любопытство, и вскрыв конверт, на котором не значилось ни моего адреса, ни адреса отправителя, я достал небольшой лист дорогой розоватой бумаги с напечатанным на нем коротким текстом, визитную карточку некоего мистера Келли – «эсквайра», и еще один конверт поменьше, скрепленный сургучной печатью с изображением головы святого Иоанна. Я начал с записки:

М-ра Джозефа Стоуна, живущего, согласно нашим сведениям, в Нью-Йорк Сити, просят связаться с м-ром Хьюиттом Келли, поверенным в делах миссис Джулии Елизаветы Стоун, оставившей этот мир 25 сентября 2023 года. Оглашение завещания состоится 1 октября 2023 года в Клермонте, округ Суррей, Вирджиния, в 5:30 пополудни.

Отложив записку, я закрыл глаза и глубоко задумался. Размышлял я о вещах, вроде бы напрямую к делу не относящихся – например о том, насколько же всяким отвратным типам вроде Хамфри Боггарта было проще, чем мне сейчас! Брови домиком, пачка-другая «Честерфилда» без фильтра и Генри Манчини с командой скрипичных виртуозов, до времени притаившихся в спальне – много ли ему было надо, чтобы подобающим образом отреагировать на печальные новости?

А как мне надлежало излить свою скорбь, если никакой скорби я не чувствовал? С момента нашей последней встречи с тетей прошло пятнадцать лет, и я ее почти не помнил. Придя к таким печальным выводам, я открыл второй конверт и достал письмо, написанное от руки:

«Джо, мой дорогой, раз ты читаешь это, значит, они нашли тебя. Слов нет, как мне жаль, что все так получилось – но ты ведь так и не дал мне шанса исправить это! Я сделала большую, нет – огромную ошибку, и прошу у тебя прощения! Хотя, думаю, ты все же мог бы поговорить со мной. Я бы поняла. Ладно, дело прошлое; я умираю; так давай уже наконец простим друг друга!

Насчет наследства: как ты вскоре убедишься, я почти все оставила Лидии. Она была рядом со мной, а о тебе я даже ничего не знала… Но все не так просто. В последнее время у меня появилось одно подозрение по поводу нее. Мне трудно объяснить это, просто я недавно стала замечать – что-то… Ладно, скажу, как есть: я уверена, что наша Лидия – ведьма!

Пожалуйста, не удивляйся. Помнишь, как часто я говорила тебе о том, что настоящее зло всегда прячется где-то совсем рядом? И что иногда оно забирает у нас тех, кого мы любим? Уж не знаю, чем бедная девочка могла прогневать Господа, но если это так, то и после смерти не будет мне покоя! Хотелось бы верить в то, что я ошибаюсь, но если ты все-таки сможешь как-то обосновать мои подозрения, возможно, тебе еще удастся спасти ее душу. Деньги и дом тогда станут твоими.

Умоляю, постарайся найти доказательства! Если что-нибудь найдешь, просто расскажи об этом отцу О’Брайену, и пусть он примет решение. Запомни: на все это у тебя будет ровно сорок восемь часов с момента вскрытия завещания, минута в минуту. Это очень, очень важно! Да, я понимаю, как странно это звучит, но прошу тебя, поверь – я не сошла с ума на старости лет!

Что ж, прощай, мой мальчик. Люблю тебя всем своим больным сердцем! И будь осторожен, ради бога!»

Я посидел еще некоторое время с закрытыми глаза, пытаясь справиться с приступами тошноты. Следовало как можно скорее ответить на три вопроса. Прежде всего: кто, черт побери, такая Лидия? Тетя взяла меня к себе после смерти моих родителей, когда мне было три, так? Затем я прожил у нее семь с половиной лет, о которых мало что помнил, кроме одного: я определенно был ее единственным живым родственником!

Далее: кто такой отец О’Брайен, который, как следовало из прочитанного, должен будет сыграть решающую роль в возможном обретении мною столь вожделенного статуса яппи? И, наконец, третье: а почему это меня тошнит?

Впрочем, ответ на последний вопрос показался мне очевидным. Это был страх, хотя страх, надо сказать, весьма труднообъяснимый. Нельзя же было всерьез подумать, что тетка и в самом деле не свихнулась, раз понаписала такое! Однако страх тоже может стать прекрасным советчиком, особенно, если вы собираетесь выкинуть что-нибудь идиотское.

«Что же тебя смущает? – спросил я сам у себя, – опять любопытство?» И сам же себе ответил: «К дьяволу – любопытство! Это жадность, дружище, и я намерен заполучить мои денежки!»

А вот это было уже кое-что, потому что жадность, в отличие от страха – простое, ясное и рациональное чувство, прочная основа,